— Почему нет выстрелов, что за фигня? — Шептали губы Ломагина, пока пальцы безуспешно ощупывали оставшийся безмолвным корпус оружия. Только сейчас Ломагин понял, с ружьем ему повезло, если бы он дало такую же осечку, как и пистолет, до этого места он бы не добежал. Из-за своего пренебрежения и стрессовой ситуации, Ломагин совершенно не подумал о предохранителе на котором всегда стоит находящееся в кобуре оружие.

Более того, паникуя, он совершил ещё одну ошибку для офицера, никогда до этого не державшего смертоносное оружие во время боевых действий, направив дуло пистолета прямо на своё лицо. Пристально осматривая пистолет, так и оставляя его наведённым на себя, Ломагин, наконец заметил причину осечки.

— Предохранитель, точно, – радостно воскликнул Ломагин, переводя последний в положение стрельбы. Холодная, липкая капля, попавшая на его оголённую шею из разлетевшейся неподалёку мензурки с жидкостью, заставила Ломагина дернуться от неожиданности, случайно сжимая большой палец руки, лежащий на курке.

Выстрел!

Раскалённая пуля, вылетевшая из дула пистолета, прочертила бордовую полосу на макушке Ломагина, заставив того совершить ещё несколько нажатий курка.

Выстрел, выстрел!

Вскрикнув от страха, Ломагин бросил оружие на пол. На который тут же с глухим грохотом упало тело солдата, выбравшего не самый удачный момент для атаки на засевшего в укрытии нарушителя, весь его опыт и умения спасовали перед откровенной глупостью, граничащей с безумием применённой Ломагином.

Остекленевшие глаза упавшего солдата вывели Ломагина из оцепенения. Оставаться в таком месте и положении дольше необходимого было критически противопоказанно для его здоровья. Никакая регенерация не поможет от очереди, выпущенной в голову. Ему срочно нужен был план, как выйти из этой ловушки, в которую он же себя и загнал.

“Что мне делать?” — Мысли, словно загнанные кони метались внутри черепной коробки. Его укрытие было на виду с большинства ракурсов, ни поддерживающие потолок опоры разбросанные по всей площади помещения, ни большие и маленькие столы, ни шкафы, стоящие в хаотичном порядке, не могли дать ему надёжной защиты пока противник хорошо просматривал его укрытие. Он просто не успеет сменить позицию, не попав при этом под перекрёстный огонь солдат.

“Нужно лишить их света, и тогда мы повоюем.” — Внезапно осенило Ломагина. “Погасить все лампы в столь раскиданные по столь большому пространству мне никто не даст, значит, мне нужен электрический щиток.” — Продолжая развивать свою мысль Ломагин, внимательно осматривал доступное его взгляду пространство.

Его поиски были тщетными, ему не удалось обнаружить искомое, а судя по воцарившейся тишине и хорошо слышим в ней шагам, солдаты неспешно приближались к его укрытию. Время поджимало, а решение проблемы так и не было найдено.

“Точно.” — Ломагин по-новому посмотрел на своё укрытие. Не зря работал по профессии! Повернувшись к платформе с резервуаром, он увидел технический люк, сквозь решётку которого отлично просматривалось два толстых кабеля питающих это чудо инженерной мысли.

Вытащив из-под мёртвого тела пистолет, Ломагин, подняв руку с оружием, совершил несколько выстрелов в пустоту, даже не надеясь попасть в кого-либо, вместо этого заставляя приближающихся солдат пригнуться, замедляя своё продвижение.

Судя по раздавшемуся после выстрелов вскрику, он всё же умудрился в кого-то попасть. К сожалению, у него не было времени на самовосхваление; вырвав крышку клюка, Ломагин крепко ухватился за два приглянувшихся кабеля, обратив внимание на предупреждение, выгравированное на небольшой табличке прямо над люком.

“Высокое напряжение, опасно для жизни.”

— То, что нужно, – удовлетворённо улыбнулся Ломагин, вырывая из пазов заискрившие кабели, не обращая внимания на раздающиеся неподалёку крики бойцов. — Да будет свет! – заорал Ломагин, соединяя концы кабелей.

«…»

— Херович, ты что творишь? – закричал темнокожий мужчина, зажимая рану пострадавшего бойца ровно за несколько секунд до того, как загнанный в угол Ломагин решил поиграть в электрика.

— Даю ублюдку прикурить, – ответил мужчина, срывая чеку с гранаты и сразу же бросая её в сторону подстрелившего его противника, — граната! Всем лечь на пол! – Успел крикнуть мужчина, закрыв глаза и зажимая уши. Не видя, как во всем помещении и кабинетах близлежащих к нему, от короткого замыкания вырубило свет.

«…»

— Гра-грантха!.. — Только и смог пропищать Ломагин после соединения двух разных кабелей и последовавшему за этим действием громкому треску, несмотря на который он смог услышать предупреждающий крик одного из бойцов. Будто этого было мало, его голове посчастливилось поближе познакомится с этим взрывоопасным маленьким металлическим предметом, попавшим прямиком по ничем не защищённой макушке.

Время вновь замедлилось, кратно ускоривший свою работу мозг дал столь необходимое Ломагину время, чтобы осознать всю ту глубину обросшей джунглями задницы, в которую он умудрился попасть. Граната, да ещё в столь замкнутом помещении, была очень грозным оружием, не оставляющим особого простора для фантазии.

Поэтому Ломагин принял единственно верное решение в подобной ситуации, схватив за ручку контейнер с образцами и совершив гигантский прыжок с места, постаравшись чтобы между ним и смертоносным предметом была хоть какая-то преграда.

Яркая вспышка и последовавший за ним взрыв выпустили наружу беспощадную волну, сметающую всё на своём пути, она придала Ломагину ещё большее ускорение. Ломагин, словно выпущенный из пушки снаряд, пробил своим телом насквозь несколько шкафов с документами, осыпая сжавшихся бойцов килограммами никому ненужной макулатуры.

Свой путь Ломагин закончил в центре помещения, придавив своим телом одного из бойцов, находившихся в процессе перемещения от одного укрытия к другому, когда их коллега решил уничтожить Ломагина гранатой. В итоге двое друзей детства залегли неподалёку от двух офисных принтеров, про себя проклиная придурка Херовича и его тягу к самоубийству.

Упругая задница Ломагина горела неугасимым огнём, помимо ускорения взрывоопасный снаряд одарил его прелестную задницу огромной щепкой, выбитой из деревянного стола, находившегося между двумя объектами, гранатой и отрастившим метафизические крылья Ломагином.

Болезненный стон против воли сорвался с его губ, просуществовав недолгий промежуток времени, он тем не менее достиг ушей располагавшегося на расстоянии вытянутой руки второго бойца.

— Пердунов, тебя задело? – встревоженно вскинулся боец, ещё ближе придвигаясь к Ломагину. Слегка оглушённый взрывом, находясь в полнейшей темноте, он не мог и подумать о том, что его друг мёртв, а рядом с ним находится тот, за кем они охотились всё это время.

Без какого-либо источника света Ломагин и не отличался от других солдат, напоминая крота вылезшего на дневной свет. Ориентируясь на свой обострившийся слух, он вырвал глубоко засевшую в сочной ягодице деревяшку. По-прежнему сжимая её в руке, Ломагин подался на встречу второму солдату, действуя левой рукой наощупь, он наконец, нащупал лицо своего противника, вызвав у того недоумённый возглас.