— Я не думал о члене с пятницы, — выпаливаю я, даже заставляя себя съежиться, но это правда. Обычно, как только я ощущаю прикосновение женщины, моему члену не терпится потереться о другой, но у меня ничего не было. — Я имею в виду, я все еще люблю букву "Ч", но я не жаждал его так, как обычно. — Труди застывает на месте от моих слов, пока я запускаю руки в волосы. — Что? Ты хочешь поговорить об этом.

— Но это больше деталей, чем мне было нужно, — ворчит она, но я просто пожимаю плечами.

— Итак, как ты думаешь, что происходит между вами двумя? — Спрашивает она, и разве это не вопрос на миллион долларов?

— Она считает меня игроком.

— Ты игрок, — отвечает она, нахмурившись, и я даю ей отмашку.

— Ну, вчера она сказала мне, что я могу уйти.

— Все в порядке?

— А я и не хотел.

— Ты… не хотел? — Я киваю в ответ, ожидая ее совета, но она просто продолжает безучастно смотреть на меня, как будто я говорю на иностранном языке.

— Помоги мне, Тру. Все связано с сексом, абсолютно все. Вот почему я привязан к тебе как к своей лучшей подруге, потому что, ты знаешь, это было бы отвратительно. — Она фальшиво кряхтит, и я содрогаюсь вместе с ней. — Но все остальные — это просто секс. Вчера я практически умолял ее посмотреть со мной телевизор, чтобы мне не пришлось уходить. Я даже сидел и ел мороженое и тесто для печенья. Позволь мне сказать тебе, что это не должно быть чьим-то любимым блюдом, особенно когда там есть брауни с шоколадной помадкой, — раздраженно говорю я, а Труди просто чертовски смеется.

Ясно видя, в каком я отчаянии, она останавливается, наклоняет голову и оглядывает меня. — Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Эйди. Ты, кажется, сбит с толку, потому что есть кто-то, с кем ты действительно хочешь провести время несексуальным образом, что для тебя в новинку, но тебе просто нужно быть осторожным. Я знаю твою репутацию, и ты всегда теряешь интерес, имей это в виду.

Мои плечи опускаются от раздражения, вызванного ее словами. Я не хочу этого слышать, даже если это правда. Коротко кивнув, я поворачиваюсь и направляюсь к лестнице. Вода больше не дает мне того спокойствия, которое я ищу. Схватив полотенце, я вытираю волосы и набрасываю его на шею. Бросив взгляд на ее персиковое полотенце, лежащее на столе рядом со мной, я смотрю на нее через плечо и усмехаюсь.

— Даже не думай об этом! — Она кричит, но слишком поздно. Полотенце уже плывет по воздуху и шлепается в воду. — Эйди! Ты такой мудак! — Я просто подмигиваю и направляюсь в раздевалку. Как только я собираюсь переступить порог, она зовет меня по имени, останавливая мой шаг. Оглядываясь через мое плечо, она мягко улыбается. — Прости, ладно. Может быть, я ошибаюсь, и если это так, то, по крайней мере, полуфабрикатное мороженое — это вещь, верно?

Нахмурившись от ее слов, я качаю головой и захожу в раздевалку, удивляясь, когда обнаруживаю Маверика Миллера, инструктора по боевым искусствам, выходящего из душа. Я знаю, что его рабочее место находится в этом здании, вместе с его офисом, но я предполагал, что у него должна была быть своя душевая или что-то в этом роде.

Его обычно растрепанные каштановые волосы убраны с лица, и мой взгляд ловит капельку воды, стекающую по его животу. Я вполне могу догадаться, что этот мужчина прячет за полотенцем, обернутым вокруг талии, но когда я наконец встречаюсь с ним взглядом, он уже смотрит на меня. Очевидно, ему не нравится, когда парень разглядывает его, отметил я.

Повернувшись к нему спиной, я иду в противоположном от душевых направлении, туда, где находится мой шкафчик. Решив, что будет лучше принять душ у себя в комнате, я снимаю плавки, быстро вытираюсь полотенцем и надеваю свои серые баскетбольные шорты и белую футболку. Натягивая кроссовки, можно было услышать, как сюда упала булавка. Настолько тихо, но я отказываюсь оборачиваться, чтобы обратиться к нему. Тут я вспоминаю, что он был одним из вчерашних преподавателей, когда сбежала Джесс. Они оба смотрели на нее с голодом в глазах, но я не знаю, кто из них заставил ее убежать, когда я вышел из туалета. Заворачивая мокрые плавки в полотенце, я бросаю их в рюкзак, когда он наконец заговаривает.

— Что вы делали с Уотсон вчера? — Он рычит, нарушая тишину, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Теперь это уже не твое дело, не так ли? — Отвечаю я, сжимая кулаки по бокам. Кто, черт возьми, этот парень? Он не надел никакой одежды, все еще смотрит на меня с полотенцем, обернутым вокруг талии, когда подходит ближе, его палец направлен в мою сторону.

— Слушай сюда, ублюдок. Держи свои руки при себе, черт возьми, или…

— Или что? Ты собираешься меня отшлепать? Новость, я бы этого хотел. Ну что, ты закончил? — Я прерываю его, когда он подходит и останавливается прямо передо мной, грудь его вздымается, когда он пытается успокоиться. Он так близко, что я чувствую его дыхание на своем лице, когда мы почти стоим нос к носу. Он немного выше меня, всего на несколько дюймов, но то, как он давит на меня, заставляет чувствовать себя намного лучше.

— Сделаешь ей больно, и я разорву тебя пополам, — рычит он, и я ухмыляюсь. Я не могу сказать, что больше заводит его, тот факт, что я близок с Джесс, или я в целом. Но я люблю трахаться с людьми, и этот член просто напрашивается на это.

Сохраняя свою позу, я слегка откидываю голову назад. — Понял, бу, — отвечаю я, прежде чем касаюсь своими губами его губ. Схватив свою сумку, я не дожидаюсь, пока он набросится на меня. Бросившись к двери, я выскальзываю, не оглядываясь.

Черт, я знаю, что сказал, что не жаждал никакого члена с тех пор, как поцеловал Джесс, но я определенно мог бы потратить некоторое время на размышления, что он носит с собой. У придурков всегда самый лучший член, включая меня. Я ухмыляюсь, приводя себя в порядок, и начинаю долгую пробежку назад, оставляя машину Труди.

Джесс

Паркер обхватывает меня за шею, крепко удерживая на месте. — Выбирайся из моего захвата, Джесс, — спокойно говорит он, и я улучаю момент, чтобы оценить его позу позади меня и вспомнить, как Луна сказала выйти из этой позы. Стоя в дальнем углу нашего Боевого класса, я почувствовала облегчение, когда Маверик поставил меня в пару с Паркером и поставил Риса на противоположном от меня конце открытого пространства. Он не знает и половины того дерьма, с которым я столкнулась из-за Риса, но он старается держать его как можно дальше от меня, и я ценю это.

— Луна сказала мне схватить нападавших за яйца и дергать их, пока не услышишь хлопок, — сладко говорю я. Хватка Паркера на моей шее мгновенно ослабевает, позволяя мне отвести локоть назад и ударить его в живот, заводя его, чтобы я могла вывернуться из его хватки и повернуться к нему лицом.

— Черт, Джесс, — стонет он, и я не могу удержаться от улыбки. Как раз в тот момент, когда я собираюсь ответить, я слышу позади себя голос Маверика.

— Предполагается, что мы проводим спарринг, а не гребаные тренировки по самообороне. Иди, Паркер, дай Луне передохнуть и сразись с Романом, — приказывает Маверик, но не двигается с места, пока я не киваю, что со мной все в порядке. Что ж, надеюсь, что так. Как только Паркер оказывается вне пределов слышимости, я поворачиваюсь, чтобы свирепо взглянуть на Маверика, при этом скрещивая руки на груди. Я отказываюсь проверять его, пока он может видеть, как я это делаю, ему не нужно знать, что я думаю, что он чертовски горяч, даже когда он ведет себя со мной как придурок.

— Могу ли я помочь…

— Ни один злоумышленник не даст тебе столько времени на обдумывание твоих действий.

— Я не говорила…

— Давай еще раз. На этот раз тебе нужно отреагировать мгновенно, если мы хотим получить хоть какой-то шанс укрепить твою силу и боевые способности, кроме пощечины, конечно.

Все, что я могу сделать, это уставиться на него. Насколько этот парень чертовски груб? — Пошел ты, осел, — киплю я. — Как ты смеешь принижать меня! Каждый раз, когда между нами завязывается разговор, он состоит из того, что я пытаюсь заговорить, а ты обрываешь меня какой-то ерундой, как будто я не человек. Ты не знаешь меня, вообще ничего обо мне. Ты не имеешь права прикасаться ко мне, потому что я достаточно уважаю себя, чтобы знать, когда кто-то желает тебе зла. — Я знаю, что мои слова, скорее всего, более резкие, чем нужно, но он пробуждает во мне сдерживаемый гнев. — Ты доказываешь, насколько ты слаб, будучи суровым к другим, именно мягкость требует силы, — добавляю я, и не думаю, что ему это нравится.