Она смотрит на меня не так, как будто нуждается в моей помощи, скорее потому, что я ей нравлюсь в ее поле зрения, как будто я тоже хочу, чтобы она была в моем. Кто бы мог подумать, что я буду так чертовски без ума от кого-то? Стоять в очереди, заказывая вычурные напитки и прочее дерьмо?

— Принцесса… и Тузовая… задница? — зовет кто-то, явно не уверенный в том, что они читают. Я поворачиваюсь направо и вижу другую официантку с двумя напитками. Один из них определенно "холодный кофе Луны", но что, черт возьми, в другой чашке?

Шагнув к ней, она нервно сглатывает при моем приближении. Вероятно, она знает, кто я такой, и выражение моего лица только заставляет ее нервничать еще больше. Она еще больше протягивает руки, чтобы я взял напитки, но я просто смотрю на нее сверху вниз.

— Что это, черт возьми, такое?

— Простите, что? — она хмурится, сбитая с толку моим вопросом.

— Я это не заказывал, — говорю я, указывая на другой стакан в ее руке.

— О, это… это напиток "Дракон". Вы просили фруктовый напиток, верно? Так написано в чеке. — она протягивает чашки дальше, чтобы я взял их, но я все еще стою, уставившись на них.

— Оно чертовски розовое, и что, черт возьми, это за плавающие кусочки? — я спрашиваю больше у себя, чем у нее.

Она не знает, что мне сделать или сказать, кроме как продолжать предлагать напитки. Я ищу подтверждения в какой-либо форме от окружающих меня людей. Если раньше я думал, что они обходят меня стороной, то теперь это определенно так. Теперь я так и слышу сплетни: "Роман Ривера сходит с ума от розового сока".

Черт возьми, я начинаю говорить как Рыжая. Я выхватываю их у нее из рук и бросаюсь к Луне. Как глупо с моей стороны просить самый популярный напиток в меню. Конечно, он чертовски девчачий. Богом клянусь, лучше бы он не был таким вкусным, как глиттер.

Луна смотрит на меня, приподняв бровь, когда я подхожу, но я просто качаю головой. Я знаю, что здесь приходится иметь дело с вещами похуже, чем тот факт, что у меня есть гребаный напиток "Розовый дракон" с жидким дерьмом сверху.

Луна проходит дальше вокруг кабинки, освобождая для меня место, и я сажусь в конце. Уэст смотрит на свои руки, в то время как Луна небрежно берет свой кофе и отпивает маленькими глотками, не заботясь ни о чем на свете.

— Все в порядке? Что я пропустил? — я вытягиваю ноги под столом и чувствую, как нога Луны прижимается к моей. То, как это успокаивает меня, невероятно, по крайней мере, что бы он ни сказал, это каким-то образом не настроило ее против меня.

Луна прочищает горло, одаривая меня легкой улыбкой. — Уэст только что говорил, как ему жаль, что мне пришлось пережить в Пирамиде. — легкое подергивание ее пальцев, сжимающих чашку, говорит мне достаточно. Она начинает раздражаться, и я слишком счастлив сказать ему почему.

— Ей не нужны твои извинения, ей нужно было, чтобы ты, блядь, предупредил ее, что такое дерьмо может случиться. Знаешь, у тебя было столько времени, чтобы узнать ее снова. — я огрызаюсь, все еще злясь на всю эту ситуацию.

— Я тренировал ее и обучал всем видам оружия, которым сам владел, когда Раф был занят. Я знаю, что она способная, я просто хочу, чтобы ей не приходилось проходить через это, вот и все. — выплачь мне чертову реку слез. Я просто качаю головой, хотя он явно думает, что тренировки с ней было достаточно. Это могло бы помочь, но это не то же самое. Он мне уже надоел, поэтому я возвращаюсь к Луне.

Поднося соломинку к губам, я делаю глоток этой сумасшедшей смеси в своей чашке. Срань господня. Что, черт возьми, в этом? Забыв о соломинке, я снимаю крышку и пью прямо из пластикового стаканчика, выпивая половину за один раз. Это дерьмо вкусное. Безумно вкусное. Мне нужен второй.

Я вижу, как Луна ухмыляется мне, и прекращаю то, что делаю. Возвращаясь к тому, что происходит вокруг меня, я уделяю ей все свое внимание.

— Что ты хочешь узнать, принцесса? — спрашиваю я, смягчая голос, и она расслабляет плечи. Ей тяжело раскрываться перед историями и воспоминаниями, которые ее мозг отказывается запоминать.

— Кому мне задавать вопросы в первую очередь? — она слегка посмеивается себе под нос, но это не от радости, скорее от нервов.

Она переводит взгляд на Уэста и подпирает подбородок рукой. — Ты можешь начать с объяснения того, почему за четыре гребаных года что я тебя знаю, ты ни разу ни хрена не упомянул.

(Луна)

Он не отвечает мне сразу, вместо этого сосредотачиваясь на своих сложенных перед собой руках.

— Да ладно тебе, Уэст. После того, как на меня напали, мы сидели у меня на кухне и обсуждали всякую ерунду с Рафом. Потом ты подошел ко мне, чтобы сказать, что Дитрихсоны пытались нанести удар по моей голове. Тогда ты сбросил бомбу, сказав, что знал меня, когда мы были детьми. Ты назвал меня каким-то дерьмом, будто я "твоя Мун". Ты все еще трус, Уэст. — я свирепо смотрю на него, изо всех сил стараясь не хлопнуть рукой по столу в отчаянии.

Он знал, что я буду задавать вопросы, и, должно быть, знал, что они приведут в этом направлении. И все же он сидит там, по-прежнему не давая мне никаких ответов, как будто это не он хотел поговорить. Я не могу удержаться от усмешки, заставляя их обоих странно посмотреть на меня. Я не объясняю им свое внутреннее веселье и разочарование.

— Ну? Ты собираешься отвечать мне или снова убежишь?

Я имела в виду именно это, когда сказала, что не валяю дурака. У меня слишком много дел, чтобы тратить свое время на его молчание. Его вздох становится тяжелым, когда он, наконец, поднимает свои глаза на мои.

— Все пытались разыскать Рафа в течение многих лет. Нам сказали, что ты и твой отец мертвы, и он только что уехал. Раф по-прежнему выполнял свои обязанности перед Физерстоуном, но никогда не появлялся ни на каких собраниях. Очевидно, помогло то, что Джулиана занимала место за столом Кольца родословной Гиббсов.

Он делает паузу, явно пытаясь убедиться, что не облажается еще больше, чем уже облажался. Я смотрю на Романа, он тише, чем я ожидала. Его небольшая вспышка гнева ранее — это то, чего я ожидала на протяжении всего этого беспорядка, но я могу сказать, что он пытается сдержаться ради меня.

Смех раздается по всему кафе, привлекая мое внимание к столику у входа. Группа девушек смеется и болтает между собой, как обычные восемнадцатилетние девушки. О, неужели все так просто, да?

Я снова перевожу взгляд на Уэста, нетерпеливо постукивая пальцами по кофейному столику. Он понимает намек и прочищает горло, чтобы продолжить.

— Затем, когда мне было шестнадцать, я подслушал разговор между моими родителями. Моя мать плакала, постоянно повторяя: ‘она не умерла’. Мне потребовалось некоторое время, но я понял, что они могли говорить только о тебе. Они не были бы так эмоциональны по отношению ни к кому другому. — он потирает затылок, когда, наконец, начинает давать мне некоторое представление.

Роман прочищает горло, предлагая ему продолжить, за что Уэст бросает на него сердитый взгляд, но он продолжает.

— Когда я, наконец, рассказал им о том, что подслушал, они заставили меня поклясться никому об этом не говорить. Они боялись того, что произойдет, если Вероника доберется до тебя. — он поднимает бровь, они были правы, беспокоясь. — Поэтому я подыграл. Я ничего не говорил и не делал, пока не поступил в Академию Физерстоун. Затем я использовал свои занятия, чтобы укрепить свои навыки. Я день и ночь тренировался в бою и владении оружием, чтобы стать лучшим солдатом, каким только мог быть. Так что у Рафа было бы на одну причину меньше отказать мне. Затем я отправился на поиски.

— Почему? — я не понимаю, что за этим стоит. Я делаю глоток своего фраппучино, прокручивая в голове все, что он сказал. Я позволяю звуку кофеварки на мгновение отвлечь меня от этого беспорядка. На удивление, это довольно расслабляюще — слушать журчание кофеварки, знаете ли, если вы хотите, чтобы у вас постоянно болела голова. Заставляя себя повернуться лицом к Уэсту, я терпеливо жду ответа.