– Вижу, ты человек дела, Обри. Но позволь предостеречь тебя. Обращайся со своей силой, как с даром, высшей ценностью, данной тебе этим миром.

– Почему именно мне?

– Если хочешь получить ответ, придётся найти своё место в этом мире. Со мной произошло именно так. Когда я принял этот мир, он подарил мне все ответы. Я слышу страх в твоём голосе. Но здесь, с нами, ты избавишься от него. Я помогу тебе найти своё место в этом мире.

– Как?

– Ты нетерпелива, дитя моё. В этом мире каждый найдёт себя, как это произошло со мной.

– Я не понимаю… – возмутилась я. – Ведь это Вы сотворили его!

– Только стены, острова, реки… Но всё это вторично.

Голова шла кругом. Так действовал на меня голос господина, во сто крат усиленный динамиками. Всем телом я ощущала его незримое присутствие в комнате. Чем дольше он говорил, тем отчетливее проявлялись в каждом его вздохе сдавленные хрипы. В моей голове родился образ седовласого старика, который болезненно скрючился над микрофоном. Я представляла его человеком с проницательным, но уставшим взглядом. Зная наверняка, что его глаза, которыми он смотрел на мир не один десяток лет, устремлены на меня прямо сейчас, я поёжилась.

– Господин.

– Да, ди… кхе-кхе-кхе! Кхе-кхе-кхе…

Это был сухой удушливый кашель, какой бывает у пожилых людей, страдающих сердечными заболеваниями. Динамики выключились. Комната наполнилась звенящей тишиной, которая, казалось, поглотила меня. Я вздрогнула.

– Господин, позвольте спросить… Почему часть острова в таком… – я запнулась, стараясь не обидеть его, и попыталась задать вопрос с большей осторожностью. – Так не похожа на место, где мы живём?

– Ты, должно быть, набрела на старое кладбище…

– Да, – я кивнула.

– Видишь ли, у этого места плохая энергетика. И я не хотел бы вступать с ним в тесную связь. К тому же это отличное напоминание о жестокости реального мира.

– Жестокости?

– А разве нет? В реальном мире наша оболочка слаба и недолговечна… природа гибнет. А стабильность называют стагнацией. Разве это не жестоко, Обри? По-твоему, это то, чего заслуживает человечество?

https://redirect.appmetrica.yandex.com/serve/532861540768964694

– Я… Никогда об этом не думала.

– У тебя будет много времени поразмыслить над моими словами, дитя. Здесь, на Обратной стороне, у всех нас есть вечность, чтобы набраться мудрости.

– Зачем? Разве отсюда есть выход?

– Твоё любопытство похвально, Обри. Но будь осторожнее: кто-то может решить, что ты затеваешь какое-то коварство.

– Но разве люди здесь – и ваши союзники, и мятежники – не задаются вопросом, что будет после? Если все мы в коме, получается, однажды мы можем выйти из неё. И что тогда? Обратная сторона просто исчезнет?

– Обратная сторона будет жить столько, сколько потребуется для осуществления замысла, ради которого была создана. Наш мир не идеален, Обри. Пока ещё… Но реальный мир ещё хуже. Он опаснее! – Он на минуту выключил динамик. Нетрудно было понять, что дело было в кашле. – У каждого есть выбор, Обри, в том числе и на Обратной стороне. Нужно только выбрать правильное время, чтобы его сделать.

– Что всё это значит?

– Ты очень скоро поймешь. Не стоит задавать вопросы о том, в чём ты способна разобраться сама. С твоими способностями тебе не стоит никому докучать вопросами. Научись пользоваться тем, что тебе дано.

Я не знала, о чём ещё спросить его, и теперь просто неловко переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда наконец смогу уйти отсюда. Но господин продолжал:

– Как славно, что ты напомнила мне про старое кладбище. Я хотел бы поручить тебе заняться им. Приведи его в надлежащее состояние. Это станет отличной тренировкой для твоих способностей. Но помни: у всякой сверхъестественной силы есть обратная сторона.

– Как скажете, господин.

– Ты можешь звать меня по имени, дитя моё, – спустя долгую минуту молчания наконец произнёс он.

– Боюсь, мне оно неизвестно, господин.

– Тогда запомни: обращаясь к своему господину, ты говоришь с Асурой.

– С Асурой… – эхом отозвалась я. Казалось, воздух в комнате завибрировал от звука его имени, вложенного в мои уста. – Я сделаю всё, чтобы стать достойной Вашей фракции.

– Твоё стремление похвально. Но подчас ревностные сторонники превращаются в самых опасных противников.

– Что Вы имеете в виду?

– Я уже встречал человека, который был готов убить за наши идеалы. Но теперь он сражается на другой стороне.

– О ком Вы говорите?

– Ты любопытна, моя дорогая. Любопытство не порок. Но прошлое не всегда нужно ворошить.

Я кивнула, зная, что он точно видит меня. Стесняясь окинуть комнату взглядом, я опустила глаза в пол. Идеально ровные белые плиты с геометрическим рисунком были выложены так, что казалось, будто у меня под ногами светит солнце. Я тут же вспомнила про татуировку на запястье, и уже собиралась спросить об этом, как голос господина вновь послышался из динамиков.

– Ты можешь идти. И на этот раз тебе лучше соблюдать наши правила, Обри. Я прощу тебе дерзкую выходку, которую ты позволила себе в присутствии Винни… Но так будет не всегда, дитя моё. На Рейкерсе есть правила.

– Х-хорошо…

Желание рассказать ему об эмблеме Рейкерса, украшающей мою руку, тут же улетучилось. Что, если бы он счёл это проявлением неповиновения и дерзости? Не желая испытывать судьбу, по примеру Винни я подошла к стулу и слегка наклонила голову. Вероятно, Асуру это устроило: больше он микрофон не включил, хотя я была уверена, что он по-прежнему наблюдает. Я медленно прошла к выходу, и уже у самой двери вспомнила:

– Господин, скажите, если… то есть, когда Вы поймаете Дэниела и его команду… Что с ними будет?

– Признаться, я ещё не решил. Но я бы хотел видеть их с нами.

– Вы влияете на весь этот мир и по-прежнему позволяете им жить в нём?

– Как я уже сказал: не выношу жестокости. Мне хочется, чтобы они сами осознали бессмысленность этой борьбы.

– Но ведь островитяне и мятежники убивают друг друга, проливают кровь. Разве не стоит остановить это бессмысленное насилие?

– Это часть нашей жизни, Обри. И мы ничего не можем с этим поделать.

Асура. Я снова и снова повторяла имя господина по пути в свою комнату и этой ночью уснула с его именем в голове. Мне снилась та самая комната – белая комната – и человек в медицинском халате, вышедший из-за одной из колонн. Этот сон мучил меня всю ночь, и я металась по кровати, желая выкинуть из головы этого человека. Мне казалось, что он движется ко мне со шприцем в руках, словно он хотел сделать мне больно…

Проснулась я раньше будильника, установленного на 6:45. Электронные часы на столе, к которым я никак не могла привыкнуть, показывали четверть седьмого. До завтрака времени было полно, и я позволила себе задержаться в душе. В этом и любом другом мире не было лучшего способа привести мысли в порядок, кроме как постоять под душем. Только спустя десять минут я поняла, что наслаждалась прохладной водой, а вовсе не горячей, о которой так мечтала.

Всё ещё стоя под струями воды, я подумала о Дэниеле. Он мог получить всё это: комфортную комнату, отличные условия для жизни и распорядок дня – ту самую дисциплину, которую он сам поддерживал в Астории. Но вместо этого отказался от всех благ Рейкерса, возглавив группу мятежников. Неужели идеалы Асуры были настолько чужды ему? Размышляя о том, смогла бы я отказаться от всего ради своих убеждений, я закрыла глаза и невольно представила его руки на своих плечах, будто на самом деле ощущая их вес. Наваждение удалось стряхнуть не сразу. Я провела руками по плечам, ощущая, как напряглись мышцы. Моё тело уже соскучились по нагрузке в зале. Или это я соскучилась по Герте?