По дороге все пытался снова набирать её номер, но телефон был так же выключен, и вот сейчас мне не на шутку стало за нее страшно. Что же ты пережила? Сука! Неужели эта гнида посмела к ней прикоснуться?! Убью мразь! Приехав в больницу, сразу же нашел Жеку, узнав от него все подробности, просто охуел. На лицо, зверское избиение, а она все отрицает, покрывает этого урода, защищает. Уёбок! Задушу собственными руками!

— В общем, вот такие вот дела, досталось ей конечно не мало, Гер, между нами, ещё бы пару ударов в рёбра, он бы её убил к чертям, да и её водителю надо сказать спасибо, вовремя среагировал и привез к нам… Ещё бы час, и все…

Внутри меня все заволакивает липким холодом. Злюсь сам на себя, что не уберег, не предвидел этой ситуации.

— Сука! Урою!

От злости, замахиваюсь, ударяя мощным кулаком в стену, от моего удара, даже как мне показалось, штукатурка на стене обсыпалась.

— Гер, успокойся!

Усмехаюсь. Успокоится?! Как блять?! Упираюсь обеими руками в стену, прислоняясь лбом к холодной поверхности, не выдерживаю, снова луплю безжалостно кулаком по выкрашенной в бежевый цвет штукатурке.

— Остынь говорю, сейчас она в безопасности.

Друг подошел ближе, сжимая крепкой рукой моё плечо.

— Где её водитель?! Здесь ещё?

— Да, сидит у реанимации, мне показалось, он переживает за неё не только как за свою работодательницу.

— Даже так…?!

Скриплю зубами, от нарастающей агрессии внутри, сжимая пальцы в кулаки, обращаюсь к Жене.

— Пустишь меня к ней?

— Гер, она после операции, только отходит от наркоза, она тебе ничего пока не скажет.

— Мне просто надо её видеть, понимаешь? Надо!

Срываюсь на него, какие к черту разговоры?! Мне просто необходимо посмотреть в любимые глазки, прикоснуться к нежной, бархатистой коже, да в конце концов, почувствовать её дыхание, мне жизненно необходимо удостовериться что с ней сейчас все в порядке.

— До сих пор её не забыл?

Напряженными пальцами до боли зажимаю переносицу. Не забыл… Этого человека уже ничем не выковырять из моего сердца. Сколько раз пытался заглушать эту боль, но нихера, блондинка, брюнетка, рыжая, да любая левая телка, перед глазами все равно бездонные голубые океаны, дерзкий взгляд и лицо… Лицо, которое будто пришито к моим глазным яблокам.

— Я задал тебе вопрос, пустишь?

— А есть варианты? Не пущу, ты же к ней через окно полезешь, иди, у тебя пять минут, и да… Громов, ей нельзя волноваться, не грузи её расспросами.

Дружески хлопнув Жеку по плечу, диким зверем рванул в реанимацию. Подходя к нужной палате, при виде меня, водитель Ульяны сразу же подскочил с металического стула, преграждая мне дорогу.

— К ней нельзя.

— И кто мне запретит, ты?

Интересуюсь с неприкрытой циничностью, одна его фраза меня уже выводит из себя. Но я подавляю пока приступ агрессии в его сторону, даже ни один мускул на лице не выдает моей внутренней неприязни к этому человеку.

— Сразу на «ты»? Хорошо… Отвечая на твой вопрос, да! я. Как я понимаю, она здесь оказалась именно после встречи с тобой, не кажется, что твое присутствие здесь пока не уместно?

— Мне не надо твое разрешение, чтобы пройти к близкому человеку, поэтому, уйди с дороги.

Укоризненно произношу, надвигаясь на него. Не собираюсь устраивать с ним мордобой, в любом случае, он помог моей девочке, но это не отменяет того факта, что я и его готов сейчас порвать, лишь бы оказаться рядом с ней. Он стоит на моем пути как скала, а меня начинает это дико злить, мой кулак уже готов расписать всю его рожу в кровь, но пока, я решаю обойтись другими методами, достаю из внутреннего кармана куртки ксиву, раскрываю документ, показывая ему удостоверение.

— Ещё вопросы есть? Или ты и мента не пустишь в палату к потерпевшей?!

— Ладно, извини.

Прячу удостоверение, кидаю на него тяжелый взор озверелых глаз, хватаюсь за хромированную ручку двери, как резко останавливаюсь, обращаясь к нему, спокойным тоном.

— Зная её, она будет молчать как партизанка, ничего не скажет, сможешь дать показания?

— Мог бы даже не спрашивать, дай свои контакты, я подъеду в участок.

Вынув из кармана визитку, протягиваю её водителю Ульяны.

— В любое удобное время, в суде тоже сможешь все подтвердить?

— В суде? Ты думаешь с его связями, это дело дойдет до суда? Ты же сам мент, не хуже меня знаешь как можно развалить дело.

Перехватив протянутую мной визитку, он внимательно её изучает и прячет в задний карман брюк.

— А я смотрю, ты отлично осведомлен, бывший мент?

В ответ ловлю сосредоточенный кивок головой.

— Типо того, ты не ответил, думаешь реально довести все до суда? Я конечно верю в справедливую силу закона, но не всегда этот закон отражается на тех, кто реально виновен.

— Подскочишь ко мне, все обсудим.

Он положительно кивает, а я захожу в палату. Твою мать! Моя маленькая малышка, лежит вся в синяках, вся бледная как смерть. Вид у неё был такой больной и несчастный, а ссадины на открытых её участках тела выглядели настолько устрашающе, что у меня от жалости к моей девочке сердце разрывалось. Внутри меня что-то сломалось и треснуло от такого напряжения адской боли, ощущение того, будто кто-то спустил курок в мою грудь. Сейчас я в полной мере ощущаю га себе всю ее боль. С удушающим ужасом подошел к ее кровати и тыльной стороной ладони, мягко провел по бледной щечке, Ульяна даже не вздрогнула, просто отрешенно смотрела в окно, не обращая на меня никакого внимания. Видимо не отошла ещё от наркоза.

— Ульяш, девочка моя…

Присел на корточки напротив кровати прямо напротив её лица, со всей своей нежностью убрал с её лобика выбившуюся прядь золотистых волос и заправил за ушко, смотрю на неё, а сам себя проклинаю самыми ужасными словами, я же был с ней рядом, так близко, но не защитил, не смог!

— Хорошая моя… Маленькая, нежная девочка… Что же с тобой случилось? Как?! Как это все с тобой произошло?! Ульяш…

Но она лишь все так же молчала, я понимал что сейчас с ней бессмысленно разговаривать, в её то состоянии, как она ещё дышит, с такими то повреждениями. В голове не укладывается, как?! Как можно быть такой тварью и поднять руку на это нежное, хрупкое создание?! Нет, если я хотел разобраться с ним только по закону, тут уж моё желание перенаправилось в другое русло, почувствует каждую секунду её боли на себе, сам у меня в больничке будет отлеживаться, а потом, с больничной койки, сразу отправлю его в искрометный ад, сука! Он у меня до суда не доживет!

— Ульяш, сейчас я не буду лезть с расспросами, просто послушай, я разговаривал с врачом, тебя здесь подержат пару недель, здесь ты будешь в безопасности, а потом… Потом мы поговорим, a этого урода, я лично закопаю..

Она совершенно не реагировала на меня. Встал на ноги, поправил ее растрепанные да чуть влажные волосы и стал гладить её бледное, ангельское личико. Немного наклонившись к ней, обхватил её лицо крепкими ладонями и поцеловал сухие губки.

— Потерпи моя маленькая, скоро все закончится, я тебе обещаю.

Решил сейчас уйти, подошел к двери палаты, ещё раз с огромной болью в душе посмотрел на свою девочку и вышел в коридор.

— Поехали, дашь показания.

— Прямо сейчас?

— Ты сам прекрасно видел её состояние, поехали, чем скорее все возьму под протокол, тем лучше.

От лица Ульяны.

Не знаю сколько я уже так лежу в этой палате. Все совершенно потеряло смысл и значение, безразлично лежала и смотрела отрешенно в одну точку, все никак не могла найти для себя удобное место, как бы я не ложилась, тело очень сильно горело.

— Привет.

Голос от которого меня теперь выворачивает наружу, прогремел противным эхом на всю палату.

— Уль, прости меня… Как ты? Знаю что я виноват, слетел с катушек, но я…

Игорь пытался выдавливать из себя слова извинений, возможно, на ничтожную долю секунды ему действительно было в глубине души меня жаль, но это ничего не меняет, мне абсолютно плевать на все его слова, чтобы он сейчас не сказал.