Майкл подумал было, не в его ли огород этот камушек, но Ли продолжал:

— На Оу используются в основном наличные деньги, а электронными (при помощи отпечатка пальца) можно расплатиться только на территории порта и отелей для граждан Уэя.

— Как Вы считаете, в чем основное достоинство нашей денежной системы?

— В том, что, во-первых, у нас нет людей, наживших богатство незаконным путем и незаслуженно пользующихся уважением. Во-вторых, прозрачность электронного денежного оборота исключает возможность взяток. В-третьих, люди не стремятся больше к демонстративному потреблению, чтобы показать свою общественную значимость. Они берегут природу и ресурсы, стараются тратить меньше, чтобы их социальный рейтинг был выше.

— Спасибо. Отлично.

Майкл возвращался домой из университета в самом радужном настроении. В его воображении уже нарисовалась заманчивая картина путешествия по морю, он буквально чувствовал, как свежий морской ветер треплет его волосы, ощущал вкус соли на губах, слышал протяжные крики чаек… Ему вспоминалась его молодость, пришедшаяся на конец века, тогда в моде было всяческое фрондирование, противостояние правительству, многие из его однокашников становились хиппи и уезжали жить на Оу, говоря, что на острове Уэй им нечем дышать, что свобода и демократия выродились в новое полицейское государство, повсюду камеры слежения, а вот на Оу настоящая свобода без границ, без тотального надзора и контроля. Сколько таких юных романтиков сложило свои буйные головушки на этом «свободном» острове — не сосчитать. Майкл тоже отдал дань этой моде в свое время, сбежал из дома в 18 лет, бросив университет, поехал на Оу проповедовать любовь к ближним и учиться настоящей свободе. Учение состояло в основном в неумеренном употреблении алкоголя и наркотиков для «расширения сознания». Потом любовь, боль расставания, снова алкоголь — теперь уже лишь для того, чтобы забыться, не думать, не вспоминать… А потом возвращение. Служба в армии, учеба, работа, потом Кэт, дети. И вот теперь, спустя больше двадцати лет, эта попытка вернуться в прошлое: найти утраченное или наверстать упущенное? Наверное, просто попытка снова обрести себя…

С этой мыслью Майкл и вошел в свою уютную квартирку на 17 улице, стараясь придать лицу серьезное и решительное выражение.

— Милый, с тобой все в порядке? У тебя такое лицо, как будто ты только что похоронил своего любимого хомячка.

— Кэт, знаешь, я сегодня встретил Томаса по дороге на работу…

— Нина еще не родила?

— Нет пока. Так вот, Томас сказал…

— Да, да, дорогой, но сначала вымой руки и иди за стол. Я приготовила сегодня суп по рецепту Фаины, это такая экзотика, древнейший рецепт, говорят, его изобрели в стране, которая находилась где-то на севере Евразии. Называется «Боршч»! Такое странное слово…

— Кэт, послушай, нам надо серьезно поговорить.

— Что случилось, Майкл? Конечно, давай поговорим. Что-то не ладится с работой?

— Не совсем. Томас говорит, что я переутомился во время работы над предыдущим проектом, и сейчас начинать следующий, не отдохнув как следует, просто опасно для моего здоровья. Он говорит, мне нужно взять отпуск.

— О, дорогой, конечно, отпуск, как здорово! Давай поедем в горы!

— Кэт, все хуже, чем ты думаешь. Он говорит, что мне нужна «полная разрядка». Нужно на время совершенно выпасть из привычной среды, кардинально сменить обстановку, ну, например, съездить на остров Оу.

— Оу? Ты с ума сошел? Нет, я не верю, чтобы Томас, наш умный, рассудительный Томас мог тебе такое посоветовать! Либо ты выдумываешь, либо вы оба сошли с ума! Я сейчас позвоню ему и узнаю!

Она набрала номер:

— Томас, привет, это Кэт! Как там Нина? О, неужели! Поздравляю, поздравляю! Да, привет ей! Ну, молодцы! Послушай, а что это там за бредовая идея насчет острова Оу? Ты подумал! Интересно, каким местом ты подумал, когда давал ему этот совет? Ну ладно, ладно, я ценю твое мнение специалиста, но ведь это безумие! А что его могут убить, ты подумал? Никакая страховка не заменит мне моего мужа! Ну, хорошо, хорошо, отдыхайте, прости, что я на тебя накричала, но ты же понимаешь, что это нелепая и опасная авантюра. Ладно, я потом еще попозже позвоню. Ну, пока!

Отключив связь, Кэт обернулась к мужу.

— Нина родила! Мальчик! Такой здоровый мальчишка, и уже ресничками хлопает, и взгляд такой осмысленный, умный, представляешь!

— Представляю. Весь в папу.

— Не уверена. Его умному папочке следовало бы подумать, прежде чем давать тебе такие советы. Какой может быть отдых среди воров, убийц и наркоманов?! Ты ведь не мальчишка, тебе уже сорок пять, у тебя семья, ну что тебе там делать?

— В сорок пять жизнь еще не заканчивается.

— Конечно! Кризис среднего возраста! Решил пуститься во все тяжкие, чтобы наверстать упущенное? Будешь там таскаться по проституткам, нахватаешься заразы всякой! Что, я не знаю, зачем вы все туда едете?! Я знаю!

— Я поеду не за этим.

— Ах, ты поедешь! Никуда ты не поедешь, слышишь?! Ты не поедешь или ты мне больше не муж! — и она вышла из столовой, громко хлопнув дверью.

Если до этого у Майкла еще оставались какие-то сомнения насчет поездки на Оу, то теперь он точно решил ехать. Завтра же возьмет отпуск, получит наличные в банке, закажет билет на паром, и никаких возражений слушать он не желает! Надоело! Она считает, что он маленький ребенок, которого все время нужно опекать. Не муж, надо же! Ей наплевать, что у него депрессия, что он несчастен, что ему душно жить и скучно дышать, ей лишь бы привязать его покрепче к своей юбке! Женщины! Чувство собственничества в них неистребимо, какая бы цивилизация их не воспитывала, старая или новая, они всегда такими были и всегда такими останутся!

Майкл чувствовал, что нужно как-то успокоиться, расслабиться, взять себя в руки. Он нашел в шкафу плавки и полотенце и спустился на первый этаж, где располагались спортзал, бассейн и прачечная. В бассейне никого не было, и Майкл отлично поплавал полчаса. Гнев и раздражение улетучились. Когда он вернулся в квартиру, Кэт не было дома, а на экране холодильника2 светилась заметка: «Ушла к Фаине. На ужин разогрей себе и детям боршч». Значит, к ужину она не вернется, будет дуться, пить кофе со своей ненаглядной Фаиной и перемывать ему косточки. Ну и ладно. Кстати, этот диковинный суп оказался очень даже вкусным, хотя и немного жирноватым. Вот так и наступает старость, когда начинаешь задумываться о том, сколько в еде холестерина и не будет ли к вечеру болеть печень или желудок…

Отпуск Майклу дали без всяких проволочек, и даже не на две недели, а на три. Билет заказан, осталось только собрать вещи. Кэт все еще дуется, но уже смирилась с его поездкой, как с неизбежным злом. Он обещал вести себя хорошо, на девушек не засматриваться, с местным населением не связываться и везде ходить с гидом. Он планировал съездить на охоту в прерии (на Уэе охота запрещена, само собой, да и оружие имеет только полиция и армия), поиграть в казино (об этом он жене не стал говорить) и еще, может быть… Ах, Анабэль, Анабэль, mon amour perdu… Про это он жене, конечно, тоже не сказал.

Они познакомились в колонии хиппи в далеком девяносто пятом, ему было 18, ей 17, и она тоже сбежала из дома. Правда, ее дом был на Оу, а родители — очень уважаемые члены общества (то есть очень богатые и имеющие крутую охрану), но она не хотела иметь ничего общего ни с этим «обществом», ни с этими грязными деньгами. Она так и говорила: «Грязные деньги, на них кровь и пот стольких людей!». У Анабэль было все, о чем только можно мечтать, но она не была счастлива. Ей хотелось быть свободной. Абсолютно свободной и абсолютно счастливой. Но что такое абсолютное счастье? Наверное, это те несколько месяцев, когда они были вместе. Они построили себе хижину на берегу океана, утром купались, ловили креветок и моллюсков, искали черепашьи яйца в песке, собирали кокосы, готовили завтрак на костре (господи, он ведь успел забыть этот горький и прекрасный запах живого костра!), потом, если было настроение, шли в близлежащий городок, помогали торговкам на рынке за небольшую плату или нанимались работать на конопляных плантациях, тогда брали плату натурой, то есть коноплей, а вечером — костер, флейты, барабаны, танцы и песни, огонь костра, шум океанского прибоя, сладкий дымок сигарет… А ночью любовь, любовь без конца и без края, безграничное счастье и бесконечная свобода.