— Притворялся! — воскликнула собеседница, — какой там притворялся, его ж прямо в коридоре вывернуло, я слышала, как господин Грай ругался. Воротился бедолага зелёный, как молодой нефрит, еле на стуле сидел, всё кривился да постанывал.

— Спасибо, — коррехидор жестом отпустил горничную.

— И как? — чародейке не терпелось услышать мнение Вила и высказать свои соображения, — кто, по-вашему, наш подозреваемый?

— Проверять нужно всех, — дипломатично ответил Вилохэд, — у всех троих парней имелась возможность, поскольку они отлучались из столовой. Сколько времени они отсутствовали, горничная точно сказать не может. Ведь часов в столовой для слуг обычно не бывает, а цели наблюдать за выходами коллег не ставилось, у обеих горничных могло сложиться весьма приблизительное представление о времени отсутствия мужчин. В реальности оно может оказаться как короче, так и длиннее.

— А мне вот очень подозрительным кажется слуга, который выходил курить, — заявила Рика, — удобный повод. На деле никто не знает, курит ли он вообще. Сначала раскричался, что ему просто необходимо выйти во двор. Сам идёт на второй этаж и ворует пистолет господина дайнагона. Окрылённый удачей, вдруг вспоминает, что видел незапертую дверь покоев Букового клана, снова заявляет, что ему необходимо проветриться, идёт наверх и на этот раз обворовывает леди Буну.

Вилохэду версия чародейки показалась, мягко говоря, несостоятельной, но он не захотел расстраивать девушку и велел позвать этого самого слугу.

— Назовите своё имя, место жительства и род занятий, — потребовал коррехидор у мужчины лет тридцати несколько развязного вида с завитыми волосами и тоненькой полоской смоляных усиков по континентальной моде.

— Зовусь я Да́си Ю́мен, — представился он, зыркнув на чародейку весьма заинтересованным взглядом, — проживаю в городе Каэка́ми, что находится в десяти милях от этого самого места, где мы все сейчас находимся. Род моих занятий можно описать словами: «берусь за любую работу, где хорошо платят, а особых умений и усилий не требуется». Мои предки много веков живут в городе, вкалывать на поле или в мастерской ремесленника не по мне. Прислуживать знатным господам — иное дело.

— Понятно, — кивнул Вил, — вы, Даси, вероятно не в полной мере осознаёте, что разговариваете с четвёртым сыном Дубового клана, древесно-рождённым лордом и верховным коррехидором Кленфилда, находящимся при исполнении своих обязанностей. Поэтому в ваших же интересах отвечать на мои вопросы кратко, по существу и абсолютно честно. Иначе, — он притворно вздохнул, — госпожа чародейка просто влезет вам в голову и узнает всю правду. Поверьте мне на слово, процедура сия не из приятных.

Даси Юмен сощурился.

— Думаете, если я слуга, так мне неизвестно, что в здешнем замке колдовать просто невозможно?

— Думаю, что вы жестоко ошибаетесь, — не удержалась Рика, которой совсем не понравились откровенно оценивающие взгляды любителя работы с хорошей оплатой и, щёлкнув пальцами, вызвала фамильяра Таму, — к тому же, главные процедуры я припасу для вас по приезду в коррехидорию.

— Вы напрасно недооцениваете слуг, мистрис, — ответил тот, — мы тоже читаем газеты и знаем, что без обвинения человека нельзя подвергать никаким магическим дознаниям, кои в прежние времена именовались попросту пытками. А против мня вы никакого обвинения не выдвигали, — он развёл руками и на этот посмотрел на коррехидора, — да я просто не в состоянии придумать, какое обвинение вы можете мне предъявить, когда убийцу видели десятки людей. Я же скромно находился на рабочем месте, куда был определён господином Граем.

— К вашему сведению, — холодно заявил Вил, — в Каэ-доно совершены и иные преступления. Так что извольте прекратить паясничать и начинайте отвечать на вопросы. Куда, когда и на сколько вы выходили из столовой для слуг?

В парне буквально физически ощущалась неприязнь к Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, отчего коррехидор предположил, что прошлое этого симпатичного молодого мужчины не столь безоблачно. Обычно подобная неприязнь возникает у людей, успевших пересечься со служителями закона.

— Да, я выходил, — с некоторым вызовом заявил Даси, — выходил покурить. А что это — преступление? Грех? А вот когда и на сколько, точно сказать не могу, часов у меня нет, да и задачи запоминать, сколько времени мне потребовалось, чтобы выкурить папиросу, я никогда не ставил.

— Куда вы ходили?

— На улицу, — не задумываясь, ответил он.

— Вы воспользовались чёрным ходом или выходили через кухню?

Вил заранее спросил у мажордома, какие выходы предполагаются для слуг.

На этом вопросе парень немного напрягся, вздохнул, и сказал, что воспользовался ближайшим выходом на улицу, дабы не навлекать на себя гнев мажордома, который и без того при всяком удобном и неудобном случае угрожает урезать оплату.

— И всё-таки, какой это был выход? — Вил чуть подался вперёд.

— Ну, через кухню, — бросил Даси, — это имеет какое-то значение?

— Полагаю, дежурившие гвардейцы его величества охотно подтвердят оба ваши выхода в сад, — как бы невзначай заметила Рика, — почему бы нам всем прямо сейчас не спросить их об этом?

Парень, явно имевший опыт общения с представителями королевского сыска, нутром почуял, что попал в серьёзный оборот. Он поправил ворот куртки с вышитыми кленовыми листьями и сказал с резким смешком:

— Что ж, господин начальник, поскольку вины моей ни в каких преступлениях нету, скажу, как есть. Курить я не ходил, потому как не курю вовсе. А выходил я, потому как приметил одну бабёнку среди горничных. Может вы тоже обратили внимание на высокую, фигуристую, у ней волосы ещё кудрявятся. Перекинулись с ней парой-тройкой словечек, решили встренуться, когда все на торжествах заняты будут, — он цыкнул зубом, — в первый раз она занята была. Я вышел, украдкой подобрался к залу, заглянул, она там вино разносила. Меня увидала и знак подала, мол, позже приходи. Я назад подался. Сидел с полчаса приблизительно. Скука смертная. Девки о каких-то тряпках трещали, один долбанутый объелся до желудочных колик, а второй всё в окно глядел. Что уж он там надеялся увидать в темноте, не знаю. Может, проблемы какие у него личного свойства, может, себя превыше других слуг ставил, только молчал, как пенёк.

— Вы приняли правильное решение, — надменно изрёк Вил, — говорить правду всегда выгоднее, нежели лгать. Вам удалось встретиться со своей дамой сердца?

— Удалось, — кивнул слуга, и украдкой утёр выступивший на лбу пот, — она улизнула якобы за новой порцией вина, а сама зашла в кладовку, которую я приглядел ещё утром. Там мешки с рисом и мукой лежат. Удобно, одним словом.

— Удобно для чего? — не поняла чародейка.

Даси удивлённо поднял явно подправленные твёрдой рукой цирюльника брови и спросил:

— Вы шутите? Или неужто желаете полное разъяснение получить?

Рика поймала предостерегающий взгляд коррехидора, но улыбочка слуги показалась ей настолько гадкой, что чародейка пошла напролом.

— Если бы не хотела этого услышать на допросе, то, вероятно, не спрашивала бы.

— Извольте, — хихикнул Даси, — вот только никак слово приличное не подберу для того деяния, чем мы там занимались.

До Рики дошёл смысл сказанного, и она залилась предательской краской стыда.

— Как долго вы развлекались? — пришёл ей на помощь Вилохэд, решивший избавить чародейку от интимных подробностей встречи Даси с грудастой горничной.

— Вообще-то мне обычно нужно гораздо больше времени, дабы насладиться обществом прекрасной женщины, — не без гордости заявил слуга, — но сегодня пришлось обойтись короткими восторгами.

— Подробности излишни, — поднял руку Вил, — вы не с друзьями за чаркой вина, а на допросе. Поэтому просто укажите время вашего отсутствия.

— Минут пятнадцать, — опять цыкнул зубом Даси, — двадцати точно не было.

— Можете назвать имя женщины?

— Милорд, — нотками интимности в голосе проговорил слуга, — мы ж с вами оба мужчины и понимаем, что болтливость в подобном деле может сослужить недобрую службу. Проще говоря, репутация трепла осложняет в будущем возможность легко завязывать отношения.