Взяв со стола бутылку воды, я залпом выпиваю половину. Вздохнув, я смотрю в ее сторону. — О чем ты хочешь спросить в первую очередь?

— Как насчет того, чтобы начать с того, что ты считаешь лучшим, — отвечает она со вздохом, но я замечаю, как выпрямляется ее спина, как будто она готовится ко всему, что я собираюсь сказать. Я беру паузу, пытаясь решить, с чего на самом деле лучше всего начать, не устраивая ей грандиозного урока истории.

— Итак, мне нужно, чтобы ты сказала мне, если я неправильно все объясняю, или если из-за меня тебе хочется сбежать куда подальше, хорошо? — Убирая волосы с лица, я наблюдаю за ней, ожидая, что она поймет, о чем я спрашиваю, и она слегка кивает. — У нас с Уэстом больше одной работы в Физерстоуне.

— И что подразумевают эти другие задания? — Вопрос задан небрежно, но то, как она сразу после этого откусывает огромный кусок пиццы, показывает мне, что она нервничает.

Прочищая горло, я стараюсь встретиться с ней взглядом. — Это значит, что мы заботимся о бизнесе; так, как им нужно, в зависимости от наших навыков. — Я наблюдаю, как она обдумывает мои слова, выясняя, чего они ожидают от нас, основываясь на наших родословных.

— То есть, когда Уэста вызывают, это связано с тем, что бы он использовал пистолет? — Она смотрит на меня в поисках подтверждения, но в ее глазах пока нет никакого страха.

— Да. — Прежде чем она успевает задать следующий вопрос, я отвечаю за нее. — Я грубая сила Физерстоуна. Меня посылают устраивать избиения или внедряться в другие преступные организации, чтобы поспособствовать их свержению.

— Тебя часто из-за этого вызывают? — Я хмурюсь, никогда раньше не задумывался над ответом на этот вопрос. — Я имею в виду, я думаю, иногда, но далеко не так часто, как раньше.

Ее глаза изучают мои, оценивая меня. — Я чувствую, что за этим кроется история. — Я не отвечаю ей, потому что она не ошибается, но я не собираюсь этого делать. Явно поняв намек, она нажимает в другом направлении. — Я должна беспокоиться о твоей безопасности? — Я замираю от ее слов, от искренности в ее голосе, и это что-то делает с моей душой.

Заставляя себя сделать глубокий вдох, я стараюсь быть как можно более честным. — В том, что мы делаем, всегда есть риск, Лепесток, это бывает со всем в жизни и в Физерстоуне. — Глядя на ее руки, я даю ей время подумать, о чем еще она хочет спросить, когда у меня в кармане вибрирует телефон.

Черт. — Да? — Я ворчу, отвечая на звонок, отказываясь смотреть в сторону Джессики.

— Рикки, малыш, тебя зовут. Твой эфир через два часа, тогда и увидимся. — Вот так просто линия обрывается. Черт.

— Все в порядке? — Спрашивает Джессика, протягивая руку и сжимая мое бедро.

— Видимо, долг зовет. Мне нужно, чтобы ты попыталась дозвониться до Эйдена для меня, потому что мне нужно уехать, а я отказываюсь оставлять тебя одну. — Она выглядит растерянной, когда я перевожу на нее взгляд, но она быстро кивает, хватая свой телефон с подушки рядом с ней. Встав, я расхаживаю по комнате, наблюдая, как она остается без ответа. Пробуя еще два раза, она беспомощно смотрит на меня.

— Все в порядке, делай то, что должен, Маверик. Здесь я буду в безопасности.

Пытаясь позвонить Эйдену сам, я слышу тот же звук звонка, который отправляет меня на голосовую почту. Черт. — Ни за что на свете, Лепесток. Похоже, ты вот-вот увидишь вживую, как выглядит призыв. — Протягивая ей руку, я вздыхаю, зная, что прямо сейчас рискую не только своей жизнью. — Поехали.

Джесс

Мое сердце колотится в груди, и я не знаю, от волнения это или от страха. Если смотреть на склад из машины Маверика, кажется, что он закрыт, но он заверил меня, что внутри будет шумно. Проводя пальцами по краю кожаного сиденья подо мной, я смотрю на Маверика, все еще ощущая грохот его чертовой гоночной машины, прежде чем он заглушает двигатель.

Луне понравилась бы эта машина, черт возьми, даже я люблю эту машину, и все, что я знаю, это то, что у нее четыре колеса и ручка переключения передач, но при нажатии на газ я заерзала на сиденье. Ухмылка на лице Маверика всю дорогу сюда говорит мне, что он, черт возьми, тоже это знал.

— Когда мы войдем туда, ты будешь смотреть вниз и держать рот на замке. Люди внутри этих стен опасны, и я едва ли доверяю одному парню присматривать за тобой, пока я делаю то, что мне нужно сделать, как можно быстрее. — Одна его рука лежит на руле, а другая сжата на коленях. Я могу сказать, что он не хотел, чтобы я была здесь, но он предпочел это, чем оставить меня одну.

— Боже, если бы я не думала, что ты говоришь все это, чтобы защитить меня, я бы врезала тебе по члену за то, что ты командующий осел, — говорю я, свирепо глядя на него, но он не обращает на меня внимания. — Ты, наконец, собираешься рассказать мне, что от тебя здесь ожидают? — Это та часть, которая заставляет меня нервничать.

Он вздыхает, глядя в окно вместо того, чтобы встретиться со мной взглядом. — Я здесь, потому что люди, которые управляют этим заведением, промышляют оружием, проституцией и наркотиками. Похоже, они не получили памятку о том, что Физерстоун заправляет преступным миром, или им просто все равно. Итак, я здесь для того, чтобы проникнуть в их систему, тогда мы сможем заткнуть рот этим ублюдкам и преподать им урок. — Я сглатываю от его слов, одно дело знать, что делает Физерстоун в целом, но совершенно другое — знать чью-то конкретную роль. Хотя меня не тошнит от его слов или от того, что он должен сделать, во всяком случае, я чувствую, что понимаю. Еще безумнее то, что я знаю, что эта роль ему подходит.

— Хорошо, и как ты собираешься проникнуть к ним сегодня вечером? — Спрашиваю я, наблюдая за его лицом в поисках любого признака лжи, но все, что я вижу, — это правда.

— Тут я боец. Последние четыре месяца я приезжал сюда драться в организованных матчах, чтобы проложить себе путь. — Что ж, тогда его боевая подготовка определенно пригодится.

— Значит, я буду смотреть, как ты дерешься? — Спрашиваю я, взволнованная этой мыслью, и он хмыкает в ответ.

— Поехали.

Качая головой, я выхожу из машины, оглядывая себя сверху вниз. Он сказал, что я должна вписываться, но не привлекать к себе внимания, но всю дорогу он называл меня отвлекающим фактором. Мне пришлось обойтись тем, что имелось у меня в наличии в его квартире, чтобы придать себе нервный и немного неряшливый вид. Одетая в свою укороченную толстовку с капюшоном, леггинсы на кожаной подкладке и туфли на танкетке, я немного дрожу оттого, что мой живот открыт ветерку. На мне большие золотые серьги-кольца, волосы заплетены во французскую косу, спускающуюся по спине, густой макияж и темно-синие губы.

Встречаю его у передней части машины, он кладет руку мне на поясницу, направляя ко входу. Тепло от его прикосновений борется с холодом вокруг нас, пока я пытаюсь не отставать от него. Он стучит костяшками пальцев по металлической двери, и в ту секунду, когда она открывается, мои чувства перегружены. Вдалеке громко звучит музыка, когда мы заходим внутрь, и дверь за нами захлопывается. Рука Маверика не дрогнула, когда он повел меня по узкому коридору и открыл дверь справа в самом конце. Я вхожу, но не раньше, чем вижу все тела на открытом пространстве, от которого мы только что отвернулись.

Оглядываясь по сторонам, я понимаю, что мы в раздевалке. Вдоль желтых стен расставлены скамейки и вешалки для одежды, а плиточный пол кажется липким под моими танкетками. Так отвратительно. Здесь никого нет, но душевые находятся слева, и я слышу, как один из них работает.

Отпуская меня, Маверик бросает свою спортивную сумку на скамейку и мгновенно начинает раздеваться. Наблюдение за тем, как открывается вид на его загорелую грудь, когда он снимает футболку через голову, наполняет меня мурашками, заставляя мой желудок сжиматься. Наверное, мне следует отвести взгляд, но я не могу заставить себя отвести глаза.

— Знаешь, мои глаза здесь, наверху, — слышу я его шепот и слышу нотку юмора в его голосе, но не поднимаю взгляда.