Паркер убирает мою руку со стола, прикасается губами к костяшкам пальцев и запечатлевает там нежный поцелуй. Как будто он тоже чувствует эффект от ее слов.

Затем официант решает принести нам воды, и момент упущен. Убирать бокалы не требуется, он быстро уходит, снова оставляя нас наедине.

— Я рад, что проявил такие хорошие качества, когда срывался и спорил с вами, — говорит Паркер, застав меня врасплох, когда Мария хихикает.

— Именно твоя подавленность и склонность к спорам проявили эти качества. Это было довольно освежающе. Ты знаешь, сколько людей на самом деле смотрят мне в глаза в эти дни? Членство в Кольце вселяет страх в окружающих. — она вздыхает, когда на стол подают еду. Вокруг стола расставлены блюда разных сортов, в то время как вокруг нас установлено несколько приставных столиков с большим выбором блюд.

Разнообразие морепродуктов, мясной нарезки, сыров, фруктов и столько тортов, что мне кажется, я на небесах, заполняют все пространство, и я внезапно радуюсь желанию Марии поужинать здесь. Все потрясающе пахнет и выглядит супер свежей, хотя это не та пицца, которую я бы предпочла, я не жалуюсь.

Ни один из нас не поддерживает никакой беседы, погружаясь в окружающую нас еду, которая невероятно вкусная. Если подумать, то ни один из этих остряков не приглашал меня на настоящее свидание за стенами Физерстоуна. Им лучше привести меня сюда в следующий раз, когда у нас будет пять свободных минут. Или, может быть, мне нужен девчачий денек здесь с Рыжей, в любом случае я заслуживаю гребаного свидания.

— Ты в порядке, Луна? Ты, кажется, злишься, — спрашивает Мария, удивляя меня, обычно у меня лучше получается скрывать свои эмоции, даже не пытаясь. Должно быть, она умеет читать мои мысли или что-то в этом роде, потому что продолжает. — У тебя на лбу появляется едва заметная морщинка, совсем как у твоего отца, — говорит она с мягкой улыбкой, и я обнаруживаю, что поднимаю руку, чтобы проверить. Она не ошибается, это определенно есть, и это почти доводит меня до слез.

Я не хочу менять выражение своего лица из-за страха, что оно исчезнет, — эта черта досталась мне от моего отца.

— Этот сукин сын, — бормочу я, на этот раз хмурясь в полную силу.

— Что? — Паркер спрашивает с беспокойством, но я смотрю на Марию, когда отвечаю.

— Раф всегда знал, когда я злюсь или слишком сильно о чем-то задумываюсь, но он никогда не говорил мне, как. Дело в этом, не так ли? — драматично спрашиваю я, указывая на морщинку, которая заставляет Марию только посмеиваться надо мной.

— На сто процентов. Эти двое знали друг о друге все, и об этом взгляде всегда ходила шутка, — говорит она так небрежно, но это дает мне такое представление об их жизни. Радость и счастье, которые они разделили и в которые привели меня.

Один из людей Марии внезапно подходит к столу с мобильным телефоном в руке и прерывает наш разговор.

— Миссис Стил, прошу прощения, что прерываю, но это срочно, и я думаю, вам нужно знать, что происходит, — бормочет он, передавая ей телефон. Она хмуро смотрит на него, опустив взгляд на экран. Поднеся телефон к уху, она наконец говорит.

— Здравствуйте. — ее тон размеренный и холодный, совсем не такой, как у женщины, сидевшей перед нами всего несколько минут назад. Я чувствую где-то внизу живота, что что-то происходит, и мои ноги начинают нервно подрагивать. Я бросаю взгляд на Паркера, который смотрит на меня краем глаза, и он кладет руку мне на бедро в знак молчаливой поддержки.

— Кто это санкционировал?… Нет, это нихуя не нормально… — она смотрит прямо на меня, и это сразу говорит мне, что я в этом замешана. — Скажи этому ублюдку, что я собираюсь выпотрошить его ржавым лезвием, отрубить ему яйца и засунуть их в его чертову глотку, — яростно выплевывает она, швыряя мобильник через всю комнату. К счастью, не через балкон, потому что это определенно нанесло бы какой-то ущерб с той силой, с которой она только что швырнула его.

В ее глазах горит огонь, а плечи слегка подрагивают. Встав на ноги, она ударяет кулаками по столу, сбивая часть еды на пол. Паркер хватает меня за руку и оттаскивает нас от стола, и это движение останавливает ее тираду.

— Мне очень жаль, — бормочет она, глядя в потолок, и делает несколько глубоких вдохов. — Извини, что прерываю наш обед, но я думаю, будет неплохо, если ты вернешься в Академию и начнешь готовиться.

— Готовиться к чему? — спрашиваю я, когда мое сердце начинает учащенно биться, а стук отдается в ушах.

— Потому что эти ублюдки перенесли Игры на второе ноября, — рычит она, не в силах сдержать ярость. Рука Паркера крепче сжимает мою, когда кровь сильнее бежит по венам. Мне требуется мгновение, чтобы привести свой мозг в порядок и наверстать упущенное.

Второго ноября? Это через неделю после завтрашнего дня. Черт.

(Оскар)

— Оскар, почему ты играешь в свои видеоигры в моей комнате? Что не так с твоей? — Роман ворчит на меня, но это не мешает ему наблюдать. Я не знаю, почему он до сих пор утруждает себя вопросом об этом каждый раз, я думаю, ему просто нравится притворяться, что он раздражен.

— Ром, вот куда придет Луна, когда вернется с Паркером. Она будет ожидать, что мы будем здесь, так что смирись с этим, — отвечаю я, не отрывая взгляда от экрана. Он тяжело вздыхает, как будто знает, что это нечто большее, но он также знает, что я расскажу об этом только тогда, когда решу, что готов.

— Ты же знаешь, что он перестанет ворчать, когда они вернутся, у тебя есть всего час или два, чтобы разобраться с ним, — поддразнивает Кай с другого дивана, где он барабанит по своему ноутбуку… профессионально, как обычно.

— Отвали, Кай, — рявкает Роман, только подтверждая то, что только что сказал Кай. — Мы позанимались, я поел и принял душ. Их не было целую вечность, — говорит он, снова подходя к окну во всю стену.

— Ты присматриваешь за ними или позволяешь всем девчонкам глазеть на твое тело, чувак? — спрашиваю я в шутку, но он только хмуро смотрит на меня через плечо. — Я просто говорю, что до того, как Луна показала весь этот трюк с мячом и цепями, я проводил много времени, позируя обнаженным у окна, чтобы подбодрить девочек, понимаешь? — я шевелю бровями, но он хмурится только сильнее. Портит спорт.

— Зачем мне, блядь, это делать, идиот?

Он продолжает стоять там, в одних свободных серых джоггерах, наблюдая за проплывающим мимо миром. Я снова начинаю игнорировать его, когда моя игра запускается, и я могу начать стрелять в дерьмо, но едва я приземляюсь, как Кай отвлекает меня.

— Твою мать. Твою мать.

— Что? — говорит Роман, подходя к нему. Должно быть, в этом что-то есть, потому что Кай — тот, кто меньше всего склонен ругаться. Я бросаю свой контроллер на кофейный столик, наблюдая за выражением недоверия на лице Кая.

— Я уловил некоторое движение в кабинете Дитрихсон, — бормочет он и поворачивает экран так, чтобы мы могли видеть.

— Срань господня, — бормочу я одновременно с Романом. — Я имею в виду, я бы назвал это немного большим, чем просто какое-то движение, но я понимаю, что тебе не хватает знаний, Кай, — продолжаю я с усмешкой. — Это то, что ты называешь траханием моего друга, и, более конкретно, это то, что ты бы назвал траханием сучки Дитрихсон с придурковатым папашей Паркера.

Склонившись над своим столом, когда Рико врезается в нее сзади, Дитрихсон выглядит так, будто хорошо проводит время или, по крайней мере, притворяется. Мы все так удивлены этим откровением, что Роман даже не ударил меня по голове за попытку вывести Кая из себя.

— Теперь можешь отвернуться, Кай, ее отвисшие сиськи обожгут тебе сетчатку, — говорю я, притворяясь, что меня тошнит, и Роман на самом деле хихикает.

— Попробуй еще послушать звук, — отвечает Кай, морщась, указывая на беспроводной наушник у себя в ухе, и я не могу удержаться от смеха.

Выключив Xbox, я встаю, вытягивая руки над головой, когда замечаю знакомый красный спортивный автомобиль. Я до сих пор не могу поверить, что Паркер каким-то образом убедил ее сесть в эту штуку.