— Убери. От. Меня. Блять. Свои. Руки, — рычу я, мое горло выпячивается из-за его хватки, но это только заставляет его пальцы сжиматься на моем горле, заставляя мой пульс бешено биться, когда я пытаюсь надавить на его грудь.

— Иден Грейди, — бормочет он, и я ненавижу то, как реагирует мое тело, когда я слышу свое имя, слетающее с его грубых губ. — Ты сказала, что твое имя не имеет значения, сирена. Ты сказала, что не пробудешь здесь достаточно долго, чтобы это имело значение, но теперь я знаю, кто ты. Я собираюсь разорвать твою душу в клочья и убедиться, что никто не сможет собрать тебя снова по кусочкам.

Темная угроза, прозвучавшая в его словах, быстро притупляет реакцию моего тела, когда страх покрывает мою кожу. Я могу сказать, что он не шутит, но я отказываюсь позволять какому-то придурку, которому нравится добиваться своего, помыкать мной, особенно когда я понятия не имею почему.

— Я, блядь, не Шалтай-Болтай, придурок, — огрызаюсь я, но он не отвечает, игнорируя меня, как и прошлой ночью.

Обхватывая рукой его запястье у моего горла, я пытаюсь разжать его хватку, но он не двигается ни на дюйм, его губы кривятся в усмешке. Впиваясь ногтями в его кожу, я уверена, что пойдет кровь, но все, что он делает, это наклоняется еще ближе, приближая свой рот к моему уху.

— Копай глубже, Иден. Я люблю грубость, но ты ведь уже знаешь это, верно? Если это было частью какого-то большого плана, чтобы залезть мне под кожу и помешать прийти за тобой, ты действительно ошибаешься. Если уж на то пошло, тебе от этого только хуже.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, и ты пришел ко мне, помнишь? — Я мурлыкаю, проводя ногтями по его коже, и он отскакивает, как будто я обожгла его.

— Говори себе, что хочешь, — рычит он, поправляя куртку, когда я замечаю маленькие капельки крови на его запястье. — Но ты моя, с тобой можно трахаться, тебе лучше привыкнуть к этому.

Развернувшись на каблуках, он уходит, заходя в класс, прежде чем захлопнуть за собой дверь. Я чувствую грохот даже отсюда, но у меня нет времени взять себя в руки.

Быстро побросав все обратно в сумку во второй раз, я перекидываю ее через плечо и захожу в класс. Я не могу удержаться и потираю шею, чувствуя именно то место, где он держал меня, зная, что там будет синяк. Но я спотыкаюсь, когда вижу, что все уставились на меня, включая учителя.

Прочищая горло, он отказывается смотреть мне в глаза. Ах, значит, кто-то из начальства слышал, но ничего не предпринял. Отлично. Черт.

— Мы не приемлем опозданий в этом классе, мисс Грейди. Садись рядом с Хантером, и давайте продолжим урок, хорошо?

Кто, черт возьми, такой Хантер? Оглядывая зал, я замечаю, что стены увешаны компьютерами iMac, и единственное свободное место должно быть там, где он имеет в виду, в конце ряда справа, но я останавливаюсь, подходя к нему.

Блонди. Друг мистера Задумчивый — человек, занимающий место рядом с ним. Охуенно. Он сосредоточен на экране перед собой, его плечи расслаблены, как будто у него нет никаких забот на свете.

Опускаясь на сиденье, я стараюсь не отрывать глаз от экрана. Мне бы не помешала минутка, чтобы понять, что, черт возьми, там только что произошло, но я отказываюсь показывать какую-либо слабость перед этим парнем.

— Данные идентификации и пароли каждого из вас не изменились с прошлого года, так что, если все могут войти в систему, мы перейдем прямо к этому, — объявляет учитель, и я начинаю рыться в своей сумке в поисках деталей, которые могут мне понадобиться.

Вытаскивая все документы, я снова начинаю поиск, пытаясь найти хоть какую-нибудь информацию, когда мой взгляд натыкается на маленький листок бумаги, похожий на регистрационные данные.

Кладу его рядом с клавиатурой, бросаю все обратно в сумку, но когда поворачиваюсь, чтобы войти в систему, бумаги нет. Я бросаю взгляд на парня рядом со мной, а он продолжает стучать, как ни в чем не бывало.

Наконец-то разглядев его хорошенько, я замечаю, что его светлые волосы уложены так, словно он провел утро, занимаясь серфингом или проводя по ним пальцами, в то время как его зеленые глаза сияют, как изумруды, но не от счастья. Нет, под поверхностью его спокойного, беззаботного фасада скрываются проблемы и боль.

Вспомнив, что я должна делать, я смотрю себе под ноги и под клавиатуру и ничего не нахожу. Этот придурок утянул листок, я это чувствую, вероятно, играет в мелкие игры от имени своего друга. Классно.

— Мы будем притворяться, что у тебя нет моих данных для входа весь урок? — Спрашиваю я, прекращая нести чушь и переходя прямо к делу. Эти люди уже вывели меня из себя сегодня.

Он смотрит на меня краешком глаза, его лицо остается бесстрастным, когда я пристально смотрю на него. Приподняв плечо, я смотрю, как выпирают его руки под облегающей футболкой. Вблизи он крупнее, чем я ожидала.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ворчит он, его хриплый голос эхом разносится вокруг нас, и я зажимаю переносицу, пока считаю до десяти, отчаянно пытаясь не наклониться ближе и не понюхать его. Какой бы лосьон после бритья он ни использовал, он опьяняет, а я обожаю сандаловое дерево.

— Что вообще все это значит? Если бы я знала, кто твой друг, я бы не позволила ему трахнуть меня, ради бога, — рычу я, переводя взгляд на него.

Его рот широко открыт, когда он смотрит на меня, явно удивленный тем, что я только что сказала, и это самая большая реакция, которую я видела от него до сих пор. Именно тогда я замечаю маленький листок бумаги, торчащий из кармана его джинсов.

Не заботясь о том, что он застигнут врасплох, я запускаю руку в его карман и вырываю у него листок бумаги. Мои пальцы инстинктивно сжимают его бедро, и я не могу решить, причиняет ли это ему боль или нет, потому что у него толстые бедра.

Черт. Почему меня постоянно тянет к горячим придуркам?

Качая головой, я сосредотачиваюсь на регистрационных данных. Бросив на него многозначительный взгляд, когда он вспоминает, что нужно закрыть рот, я отворачиваюсь от него. К черту этих придурков. Быстро вводя свои данные, я запоминаю их, так что этот ублюдок больше не сможет играть со мной.

— Для пояснения, ты хочешь сказать, что мой друг Ксавьер Найт трахнул тебя? — спрашивает он, поворачиваясь, чтобы встретиться со мной взглядом.

Откидываясь на спинку сиденья, я вздыхаю. Наверное, мне не следовало этого говорить.

— Я понятия не имею, кто такой Ксавьер Найт, и это не имеет значения.

Глубокий смешок, слетающий с его губ, заставляет меня замереть, когда он наклоняется в мое личное пространство, его дыхание овевает мои губы.

— Ксавьер Найт только что поставил тебя на четвереньки в коридоре, и это действительно имеет значение. Видишь ли, у нас общие интересы, у Ксавье, Тоби и у меня. Итак, если у тебя был один из нас… — Он замолкает, оставляя предложение незаконченным, чтобы я могла прийти к собственным выводам, но я ничего не говорю.

Проглатывая комок в горле, я ругаю себя за то, что открыла рот, мысль о том, что я буду зажата между ними троими, крутится у меня в голове.

Что, блядь, на самом деле это за место? Мне нужны ответы, но возникает еще миллион гребаных вопросов. Это место собирается прожевать меня и выплюнуть… Или, точнее, они это сделают. Если я позволю им.

9

Тобиас

— Отличная игра, звезды. Если мы продолжим в том же духе, чемпионат в этом году снова будет нашим, — кричит тренер, расхаживая перед командой. — Давайте сделаем так, чтобы это произошло. Я хочу сосредоточенности, решимости и наград. — Руки тренера Кармайкла говорят больше, чем его рот, когда он с энтузиазмом размахивает ими. — Для многих из вас это последний год. Давайте сделаем так, чтобы это засчиталось, и войдем в историю с наибольшим количеством побед подряд. А теперь напрягитесь. Увидимся утром, парни, ярким и ранним.

Довольный своей небольшой речью, он кивает всем, прежде чем развернуться на каблуках и направиться внутрь.