— Все, что тебе нужно, Сакура. — Кай подходит ко мне, легко целует в лоб и направляется к двери. Это заставляет всех двигаться, и внезапно я становлюсь похожей на ленту конвейера, все проезжают мимо меня по пути к двери.

Рыжая сжимает мою руку и следует за Каем. Паркер притягивает меня в свои объятия и прижимает к себе, нежно целуя в макушку, он смотрит мне в глаза, заглядывая в мою душу.

— Я вижу тебя, Ангел. Так же, как ты видишь меня, — бормочет он, прежде чем направиться к двери.

Следующим идет Оскар, и в истинно Оскаровском стиле он налетает и отрывает меня от земли. Он кружит меня, пока он крепко обнимает, я впитываю его веселую ауру, и это вызывает улыбку на моем лице. Медленно ставя меня на ноги, он поднимает руку к моей щеке, запечатлевая быстрый поцелуй на моих губах.

— Уже скучаю по тебе, детка, — бормочет он мне в губы, прежде чем чмокнуть меня в нос и исчезнуть вслед за остальными.

Вау. Я не знаю, что это было, но… Обморок.

Перевожу взгляд на Романа, он пристально смотрит на меня. Я вижу, как двигается его челюсть, как будто он пытается что-то сказать, но не знает как. Прежде чем я успеваю спросить, что происходит, он, наконец, выпаливает это.

— Я думал, ты знаешь, принцесса. — должно быть, он увидел замешательство на моем лице, что заставило его продолжить. — Я просто подумал, что ваши с Рафом отношения изменились или что-то в этом роде? Я не знаю, но я не думал рассказывать тебе об этом. Я не понимал, как много ты подавляла. Я просто…

Нуждаясь остановить его бессвязную болтовню, я подхожу к нему и обнимаю за талию, утыкаясь лицом ему в грудь. Его руки опускаются на меня, крепко прижимая к себе, когда он кладет подбородок мне на макушку. Вдыхая его аромат, я теряюсь в знакомом древесном запахе, чувствуя, как быстро бьется его сердце рядом со мной.

Мой мозг медленно переваривает то, что он пытается сказать, но он, должно быть, думает, что я злюсь на него за то, что он не сказал мне. Запрокинув голову, я смотрю на него снизу вверх, теперь, когда я отодвинулась, его глаза закрыты, а подбородок уперт в грудь.

— Роман, я бы никогда не ожидала, что ты мне это расскажешь. Когда я сказал "полная честность", это не считается. Не думаю, что я бы тебе все равно поверила. Нравится ли мне, как я это узнала? Нет, но я рада, что теперь вспомнила.

Он всматривается в мое лицо, пытаясь убедиться, что я говорю правду. Он медленно расслабляется подо мной, когда видит, что я не пытаюсь возложить на него какую-либо вину. «Тузовая задница».

— А теперь иди командуй всеми вокруг, детка. Верни свои альфа-флюиды, потому что ты начинаешь говорить как Рыжая, — говорю я, отступая назад и подмигивая, когда шлепаю его по заднице, чтобы он включил передачу. Рычание, которым он одаривает меня, заставляет меня усмехнуться над ним. Он на мгновение прижимается своими губами к моим, но недостаточно надолго, прежде чем отступить и направиться к двери. Мои глаза не отрываются от него, отслеживая его движения, так как я уже скучаю по его прикосновениям. Перед тем как закрыть ее, он поворачивается ко мне лицом, Раф все еще тихо стоит у двери, наблюдая за нашим общением. Я вижу блеск в глазах Романа и сразу понимаю, что у него на кончике языка вертится какой-нибудь остроумный комментарий.

— Шлепни меня по заднице еще раз, принцесса, и мне придется отшлепать тебя. Здесь Раф или нет, — ухмыляется он и захлопывает за собой дверь.

О, мой гребаный бог. Я чувствую жар на своем лице, мне не нужно видеть, чтобы понять, что я ярко-красная. Раф поворачивается, чтобы посмотреть на меня, подняв брови, и я останавливаю его, прежде чем он может продолжить.

— Они все такие остряки. Теперь, кофе?

(Луна)

Становится поздно, когда мы смотрим друг на друга через кухонный стол. С моим замороженным кофе в руке я позволяю тишине поглотить нас. Смотрю на часы, уже чуть больше пяти, мне следовало бы решить, что я хочу съесть, но я ни капельки не голодна. Я слишком занята, обдумывая все, что произошло сегодня.

— Мне очень жаль, — выпаливаем мы оба одновременно, что чертовски неприятно и так банально. Я не могу удержаться и закатываю глаза.

— Я начну первым, дорогая, — бормочет Раф, делая глубокий вдох и сжимая мою руку, лежащую на столе. — Мне жаль, что я никогда не пытался сказать тебе, Луна. После того, как психотерапевты только усугубили ситуацию, я не знал, что делать. Ты ничего не помнила, поэтому я принял решение не давить на тебя дальше. Я хотел подождать, пока все вернется к тебе естественным путем.

Мягкая улыбка играет на его губах, но я вижу настоящую боль в его темно-карих глазах. Ставя свой водянистый фраппучино на стол, я кладу свою руку поверх его ладони, зажимая ее между своими. Его руки ледяные, и это застает меня врасплох. Как мне вообще показать этому мужчине, как сильно я ценю его за все, что он для меня сделал?

— Раф. Папа. Черт. — я вздыхая, качаю головой, осуждая себя. — Прошу прощения, моему мозгу потребуется минута, чтобы все это осмыслить.

— Все в порядке, Луна. Тот факт, что ты помнишь, — это все, чего я когда-либо хотел, — говорит он с самой мягкой улыбкой, которую я когда-либо видела на его лице.

Кивнув, я беру паузу, чтобы попробовать еще раз.

— Мне жаль, что я заставила тебя пройти через все это. Я вижу боль в твоих глазах, и мне от этого тоже больно, — шепчу я, отстраняясь от него, чтобы снова потянуться за своим кофе. Помешиваю соломинкой кашицу, по крайней мере, она по-прежнему приятна на вкус.

Наклоняясь вперед на скрещенных руках, Раф встречается со мной взглядом.

— Как насчет того, чтобы перестать извиняться и начать пытаться двигаться вперед? Ни в чем из этого нет твоей вины, дорогая. Мне нужно, чтобы ты это приняла.

— Я не знаю как, я чувствую эту боль в груди, которая говорит мне, что я причинила тебе слишком много ненужной боли, но я бы хотела попытаться двигаться вперед. — я слабо улыбаюсь, удивленная честностью своих слов. — Но чтобы сделать это, я думаю, нам нужно еще немного покопаться в прошлом.

Я отодвигаюсь от стола и поднимаюсь на ноги. Думать об этом и на самом деле произносить это вслух — две совершенно разные вещи. Мои ладони вспотели, а сердце бешено колотится в груди, готовясь к разговору. Я сосредотачиваюсь на нескольких глубоких вдохах, чтобы попытаться успокоиться.

— Мы можем говорить обо всем, о чем ты захочешь, — говорит он, наблюдая, как я начинаю расхаживать за своим стулом. Взглянув на беспорядок в пластиковом стаканчике на столе, я включаю кофеварку, мне нужно время, чтобы снова взять себя в руки.

Положив руки на столешницу, я опускаю взгляд, чтобы рассмотреть узоры на мраморе. Раф молчит, давая мне время, о котором я прошу. Я не спрашиваю, хочет ли он кофе, он все равно его получит. Я методично готовлю две чашки, ставлю их на стол и снова сажусь напротив Рафа.

Он смотрит на меня сверху вниз, переводя взгляд с меня на кружку перед ним с юмором в глазах. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что привлекло его внимание, и это заставляет меня тоже улыбнуться. Я не обращала внимания на чашки, я просто достала их из буфета. Я отдала ему ту, которую купила для Рыжей. Там написано: ‘Отвали, блядь, брызжущие сиськи, сегодня не тот день, я проткну тебя своим рогом’. В то время как мое изображение — просто роза, скучная по сравнению с ней.

— Можешь ли ты объяснить мне, как было заключено соглашение между Стил и Хиндман, пока ты был в отношениях с отцом? Я не могу это осознать. — постукивая пальцами по кухонному столу, он несколько раз кивает, собираясь с силами, прежде чем ответить.

— Еще до рождения твоего отца между Стилами и Хиндманами существовало соглашение, что они объединят семьи браком. Когда твоя бабушка, Мария, узнала о наших отношениях, она расторгла соглашение. Мария верит в настоящую любовь, она хотела, чтобы у нас было счастье в этом мрачном мире, и она немедленно одобрила это. На протяжении многих лет это вызывало множество проблем и в конечном итоге привело нас к согласию на новую организацию. Хиндманы и Вероника согласились стать нашей суррогатной матерью, чтобы у нас могла быть ты.