Вместо ответа ученый произнес:

— Убей их, Ультимис.

«…»

Грохот выстрелов, разносящихся по огромному помещению отданному отделу разработок и инноваций, оглушал. Пули, свистящие над головой, не давали Ломагину даже небольшого мгновения на оценку обстановки. Подгоняемый криками солдат и непрестанной стрельбой, он словно загнанный уличный пёс, укравший у жирного торговца колбасу с прилавка, спасался от загонщиков.

Особо удачный выстрел из винтовки отбросил прямо ему на голову тяжёлый монитор, стоящий на столе, заваленном до верху бумагами и канцелярскими принадлежностями. Сбившись с устоявшегося ритма, ошеломленный беглец тут же стал жертвой меткости одного из солдат, додумавшегося выстрелить в висящий на двух анкерных крючках тридцати килограммовый потолочный светильник.

— Твою мать, — только и успел прохрипеть Ломагин, больно ударившись носом об покрытый бежевой плиткой пол. Не переставая ругаться, он успел сбросить придавившую его ношу ровно до того момента, как высунувшийся из-за несущего столба боец решил угостить его новой порцией свинца. Активно работая руками и ногами, Ломагин, не обращая внимания на свистящие рядом пули, сумел добраться до нового укрытия, надёжно защищающего его от смертоносных гостинцев рассредоточившихся на отдалении противников.

Металлическая платформа с встроенной в неё колбой с каким-то мерзким и без остановки извивающимся червём стала надёжным щитом, защищающим Ломагина от агрессии разъярённых солдат. Снаряды бессильно отскакивали от прочного стекла, за которым скрывался чуждый этому миру организм.

Беглеца радовало лишь одно обстоятельство, пока бойцы корпорации вполне обоснованно боялись подойти к нему поближе, несмотря на всю свою огневую мощь, опасаясь нарваться на встречный огонь. К слову, их опасения были напрасны, серьёзно выручившее Ломагина ружьё, забравшее жизни трёх человек, было утеряно в самом начале схватки, когда он, петляя по коридорам, пытался унести ноги, от неожиданно большой толпы выбравших его целью вояк.

Прислонившись головой к холодному металлу и спешно переводя дыхание, Ломагин во всю проклинал своё решение нацепить этот дурацкий нож, взятый в качестве трофея с убитого им ранее здоровяка. Кто бы мог подумать, что, успешно покинув лабораторию, он поторопился расслабить свои ягодицы. Козыряя фамилией доктора перед каждым, кто изъявлял желание поинтересоваться тем, куда же торопится боец-одиночка, идущий прямо в противоположную сторону от точки вторжения противника, ему не повезло наткнуться на отряд, один из членов которого был близким другом убиенного, умудрившимся опознать любимую игрушку товарища.

Не растерявшись, Ломагин вместо ответа совершил несколько выстрелов по направлению начинающих поднимать своё оружие бойцов, после этого сразу же срываясь на бег. Непродолжительная гонка по запутанным коридорам и никак не желающие отставать преследователи привели его в итоге в это место.

— Рассредоточится, близко не подходить, этот ублюдок вооружен, – прокричал один из солдат новоприбывшему подкреплению.

— Сдавайся и будешь жить, — раздалось от одного из солдат неправдоподобное предложение; каждому человеку, находящемуся в этом месте, было понятно, что это явная ложь, произнесённая для того, чтобы потянуть время.

Расшнуровав высоченные берцы и отбросив их в сторону, один из опытнейших солдат показал смотрящим на него коллегам понятную только им распальцовку, требуя продолжать переговоры, пока он, сбросив с себя мешающий при скрытном перемещении автомат, попробует незамеченным пробраться к противнику.

Получив в ответ согласные с его планом кивки, прожжённый жизнь солдат, достав табельное оружие, неслышимой тенью начал неспешно перемещаться от одного укрытия к другому, сближаясь с ничего не подозревающей жертвой.

“Нашли идиота, как же, сейчас подниму руки и пойду сдаваться.” – Подумал Ломагин, ведя нешуточную борьбу с кобурой, в которой хранилось оружие последнего шанса.

— Согласен, – донёсся до солдат панический крик загнанного в ловушку противника, – прошу вас, только не стреляйте, я ранен, – мученически застонал Ломагин, наконец достав оружие. Черный корпус пистолета с золотым напылением на дуле вызвал на его лице хищную улыбку.

“Одна обойма в стволе и четыре обоймы в кармашках бронежилета, итого у меня… патронов.” – Ломагин был дилетантом во всём, что было связано с оружием. Лишь раз, в далёком детстве, отец позволил ему совершить несколько выстрелов из пневматического ружья, по банкам, выставленным на самодельном постаменте напротив густых зарослей декоративных кустов, на заботу о которых махнули рукой сразу же после посадки. Оставленные без пригляда растения разрослись до фантастических размеров, став домом для прячущихся от жары домашних животных.

В тот далёкий день, маминому любимцу, псу Барри, так же захотелось понежится в прохладе, царящей под густыми кронами, оборудовав себе комфортную лёжку в четырёх метрах левее импровизированного лежбища, собака столкнулась с легендарной меткостью будущего инженер-химика высшего разряда военной службы, почувствовав на своей собачьей заднице, каково это ловить тучно летящие друг за другом, металлические шарики. С тех пор Ломагин зарёкся даже не прибегать к оружию без острой необходимости, вспоминая ощущения уже своей горящей от хлёстких ударов мокрым полотенцем задницы.

— Один, два, три… шесть, семь, восемь, девять, десять, – завершил подсчёты Ломагин, засовывая обойму обратно в кармашек.

“Итого у меня пятьдесят пуль, а солдат, надеюсь, не больше десяти, всё же никто не будет выделять ещё больше бойцов ради одного человека, и по идее, у меня есть все шансы отбиться, главное не попасть выпустить все пули в воздух, иначе мне кранты.”

— Поторапливайся, мудила и выходи, пока мы тебя не грохнули, не испытывай наше терпение, живее, живее!

— Все, иду, только не стреляйте.

Взяв пистолет двумя руками, Ломагин совершил глубокий вздох, отбросив лишние мысли в сторону. Предельная концентрация заставила весь мир вокруг него замереть. Резко встав на ноги, Ломагин высунулся из-за угла, наведя дуло своего оружия в сторону противников, двигавшихся словно в замедленной съёмке а-ля «Больной Максим». Его зрение сузилось, мозг отбрасывал ненужную Ломагину информацию, позволяя полностью сконцентрироваться на мушке оружия. В его мире остались лишь он, прицел пистолета и двигавшиеся, словно в киселе противники. Напряжённый до предела палец нажимает на курок, вместо грохота выстрелов до его слуха донеслись совершенно другие звуки.

«Щелк, щелк, щелк, щелк». – Прогремела набатом в голове Ломагина холостая работа бойка.

“Дерьмо, почему он не стреляет?” – Пронеслась в голове Ломагина паническая мысль после получения совершенно неожиданного результата. Едва осознав произошедшее, он резво нырнул за своё надёжное укрытие, скрываясь от вала огня, выпущенного солдатами в его сторону.

— Ублюдок, тебе хана, засуну в твою рыхлую задницу паяльник и заставлю танцевать танго с бананом негра во рту!

Ломагин был в смятении, пули, выбивающие крошку из стен, и звон разносящихся смертоносным металлом колб с одному только Ктулху известным содержимым, остались незамеченными, впавшем в прострацию человеком.