Папа был строг к Глебу и не раз проводил с ним воспитательные беседы, считая, что мальчишка ещё слишком мал и мог попасть в неприятности со своей неуёмной фантазией и жаждой новых источников для вдохновения. Ради небольшого этюда он готов был залезть в пасть киту. Иногда это выходило ему боком: приходил домой с разодранными локтями и коленями, искусанный насекомыми или заляпанный грязью. В свои тринадцать лет Глеб рисовал не хуже взрослых художников. В мае он закончил художественную школу в Лиемецке, в которую родители отдали его ещё в восьмилетнем возрасте. Теперь семья приняла решение повторно записать сынишку для отточки навыка. Пока учебный год не начался, парнишка наслаждался свободой творчества, пускаясь во все тяжкие.

Поначалу Женька следовала за братом тенью, контролируя каждый его шаг, но потом её терпение лопнуло, и она принялась самостоятельно исследовать город: бродила по маленьким тихим улочкам, заглядывала в местные пекарни за свежим хлебом или булочкой с повидлом, делала фотоснимки и кормила птиц в парке, а еще записалась в городскую библиотеку и посетила этнографический музей. Иногда принимала участие в вылазках брата, позировала ему, то тоскливо глядя вдаль, то мечтательно улыбаясь, пока Глеб делал зарисовки в своем альбоме. В такие моменты улыбка не сходила с его лица, а от усердия братишка даже язык высовывал. Выглядело это настолько комично, что Женя с нежностью и легкой грустью смотрела на этот источник живой энергии, втайне радуясь, что этот переезд не сильно повлиял на характер её брата.

– Вытащи «Каспийский груз» из своих ушей.

– Не хочу, – сморщила курносый носик сестра, отказываясь убрать наушники и заправив прядь волос за ухо.

– Губы у тебя слишком тонкие, не могу никак прорисовать, сиди спокойно – не дёргайся, – ругался Глеб.

– Ну Глеб, тебе всё не так – сейчас возьму и уйду!

– Всё-всё. Молчу. Только сиди ровно и убери наушники.

Девушка уступила художнику. И тот продолжил писать. А Женька про себя радовалась. Ей нравилось, как она получалась в альбоме брата.

Вальск постепенно становился для Жени пусть и не родным, но уже не таким серым, как в первое время. Не такой уж он был и страшный, просто очень маленький и унылый. Редко встречались яркие вывески, кофейни, салоны, клубы, местечки для молодёжи, дорогие машины и элитные заведения. Вальск был обделён торговыми центрами, арт-объектами и метро. Зато скверы и парки встречались на каждом шагу. Только вид у них был запущенный, а на территории ощущались одиночество и пустота.

Большинство городских зданий были обшарпанными и серыми, а на некоторых во все стороны расползались трещины.

Люди выглядели нелюдимыми и отстраненными. Каждый второй работал на местных заводах, так как в городе была хорошо развита химическая промышленность. Может, поэтому Вальск и держался на плаву. Густой смог частенько окутывал городишко, пряча его от светлых лучей солнца.

Каждое утро Вальск просыпался одинаково: на улицы выходили дворники с мётлами, убирали мусор и сухие опавшие листья. Было холодно, ветер пронизывал до костей. Женя видела, как прохожие кутались в тёплое пальто и спешили на работу.

В Вальске осень наступала уже в августе. Девушка почувствовала это сразу. В предпоследние выходные лета вся семья поехала на местный базар за тёплыми вещами. Женьке взяли белое пальто с подстёжкой.

– Как хорошо сидит! – говорила мама. – Давай ещё к нему пушистый шарфик подберём?

– Мам, а может лучше куртку?

– Дочь, какая куртка! Она смотрится по-детски. Ты же уже не маленькая!

Женя покачала головой, молчаливо соглашаясь.

– Ну и я о чём – слушай маму. Я тебе плохого не посоветую. Берём пальто.

По дороге домой они заехали в супермаркет, который недавно открылся недалеко от их дома. Глеб нашёл четыре бутылки колы с именами каждого члена семьи. По телевизору день и ночь крутили рекламу сладкого напитка с «твоим именем», но Кораблёв-младший никак не мог разыскать сразу все, а тут такая удача! Глеб был на седьмом небе от счастья. Женьке редко удавалось увидеть брата таким счастливым. Своенравный и упрямый, он много времени проводил наедине с собой, дулся из-за ерунды и хотел казаться взрослым, поэтому хмурил брови и скрывал улыбку.

После приезда Женька отпросилась на стадион – пробежаться. Затем заглянула в Северный парк – он располагался неподалёку от нового дома. Высокие деревья, узенькие скамейки и квадратные клумбы каждый раз умиляли девушку. Она, влюблённая в городской шум, к своему величайшему удивлению наслаждалась тишиной. Всё-таки всего должно быть в меру.

Кроссовки, любимый тёмно-синий спортивный костюм, плеер и музыка в ушах. С таким набором можно покорить любой город – даже самый серый и невзрачный.

Кораблёва собирала листья и вкладывала их в книги между страницами. Хотелось сделать гербарий или просто забрать кусочек любимого парка с собой. Была у неё такая особенность – собирать и хранить потом что-то дорогое сердцу: ракушку с моря, камушек с гор, фотоснимки с родного города, бабушкину брошь.

– Бери, Женечка, у меня таких много. А эта пусть у тебя будет – на память о нас с дедом. А то неизвестно, когда приедете теперь.

Расставание с бабушкой далось тяжело. Этот человек больше всех заботился о ней в детстве. Когда малышка подхватывала простуду, именно бабушка прибегала с банкой мёда и отпаивала внучку чаем и травами. А когда Женя была здоровой, водила в музеи, кино, на выставки и секции. Дед на пенсии работал сторожем, а бабушка занималась внучкой, пока родители были на работе. Новость о переезде заставила Женю вздрогнуть и сразу подумать о бабушке.

– Мы уезжаем в Вальск на неопределённый срок, – сказал папа в тот роковой день.

И Женя уронила стакан с водой на керамическую плитку. Осколки разлетелись по всей кухне, так же, как и её сердце.

Большую трёхкомнатную квартиру закрыли на ключ, попросили бабушку поливать цветы и следить за имуществом, собрали необходимые вещи, и спустя несколько дней семья покинула город.

Жизнь Жени разделилась на две части: беззаботная и счастливая осталась там, на улице Ленина, в любимой квартире на керамической плитке, а на смену ей пришла новая – серая и унылая с единственным утешением – парком Северный.

Отцовские слова часто крутились в голове «Мы уезжаем», а тот день отпечатался в душе и навсегда сохранился в памяти. Здесь, в Вальске, Женя ощущала себя другой. Она отчётливо понимала, что как раньше уже не будет. И та прошлая Женя Кораблёва покинула её, а на смену ей пришла новая, которой придётся многому научиться, а главное смириться с временным переездом в чужой, холодный и мрачный город.

Женя редко читала книги. Раньше она пропадала на тренировках по лёгкой атлетике, гуляла с друзьями, зависала в телефоне, но теперь всё изменилось. Тишина и покой с нотками грусти по родному городу полностью поглотили её душу. Прежние ценности отошли на второй план, открывая путь новым. Вечеринки и друзья остались в прошлом. Хотела ли она с кем-то подружиться или нынешнее состояние её полностью устраивало? На этот вопрос девушка затруднялась ответить, но одно она знала точно – всё это не случайно.

Неизменной осталась лишь утренняя пробежка. Холод пробирал до костей. Не спасал даже тёплый спортивный костюм, но Женя не переставала тренироваться. Физическая нагрузка пробуждала в ней силу духа и мотивировала двигаться дальше, когда руки опускались, а глаза боялись того, что видели. В новом городе надо быть внимательной. Так считал и отец.

– Жень, я прошу тебя, – начал как-то за ужином папа. – Будьте с Глебом осторожны. Это чужой город, вы ещё не освоились.

Глеб уныло закатил глаза, а Женя нахмурилась. Порой папина опека переходила все границы, а запреты казались абсурдными. Он мог с легкостью и незаметно для собеседника узнать любую информацию, как и полагалось человеку его профессии, и всегда был в курсе местоположения каждого члена семьи.