– Думаю, что он существует, – вздохнул Морис, – хотя, может, он и не вампир.

– Псих?

– Или садист. Такое тоже может быть.

– Вполне, – согласилась с ним Мирослава. И добавила: – Я надеюсь, не сегодня завтра получить информацию о том, что произошло в городе.

Прошло два дня…

Морису казалось, что они ползут, как улитки по листу клубники. Он бросал на Мирославу вопросительные взгляды, но она делала вид, что не замечает их. А может, и впрямь не замечала, погружённая в чтение, долгие предвечерние прогулки, беседы с котом и в собственные мысли.

Но было и маленькое отступление от свойственного ей поведения. Например, она стала постоянно держать при себе сотовый телефон, который обычно валялся невесть где, и не обязательно в доме. Он мог быть оставлен в гамаке, на скамейке под яблоней или липой, а то и на камне возле пруда.

Если же она носила его при себе, то, значит, ждала важного звонка и не хотела, чтобы этот звонок был сделан на стационарный телефон, трубку которого в девяноста девяти случаев из ста снимает он, Морис.

И ей действительно звонили несколько раз при нём, но она всякий раз, прихватив сотовый, выходила в другую комнату или даже в сад.

«От меня появились секреты, – грустно улыбнулся своим мыслям Морис, но потом успокоил сам себя: – Просто она по приобретённой на следственной работе привычке не хочет светить информатора. И это так понятно».

На следующий день утром Мирослава сказала:

– Сегодня мы с тобой едем в дачный посёлок «Аннушка».

– Это далеко?

– Не очень. Я знаю дорогу.

– Хорошо. Мы едем туда по делам или в гости?

– По делам. Машину поведу я.

Из её слов Морис сделал вывод, что поедут они на «Волге», и значит, в посёлке проживают люди не выше среднего достатка. Если бы там жили нувориши, она предпочла бы ехать на «БМВ».

Пока они ехали в сторону «Аннушки», Мирослава, не отрывая глаз сначала от шоссе, а потом от грунтовой дороги, рассказала ему, что с месяц тому назад на одной из дач в «Аннушке» был найден разрубленный на куски обескровленный труп мужчины, хозяина этой дачи. Обнаружил его сосед, привлечённый нестерпимой вонью.

– И он согласился с нами поговорить, – добавила она, – в смысле, сосед.

Посёлок «Аннушка» оказался самым обычным. Не охраняемым. Именно в таких в советские времена граждане приобретали шесть соток, строили на участке щитовой домик и сажали сад, огород, который и кормил семью весь год.

Въехав в посёлок, Мирослава спросила у первого встречного:

– Здравствуйте, не подскажите, где здесь улица Садовая?

Тот молча махнул рукой направо.

Свернув на улицу Садовую, Мирослава повела машину по чётной стороне улицы. Наконец она остановилась возле дома № 38, выбралась из автомобиля и нажала на звонок, расположенный так низко на калитке, что до него мог дотянуться пятилетний ребёнок. Морис выбрался из автомобиля с другой стороны.

Минуты через две калитка открылась, и они увидели седого мужчину лет шестидесяти пяти или чуть больше.

– Чем могу служить? – спросил он, оглядев внимательно их обоих.

– Здравствуйте, вы Фёдор Гаврилович Лагутин?

– Он самый. А кто вы?

– Мы детективы, Мирослава Волгина и Морис Миндаугас. С вами вчера договаривались насчёт встречи.

– Да-да. Здравствуйте, проходите.

Всё это время тихо сидевшая возле ног хозяина собака, внешне похожая на овчарку, но явно с примесью дворовой крови, тихо тявкнула.

– Тихо, Дружбан. Это свои.

Собака успокоилась и пошла следом за хозяином в дом.

Вскоре они оказались на террасе, окна которой были распахнуты настежь. Недалеко от стены стоял стол с угловым диваном и чуть поодаль ещё низкий столик, обставленный креслами. На этом столике в высокой широкой вазе из штампованного хрусталя стояли срезанные пионы розового и белого цвета. Некоторые лепестки уже лежали на светлой скатёрке из искусственных волокон.

Мирослава, охватив взглядом комнату, выбрала кресла и расположилась на одном из них. Морис последовал её примеру.

– Любите свободу действий, – понимающе улыбнулся хозяин.

– Угадали, – улыбнулась ему в ответ Мирослава и спросила: – А вы бывший военный?

– Как догадались? – прищурил он один глаз.

– По стати и выправке.

– Да, я майор в отставке.

– Фёдор Гаврилович, вы всё лето живёте на даче?

– И даже осень, а иногда и зиму прихватываю, – ответил Лагутин.

– Не холодно зимой?

– Так я себе небольшую печурку выложил. Да и обогреватели у меня хорошие. Думаю вообще дом утеплить, да и прописаться здесь. Тем более и закон вышел, разрешающий это. В городской-то квартире сын живёт с женой, с детьми. И мне не хочется их стеснять.

Мирослава кивнула, давая понять, что понимает его, и решила перейти к делу, по которому они и приехали в «Аннушку».

– Фёдор Гаврилович, расскажите нам, пожалуйста, о своей находке, начиная с самого начала.

– С начала, говорите? Так начало случилось за пять дней до обнаружения мною останков моего соседа Полуянова Михаила Семёновича.

– Он жил один? – спросила Мирослава.

– Последнее время – да. Но до этого, года два или немного больше, Миша жил со своей любовницей Кариной Рудольфовной. Многие в посёлке считали их супружеской парой. Однако потом они с Кариной расстались.

– Он её выгнал?

– Чего не знаю, того не знаю. Но думаю, что она уехала сама.

– Они что, ссорились?

– Бывало иногда, но редко.

– О причине ссор вы не догадываетесь?

– Кто ж его знает. – Фёдор Гаврилович посмотрел в сторону, но потом всё-таки добавил: – Ссоры случались в те дни, когда Мишка под утро в посёлок приезжал.

– То есть дома не ночевал?

– Выходит, что так, – неохотно подтвердил Фёдор Гаврилович.

– А ваш сосед не был игроком?

– В каком смысле? – удивился Лагутин.

– Например, не играл ли он в карты?

– В карты все играют, – почесал затылок Фёдор Гаврилович. – Но если вы имеете в виду клубы и так далее, то это исключено, – заявил он категорически.

– Почему?

– Потому что на такую дурную привычку у Мишки денег не было.

– Вот как?

– А что вы удивляетесь? Богатеи в нашем посёлке не селятся.

– Тогда, может быть, Михаил Семёнович был любителем женщин и изменял Карине Рудольфовне?..

– Может, и так. – Лагутин подмигнул на этот раз Морису. – Как пела весёлая группа Дюна: «А кто не бабник, а кто не бабник?»

– Вы, например, – усмехнулся Морис.

– Так я своё отгулял, – не обиделся Лагутин, – мне в прошлом месяце семьдесят стукнуло.

«Ого, – подумала Мирослава, – хорошо сохранился майор». А вслух повторила свою просьбу:

– Расскажите, пожалуйста, что случилось за пять дней до обнаружения вами трупа соседа.

– То и случилось, – начал свой рассказ Фёдор Гаврилович. – Вышли мы с Дружбаном в тот вечер погулять. Сходили на речку, искупались. Хоть и конец мая, а речка у нас мелкая и за день хорошо прогревается. Возвращаемся назад в бодром настроении, и вдруг чувствую, Дружбан мой насторожился. Я шаг замедлил, пригляделся. Зрение у меня, слава богу, до сих пор как у орла. И что я вижу? – Лагутин сделал многозначительную паузу.

Детективы терпеливо ждали.

И Фёдор Гаврилович, решив их больше не томить, продолжил свой рассказ:

– Какой-то малец весь в чёрном тащит лестницу, приставил он её к Мишкиному забору. Потом поднял из травы какой-то мешок или рюкзак. Когда я окрикнул его, он побежал, но в руках у него ничего уже не было. Значит, успел бросить. Жаль, собаку не спустил, – сокрушённо вздохнул Лагутин. – Дружбан так рвался и от лая захлёбывался. Но я не решился спускать собаку на ребёнка.

– А почему вы решили, что это был ребёнок?

– Так по росту его. И лестницу он тащил волоком.

– А вы не слышали потом, чтобы машина отъезжала?

– Слышал, но не сразу и не близко. Наверное, автомобиль находился на въезде в посёлок.