С гордо поднятой головой, обращаюсь к нему, а затем, поворачиваюсь к матери.

— Можете продолжать.

Я не собиралась больше оставаться в этой компании, поэтому, расправив плечи, незамедлительно покинула офис муженька. Оказавшись в машине, я сразу же позвонила Анне Леоновне и обрадовала её хорошими новостями, после разговора с ней, попросила Кирилла отвезти меня к отцу. Мы ехали по трассе в тишине, но безмолвную идиллию прервал звонок мобильного телефона, посмотрев на дисплей, увидела номер того, с кем я ну вообще не хотела разговаривать именно сейчас, но прокрутив телефон в руках, я все же решила ответить. Сколько бы я не откладывала этот разговор с ним, он был неизбежен.

— «Говори.»

Резким тоном я выплюнула ему.

— «И тебе привет. Как ты? Как твое самочувствие? Мне так и не удалось к тебе прорваться, по шуму движущего авто, ты сейчас не дома, где ты находишься?»

— «Ты позвонил мне для чего?

Узнать о моем передвижении? Мне кажется, тебя это никак не касается.»

— «Ульяш, я переживал о тебе, ты же не на один мой звонок не ответила, сколько бы я не обрывал тебе телефон, где ты, маленькая, м?»

— «Если тебе не отвечают, значит не хотят с тобой разговаривать, я так непонятно тебе сделала намек?»

— «С чего ты так резко переменилась в мою сторону? Объяснишь? Мне кажется, между нами все было нормально, нет?»

— «Громов, мне сейчас абсолютно нет никакого желания на пустой треп с тобой! Чего ты хочешь?!»

— «Давай встретимся, поговорим?»

Ax, ты хочешь поговорить? Ну, что ж, а давай-ка поговорим! Мы с тобой так поговорим, еще заколебешься со мной разговаривать. Холодными пальцами я сдавливала экран телефона, ещё немного и от такого натиска, он напросто разлетится в щепки. Злость которую я удерживала внутри, сейчас старательно выбиралась наружу.

— «Говори адрес. Я подъеду, могу сейчас.»

— «Давай, через минут тридцать в облаках?»

— «Хорошо, я буду.»

Мне было по пути к дому родителей, так что, я даже не опоздаю, попросила Кирилла заехать по пути в ресторан, нужно уже навсегда разобраться в моим прошлым. Кирилл как всегда послушно остался ждать меня в машине, оказавшись в зале ресторана, я поняла что приехала первой, не стала ждать Германа, заказала себе чашечку капучино, с корицей, сливками, тёртым шоколадом и лесным орехом, сидела и медленными глоточками попивала горячий, обжигающий напиток.

— Привет, давно ждешь?

Подняла голову и встретилась с обеспокоенным взглядом Германа. Он быстро снял с себя кожаную куртку, бросил её на рядом стоящий стул, присел напротив, внимательно всматриваясь в мои глаза.

— Говори, что ты хотел, я спешу, у меня не так много свободного времени.

— Вот так сразу? Может пообедаем, закажи себе что хочешь.

— Денег-то хватит, на мои хотелки? Я же могу сейчас заказать, потом не расплатишься.

Чуть наклонившись через стол к моему лицу, он оперся руками о стол, сцепливая крепкие пальцы в замок.

— У тебя сегодня плохой день? Что с твоим настроением? Ты совсем другая после нашей последней встречи.

— У меня сегодня просто незабываемый день, говори что хотел, Громов.

— Ты должна немедленно собрать свои вещи и уехать из дома, ты не хуже меня знаешь, что не было никакого падения, как оказалось, ты совсем плохо знаешь своего конченого муженька.

— Плохо знаю, говоришь? А как хорошо я знаю тебя?

Отставив чашку с недопитым кофе в сторону, белоснежной салфеткой я убрала остатки пышной пенки от капучино на губах. Смотрю в его глаза с вызовом, но он явно не понимает к чему я веду, а я не могу, огромное желание сейчас напросто вцепиться в его шею и прокрутить несколько раз её по часовой стрелке.

— Не понял, что значит меня?

— Тебя… Тебя я хорошо знаю, Громов?

— Знаешь, Уль, это я, все тот же что и пять лет назад.

— Серьезно?

Опускаю глаза и не сдерживая смешок, громко захожусь нервным смехом.

— Не понимаю твоей реакции, Уль, есть кое что еще, я хотел давно рассказать, но все не решался, есть то, что касается только нас.

Озлобленно, луплю хрупкой ладонью по столику, от моего удара, даже чашка с кофе немного подскочила в воздухе.

— Нас? Нас, больше нет и никогда не будет!

— Послушай… Тогда, пять лет назад, в аварии… Ты… Мы с тобой… Мы потеря…

Он решительно выдавливал из себя свое признание, которое сейчас мне совершенно уже было не нужно, конечно я видела по его глазам как ему было тяжело, но мне было не легче, опустив веки, я проглотила колючий ком в горле и твёрдо его перебила.

— Нет, это ты меня послушай

Сейчас вся та боль которая была в моем сердце, словно огромный вакуум перекрывала моё дыхание, от которого моя кровь леденела, который был хуже смерти, смотрела в его глаза, и не понимала что со мной. Я одновременно его любила и в то же время ненавидела, ведь то, что он сделал пять лет тому назад, скрыл от меня все, и все это время спокойно себе жил, а когда я узнала об этом, да ещё и не от него, злилась ещё сильнее испытывая дикий ужас.

— Скажи мне Громов, тебя по ночам угрызения совести не беспокоят? Спишь хорошо?

— Уль, я не понимаю к чему ты клонишь, но сначала давай скажу я?

— Молчи! Говорить буду я! У тебя был шанс сказать мне все раньше! Как ты мог?! Как ты мог, просто взять и скрыть все от меня?!

Вижу прекрасно по его глазам как они испуганно забегали. Да милый, не ожидал что я все знаю?! У меня в бешеном ритме колотится сердце, вот вот и оно придавит грудную клетку, Громов пытается успокаивающе схватить мою ладонь, но я выражаю руку и не позволяю ко мне прикоснуться.

— Уль, прошу тебя, успокойся, ты после операции, побереги свои силы и свое здоровье.

— Замолчи! Не надо твоей показной обеспокоенности. Ты, безжалостно скрыл от меня мою беременность! Ты скрыл от меня смерть моего малыша!

— Нашего, маленькая… Нашего.

Он устало прикрыл свои глаза и проговорил с печалью, как бы сквозь дрему.

— Ты не имел права так со мной поступать.

— Я хотел оградить тебя.

— Оградить?! Ах, оградить? Бросил меня, чтобы мне хорошо было. Скрыл это тоже ради меня.

Горечь от предательства, боль от потери неродившегося малыша, ненависть за то, что не сказал. Горький ком жестокой обиды внутри никак не собирался отступать, эта боль снова сжигала меня, казалось, это состояние не прекратится никогда. Горькие слёзы душили раненое сердце, беспощадная боль в груди была невыносимая, рёбра которые потихоньку заживали, будто снова расходились на части.

— Ну и как? Посмотри сейчас на меня? Я счастлива по твоему? Такого счастья ты для меня хотел?

— Я хотел чтобы тебя это не коснулось все. Я переживал за тебя, тогда, ты бы этого не выдержала.

— Не тебе это надо было решать!

Не обращая внимания на людей за соседними столиками, мы уверенно переходили друг с другом на надрывной крик.

— Я имела права знать! Имела! А теперь, запомни то, что я тебе скажу!

Я зло сощурилась, моё раздражение и недовольство накатили с новой силой, впиваясь ногтями в ладони, решительно сжала кулаки, окутывая Громова испепеляющим взглядом.

— Ты конченый эгоист, тогда, ты подумал не обо мне, а о себе, как тебе будет, а не мне. Ведь тогда бы тебе пришлось сидеть возле меня и бедненькую жалеть.

— Ты можешь выслушать меня? Можешь послушать мою сторону всей этои ситуации?

— Ты понимаешь что ты сделал?! Понимаешь? Ты все эти годы растил своего ребёнка, а я жила в неведении, я должна была знать! Должна! Пусть мне было бы больно, но это был наш малыш, наш! Или тебе настолько было на него плевать, поэтому ты от меня отказался?! Побоялся что я буду ненавидеть твоего ребёнка?! Громов?! Что ты молчишь?

Твердила и повторяла ему в глаза одно и тоже, кусая губы до крови. Мне было невыносимо больно, он познал все счастливые моменты отцовства, а меня жестоко предал. Разве нельзя было все мне рассказать и пережить вместе эту чудовищную потерю, зачем он так?! Зачем так легко отказался от меня? Неужели я бы не отдала всю свою любовь и теплоту его сыну? Я любила бы его как своего, да и не совершила бы плачевную ошибку, выйдя замуж за Игоря.