Капитан Никифоров подошёл к двери нужного подъезда, позвонил в домофон:

— Валерия Эдуардовна, это из полиции. Я вас предупреждал по телефону, что подойду.

— Да-да, конечно, я помню, — звонко проскрежетал старушечий голос, — входите, товарищ милиционер.

К тому времени, как полицейский быстрым шагом взлетел на пятый этаж «ленпроектовской» хрущёвки, с нестандартно широкими лестничными проёмами, дверь нужной квартиры уже была приоткрыта. Старушка, одетая в цветастый домашний халат и с накинутой на плечи шалью, приветливо улыбалась.

— Проходите на кухню, молодой человек, а то у меня не прибрано.

— Как скажете, Валерия Эдуардовна.

— Да не снимайте Вы обувь, душевно умоляю. Вдруг наступите ещё. Стара я стала, не всегда успеваю убрать, да и зрение.

— Куда, простите…

— Да кошки! — она махнула рукой за спину, — гадят, проклятые, хоть и горшки есть у каждой. А что поделать, привыкла я к ним за столько-то лет. У Вас есть домашние животные?

— Да как-то не сподобился пока, — извиняюще развёл руками капитан.

— Ну, с вашей службой и времени нет за собой последить, наверное, я понимаю. Проходите, присаживайтесь вот сюда, на табуреточку.

— Я хотел расспросить Вас о соседке. Михалевой Динаре…

— Ой, не говорите, горе-то какое, — старушка всплеснула руками, — мы ведь с ней лет сорок в соседях, и с бабушкой её, Марией Ильиничной, царствие небесное, земля пухом, — Валерия Эдуардовна истово перекрестилась, — всю жизнь дружили. Помогали друг другу, как между соседями водится, и вообще. Сядем, бывало, на лавочку у подъезда, и разговариваем. И о погоде, и о литературе, и о кино. Знаете, какая она умница была?

— Динара Наильевна?

— Да нет, бабушка её, я же рассказываю. Динка тоже, конечно, девка неглупая росла, но с ветром в голове. Замуж рано выскочила, Галочку — дочку родила. Господи, как она сейчас без матери, совсем сиротинушкой осталась. Нашли вы убивца-то её?

— Ищем. Отрабатываем круг знакомых. Я и пришёл к Вам, чтобы попросить помочь.

— Да, конечно, спрашивайте, — кивнула старушка, — Вы меня, молодой человек, останавливайте, если заболтаюсь. Я же одинока — вон, кошки только, а с ними и не поговоришь, особо. Соседи слева — новые какие-то, да они и прежние не особо общались с нами. Все на Динку Марии Ильиничне жаловались, что телефон их даёт для связи. А как ей быть? Жизнь-то личную необходимо было настраивать! Тяжело одной с ребёночком.

— Вот про кавалеров Динары Наильевны я и хотел поговорить особо.

— Да что Вы! — махнула на него рукой старушка, — их подозреваете, что ли? Нет, они все, кто были, так обожали Диночку. Последний, Ванечка, как убивался, как переживал. До сих пор в себя прийти не может. Пьёт, говорят.

— Не ссорились они?

— Да ни в жизнь! Нет, ну конечно, кричали, иногда, я слышала через стенку. Но так, по домашнему, если вы понимаете, о чем я. Вы не женаты?

— Нет, — покачал головой капитан.

— А мы с моим супругом, знаете ли, тридцать девять лет душа в душу. Спорили, конечно, по пустякам, но уважительно. Вот как-то раз он собрался на рыбалку с друзьями…

— Валерия Эдуардовна!

— Ой, простите меня, товарищ милиционер, дуру старую, опять не о том начала. Годков то мне уже под девяносто. Не сердитесь.

— Ничего, всё нормально. Скажите, какие отношения у последнего сожителя Динары Наильевны были с Галиной, дочерью.

— Вы знаете, — старушка призадумалась на минуту, — ровные, я бы их так охарактеризовала. Особой теплоты между ними не заметно было. Но это ведь ни о чём не говорит, правда, товарищ капитан?

— Правда, — кивнул головой Никифоров, — Валерия Эдуардовна, посмотрите, пожалуйста, фотографии, — капитан начал раскладывать большие глянцевые снимки на кухонном столе, — что вы можете сказать об этих людях, применительно к Динаре Наильевне?

— Давайте, посмотрим, — старушка поправила очки, склонилась пониже, — ну, это Пашка, бизнесьмен, — он уехал куда-то, вроде в Израиль. Лет десять они с Диночкой жили вместе. Вежливый такой, знаете, здоровался постоянно. И с похоронами бабушки помог, говорят. Но холодный он какой-то был. Как лягушка. Может, это со мной только.

— Давно уехал?

— Года полтора как. Или два. А может год. Время для меня, знаете, протекает однообразно и незаметно.

Две большие откормленные кошки, рыжая и чёрно-белая, одновременно вошли в кухню, направились каждая к своей мисочке с кормом.

— После этого не появлялся?

— Нет. Я, по крайней мере, не видела.

— Ещё кого помните?

— Вот это Лёшка, хулиган местный. Ох, как он куролесил тут до армии. Потом остепенился, женился. Он что, к Диночке разве отношение какое имел? Они же разные совсем! Уж настолько-то я в людях разбираюсь, — старушка взяла морщинистыми пальцами следующую фотографию, — вот это приличный человек, Виталием звали. Мария Ильинична говорила, что он с работой Диночке помог. А как ухаживал! Цветами один раз весь подъезд у нас украсил! Какой аромат от них стоял, Вы бы знали, — Валерия Эдуардовна покачала головой, — но потом пропал куда-то. Давно не видела, лет десять точно.

Рыжая кошка, насытившись, разлеглась с довольным видом прямо посередине кухни. Её более любопытная подруга неожиданно запрыгнула на колени товарищу капитану, уставилась внимательно зелёными глазами. Как будто старалась с маху прокачать — друг для хозяйки этот человек, или враг. Старушка шикнула на неё сердито, но та не обратила на это никакого внимания. Никифоров осторожно погладил черно-белую бестию, спросил:

— А вот этого помните? — пододвинул последнюю оставшуюся фотографию.

— Да как не помнить, если Диночка из-за него столько слёз пролила! Ни о ком так не переживала. Появлялся и исчезал он, как привидение какое. А как ругались однажды! Вдрызг, что называется! И снова потом она к нему едет. Константином, вроде бы, звали. Ишь — взгляд-то какой упрямый, даже на фото. Мария Ильинична очень волновалась. Но сердцу, как говорится, не прикажешь. Поругаются — помирятся. Вот на днях вылетел он из квартиры, как сумасшедший. Глаза бешеные, курточка чем-то красным измазана. Пронёсся мимо меня, не поздоровавшись. Хорошо, не сшиб старуху!

— Когда, говорите, это было? — внутренне напрягся Никифоров.

— Да недавно совсем. Может, неделю или месяц назад.

— Подождите, подождите, Валерия Эдуардовна. «На днях» или «месяц назад?» А может, лет пятнадцать назад?

— Ну, Вы уж меня совсем дурой не считайте, — немного обиделась старушка, — когда точно, я не помню. Говорю же, время течёт для меня незаметно. Но уж то, что было недавно, от случившегося много лет назад отличить ещё могу.

— Извините, я не хотел вас обидеть, — покаянно сказал капитан, — то есть, вот этот гражданин, — он поднял нужную фотографию, — был опознан вами, выходящим из квартиры Михалевой…

— Вылетевшим, товарищ капитан, — уточнила старушка, — я же говорю — чуть не сшиб меня.

— И произошло это недавно?

— Ну, в этом году точно, — засомневалась Валерия Эдуардовна, — а вот дату… Вы думаете, это он убивец? А знаете, мог! Говорю же — глаза бешеные.

— Месяц, неделю, несколько дней назад?

— Не знаю, — беспомощно улыбнулась старушка, — давайте я посижу, повспоминаю, и вам обязательно позвоню.

— Конечно, вот Вам моя визитка, звоните в любое время, — скрывая досаду, сказал Никифоров, — там и сотовый телефон указан.

— Конечно, молодой человек. Спасибо вам, что, времени не щадя, злодея этого ищете. Хорошая девка была, ой хорошая, — старушка скорбно покачала головой.

— До свидания, Валерия Эдуардовна, — капитан осторожно спустил на пол кошку, поднялся, — вы нам очень помогли.

— Да какая с меня помощь, со старухи. Может, чаю хотите?

— Нет, спасибо, надо бежать.

Выйдя из квартиры, Никифоров достал телефон, отдал нужные распоряжения.

* * *

Константин с трудом разлепил глаза. В голове у него звенели колокола, подташнивало. Несколько выбитый из равновесия последними новостями и свалившимся на него грузом воспоминаний, он рухнул в небольшой запой сразу, как отправил ушедшую в отпуск жену с дочкой на дачу. Отгулы на работе ему, как ценному специалисту, дали без вопросов — и понеслась душа в рай. Или ад — это с какой стороны взглянуть. Тяжело поднявшись с дивана, он направился в ванную, взглянул в зеркало. «Мама дорогая! Вот сейчас мне точно можно дать не менее полтинника». Ополоснув лицо, прошёл в кухню, начал было готовить себе кофе, но передумал. Открыл сразу две бутылки пива, одну выпил залпом, вторую ополовинил, закурил первую утреннюю. Хотя, какое там утро — судя по всему, уже не менее полудня. Постучали в дверь — резко, настойчиво, Костя аж вздрогнул от неожиданности. «Кого это чёрт принёс? Сосед? Не хочу я ни с кем общаться!» В дверь ломились так яростно, что стало понятно — не уйдут. Сделав ещё несколько глотков, он отправился открывать. За порогом обнаружились два недружелюбно настроенных субъекта с квадратными рожами.