Майкл подумал еще, что давно не видел таких грязных улиц. На Уэе за чистоту и порядок в парках отвечала специальная парковая служба, за порядок на улицах — районная администрация, а во дворах — домовый комитет. А здесь, на Оу, похоже, никто ни за что не отвечал, и уборка улиц уж точно не входила в число любимых занятий жителей Шарна.

Приняв душ и немного отдохнув, Майкл спустился в холл. Мара еще не подошла, и ничего не оставалось как пойти в бар, взять немного виски, сигарет (наконец-то, давно забытый вкус!) и посмотреть телевизор. Показывали местные новости. Убили очередного «авторитета» — представителя местной элиты, заведовавшего всей продажей наркотиков в Шарне. Кровавые подробности (эти кадры в дневных новостях Уэйская цензура всегда вырезала) Майкла не особо интересовали, он отхлебнул виски, закурил и стал оглядываться по сторонам. Народу в баре почти не было, только в углу шушукались двое — толстые, с маленькими головами, свиными глазками и низкими лбами, оба в дорогих, но плохо на них сидящих костюмах и с портфелями из кожи крокодила. Местная элита. Интересно, что им делать в таком заведении, как бар «Стар Уэя»? Обычно они предпочитают безумно дорогие и безвкусные рестораны с какими-нибудь незатейливыми развлечениями типа голых официанток или танцующих медведей. Или за последние годы в их вкусах произошла перемена к лучшему? Что-то с трудом верится.

Внимание Майкла привлек еще один посетитель бара: примерно лет пятидесяти или чуть меньше, полностью лысый, с выпуклым лбом и цепкими проницательными глазами. Он пристально смотрел на Майкла, а когда поймал его взгляд, кивнул, как старому знакомому, и указал на экран телевизора, где как раз показывали безутешную вдову наркобарона. Однако насчет ее безутешности репортеры, похоже, наврали. Вдова не плакала, а спокойно стояла и курила с таким видом, как будто ровно ничего необычного не произошло. Холеное лицо, выглядит чуть за сорок, спокойная и решительная линия рта, но темные очки мешают увидеть выражение глаз. И тут вдруг — в повороте ли головы, или может в движении руки, подносящей к губам сигарету, или в легкой внезапной усмешке — он узнал Анабэль. Не может быть! Его Анабэль, после стольких лет… Нет, это просто невозможно!

— Первая любовь не ржавеет, — прошелестел над ухом чей-то голос. Майкл резко обернулся и увидел рядом с собой того лысого с глазами-буравчиками. Но прежде, чем Майкл успел что-либо сообразить и о чем-нибудь спросить, тот отвернулся со странной кривоватой улыбкой и вышел из бара. Майкл поднялся и поспешил за ним, но в холле его уже не было, как будто успел под землю провалиться или растаять в воздухе. Зато навстречу Майклу шла Мара. Ее темно-каштановые волосы были распущены и волнистыми прядями опускались чуть ниже плеч, черное короткое платье облегало стройную фигурку, а босоножки на длинных загорелых ногах задорно цокали острыми каблучками по мраморному полу. Майклу вдруг показалось, что эта девушка ему кого-то сильно напоминает, кого-то из его давнего прошлого, вот только кого — он не мог сообразить.

— Привет! Ну что, пойдем, погуляем?

— Привет, Мара! Позвольте для начала угостить вас чем-нибудь в баре, если вы не против.

— С удовольствием.

Виски и сигареты дожидались хозяина на барной стойке. Он заказал девушке мартини, а себе еще виски со льдом, чтобы немного прийти в себя после встречи со странным незнакомцем. Покосился на экран телевизора, но там уже показывали другой сюжет — про то, как какой-то пьяный идиот задавил на улице 10 человек, не справившись с управлением своего танкоджипа (теперь понятно, почему местные жители опасаются ходить пешком — просто не хотят быть задавленными очередным богатым придурком).

— Мара, вы курите? Можно угостить вас сигаретой?

— Спасибо, я курю свои. — Она достала пачку тонких коричневых сигарет, и Майкл поднес ей зажигалку.

— Вам, наверное, часто говорят, что вы очень красивая девушка?

— Иногда.

— Вы постоянно работаете гидом?

— Нет, только в сезон, когда большой наплыв туристов. Ведь в столицу приезжают не только с Уэя, но и из других городов Оу. А так я преподаю в местном университете риторику.

— Вам нравится преподавать?

— Не очень. Наши университеты — это совсем не то, что ваши. У вас преподают философию, историю, литературу, искусствоведение, а у нас считается, что все эти гуманитарные предметы никому не нужны, от них никакой практической пользы, поэтому единственное, что еще как-то востребовано — это риторика и психология.

— Почему именно они?

— Потому что с помощью риторики можно запудрить мозги человеку и продать ему любой товар. То же и с психологией — их интересует только практическая выгода, которую можно извлечь, овладев парочкой риторических и психологических приемов. Студенты в основном наглые, тупые и ленивые. Они готовы бездумно заучить наизусть некоторый (небольшой) объем информации, но категорически не желают думать. Это тупость и жлобство, воспитанные поколениями, передаваемые от отца к сыну, от деда к внуку.

— Как вы можете преподавать, если вам так не нравятся ученики?

— Ну, жить-то надо на что-то, и это далеко не худшая работа.

— Почему же вы не уезжаете на Уэй? Вам бы жилось там гораздо лучше!

— Я так не думаю. Давайте поговорим о другом. Например, о вас. Какие развлечения вы предпочитаете? У нас есть азартные, есть спортивные, есть всякие шоу, есть диско…

— Я люблю всего понемножку. Сначала осмотримся, а там решим.

Когда они вышли на улицу, солнце стояло в зените, и было изрядно жарко. Они пересекли улицу, дождавшись, когда машин будет поменьше, но все равно с некоторым риском для жизни, и направились к ближайшему торгово-развлекательному диву в форме гигантской улитки. Сначала решили пойти в тир (даже это вполне невинное развлечение на Уэе было признано опасным и пробуждающим агрессивные наклонности, поэтому тиры были только для военных и полицейских). Мара стреляла из винтовки и не сделала ни одного промаха. Когда она наклонялась над стойкой, чтобы получше прицелиться, Майкл не мог оторвать взгляд от ее очаровательной круглой попки.

— Вы просто снайпер! — воскликнул он в восхищении.

— О, нет, это уровень обычного среднего пользователя. Посмотрим, что вы сумеете сделать пистолетом.

— Последний раз я держал его в руках лет пятнадцать назад.

Однако результат был лучше, чем можно было ожидать. Всего один промах на обойму. Конечно, в армии от них требовали совершенно другого уровня подготовки: движущиеся мишени, скорострельность, стрельба в самых разных (и весьма неудобных) положениях, стрельба на бегу, и надо сказать, что в то время Майкл был на высоте, ребята из его взвода даже дали ему кличку Соколиный глаз. Но это было так давно…

— Что ж, неплохо справляетесь. — с улыбкой сказала Мара.

Затем они поменялись оружием. На этот раз оба стреляли без промаха.

— Этот блестящий результат нужно отметить! Очаровательная леди, не выпить ли нам по стаканчику?

— Отличная идея! На следующем этаже есть неплохой бар.

Они поднялись на этаж и зашли в бар под названием «БаоБабы».

— По вечерам здесь часто бывает слишком весело, но днем вполне нормально. Это любимое место тех, кому за сорок, вы бы видели, как они отжигают на танцполе! Особенно женщины. Бывает, заиграет какая-нибудь их любимая песня годов девяностых, и сразу штук пять вылезут в середину зала, все толстенные, как настоящие баобабы, груди, как дыни, животы и задницы — как тыквы, и давай отплясывать! А мужчины рядом с ними выглядят как пигмеи: маленькие, худенькие, лысенькие… У нас почему-то после сорока почти все мужчины лысеют. Экология, наверное, плохая. А вот вы еще очень хорошо сохранились, на вид вам и сорока не дашь.

— Спасибо, Мара. Очень хотел бы задать вам встречный нескромный вопрос, но никак не решусь. — Майкл пустил в ход самую обаятельную из своих улыбок, чтобы его вопрос не был сочтен непростительным нахальством.