Открыв входную дверь, я вышвыриваю ее, отчего она снова падает на пол.

— Ты еще пожалеешь, что вообще родилась на свет, гребаная пизда, — рычит она, плюя мне под ноги. Как приятно.

Направляя на нее пистолет, я ворчу.

— У тебя есть время досчитать до пяти, прежде чем я нажму на этот гребаный курок.

Она спотыкается, пытаясь подняться на ноги. Я вижу, что она собирается сказать еще какую-то чушь, но я не могу сейчас говорить с ней. Поэтому я захлопываю дверь, отгораживаясь от нее.

Я быстро достаю свой телефон, мои руки дрожат, когда эмоции, наконец, начинают брать надо мной верх. Набирая номер Кая, он отвечает после первого гудка.

— Привет, Сакура… — начинает он, но я перебиваю.

— Где в этой комнате установлены камеры?

— Спальня, ванная комната и туалетный столик — ничего в основных помещениях. Сакура, после того, что она только что сказала, это заставляет меня думать, что камеры, возможно, предназначены для Рико, — мягко бормочет он. Кладу телефон на кофейный столик, опускаю голову на руки и сажусь на диван.

— Раф все еще разговаривает с тобой по телефону?

— Да.

— Скажи этому ублюдку, что я хочу, чтобы он был здесь в рекордно короткие сроки. Понял? — я рычу.

— Он уже в пути, Сакура. Ты хочешь побыть наедине или мы можем зайти?

— Заходите. — я заканчиваю разговор. У Рыжей есть ключ, чтобы они могли войти.

Беру подушку рядом со мной, я кричу в нее. Это лучше, чем ударить суку ножом.

(Оскар)

Мы сидим на диване Луны, уставившись вместе в пустой экран телевизора, кажется, целую вечность. Она не в порядке, я вижу это по ее глазам. Мы слышали каждое слово в комнате Романа с помощью подслушивающего устройства, которое дал ей Кай, и мы видели все с помощью собственной системы наблюдения Луны.

В ту секунду, когда ее сукину мать вышвырнули из комнаты, язык тела Луны полностью изменился. Ее эмоции взяли верх над ней, когда она осознала только что сброшенную бомбу.

Как мне вообще утешить ее в этом? Она пытается вести себя хладнокровно и расслабленно, но я чувствую внутреннюю борьбу, с которой она сталкивается, по тому, как ее руки продолжают сжиматься по бокам.

Раф уже в пути, я думаю, это то, что ее больше всего беспокоит. Хотя то, что Рико заставил ее мать упомянуть, что он хочет, чтобы Луна принадлежала только ему, для меня безумие и отвращение. Это мой приоритет здесь. Этот больной ублюдок не прикаснеться к моей девушке, пусть хоть попробует посмотреть в ее сторону.

Луна, Рыжая и Паркер сидят бок о бок на диване, в то время как я сижу рядом с Каем на другом. Он проверяет данные на устройствах, которые были установлены, пока Вероника была здесь. Он пытался объяснить более подробно, но это дерьмо просто вылетает у меня из головы. Роман на кухне, все еще разговаривает по телефону. Я не уверен, с кем именно, я знаю, что он болтал с Рафом, и он так же хотел поговорить со своим отцом.

У меня в кармане вибрирует телефон, но я не обращаю на это внимания. Все, кого я хочу услышать, находятся в этой комнате. Кроме того, скорее всего, это мой отец, и я не собираюсь тратить на это время прямо сейчас. Он испортил нашу семью, когда его ученая сторона взяла верх.

Он навсегда потерян для Физерстоуна. У него было четверо детей, теперь нас осталось только двое. Я старший, и моя семья ни за что не потеряет еще одного ребенка из-за их ебанутых методов. Я должен сделать все возможное, чтобы войти в Кольцо и начать что-то здесь менять. Хотя бы для того, чтобы моей младшей сестре не пришлось подвергаться этому дерьму в Физерстоуне.

Я подсознательно провожу пальцами вверх и вниз по предплечьям, снова и снова вспоминая укол иголок. Черт. Мне не нужно сейчас теряться в воспоминаниях. Мне нужно отвлечься, как и моей детке.

Обычно я бы пошел в спортзал и боксировал, чтобы избавиться от такого образа мыслей, но прямо сейчас я не оставлю свою девушку. Я буду здесь, чтобы молча поддержать ее, или я тоже мог бы помочь отвлечь ее.

— Как обстоят дела с этим техническим дерьмом, Кай? — спрашиваю я, слегка поворачиваясь, чтобы попытаться увидеть, что он делает, что бессмысленно, потому что все линии и точки ничего для меня не значат.

— Почти закончил. Дай мне еще секунду, и я отключу их все. — он не отрывает взгляда от ноутбука перед собой, пока Луна внезапно не заговаривает.

— Не отключай камеры, я хочу отправить сообщение. — решимость в ее взгляде чертовски горяча.

Не время, Оскар.

Совсем не время, но попробуй сказать об этом моему члену. Я ерзаю, пытаясь перестроиться, не привлекая внимания. Луна сразу замечает движение. Она не отводит взгляда от моих серых джоггеров, даже когда Кай отвечает ей.

— Здесь нет никаких подслушивающих устройств, чтобы они не могли нас услышать, но есть три камеры, Сакура. Все они расположены так, чтобы застать тебя раздетой. Одна из них в ванной комнате находится в углу над ванной, охватывая всю комнату. Камера в комоде встроена в светильники вокруг твоего зеркала. В то время как камера в твоей комнате находится в светильнике на потолке, направленном вниз на твою кровать. Я не думаю, что это Вероника их устанавливала, я пытаюсь запустить диагностику, чтобы заставить резервную ленту работать с того времени.

Я злюсь все больше, чем больше он описывает местоположение, все указывает на Рико после того, что сказала эта корова. Мы все это знаем, просто еще не сказали об этом прямо, потому что беспокоимся за Паркера. Я смотрю в его сторону, и розовый румянец, вспыхивающий на его шее, говорит мне, что он знает, о чем все думают, но никто не говорит.

— Кай, если бы ты мог отключить те, что в ванной и на комоде, этого было бы достаточно, последнюю оставь, я хочу поиграть. У меня есть на нее планы. — она звучит так сексуально, когда вся такая мстительная и прочее дерьмо.

Кай кивает в ответ, и этого, кажется, достаточно для Луны, которая поворачивается к Паркеру и забирается к нему на колени. Джессика морщит лицо, глядя на них рядом с собой, и, спрыгнув с дивана, направляется на кухню. Большая часть меня хочет подразнить ее до чертиков, но мой взгляд не отрывается от того, как Луна оседлала Паркера.

— Паркер Паркер, пожалуйста, не думай, что то, что говорит или делает твой отец, когда-либо отражается на тебе. Понял? — бормочет она, обвивая руками его шею и заставляя посмотреть на нее.

Он продолжает смотреть ей в глаза, не говоря ни слова, но я наблюдаю, как его руки поднимаются к ее заднице. Костяшки его пальцев белеют, когда хватка усиливается. Блядь, это горячо, особенно когда моя детка инстинктивно прижимается к нему совсем чуть-чуть.

Она нежно прижимается губами к его губам, пытаясь протащить его сквозь туман, который иногда овладевает им. Сначала он не отвечает на ее прикосновение, его хватка остается прежней, его губы не двигаются рядом с ее губами.

Прижимаясь своим лбом к его лбу, ее голос понижается почти до шепота, когда она обхватывает руками его лицо. На этот раз я не слышу, что она говорит, но вижу боль в их глазах. Паркер из-за того, что его отец делает со его Ангелом, а Луна потому, что она пытается вытащить его из ямы, которую создает его разум.

Мое сердце болит за него каждый раз, когда он теряется в боли. Роман обычно помогает ему выбраться из депрессии, но все они непреклонны в том, что Луна по сравнению с ним подобна волшебству.

Она слегка откидывается назад, снова кладет руки ему на плечи и смотрит в глаза. Я не могу удержаться от того, чтобы не затаить дыхание, наблюдая, как они заглядывают в души друг друга. Я не знаю, сколько проходит времени, когда Паркер, наконец, наклоняется вперед, приближая свои губы к губам Луны.

Я не знаю, что она ему сказала, но она заставила его выбраться из своих мыслей и прийти к ней. Черт, я в шоке от того, как такой уровень близости влияет на меня.

Он прижимается губами к ее губам, медленно давая ей все больше и больше с каждым движением. Ему не требуется много времени, чтобы начать брать от нее. Паркер крепко сжимает одной рукой ее бедро, а другой обхватывает ее конский хвост, оттягивая голову назад для лучшего доступа.