И он приказал увести теперь уже арестованного.

— Ну, мы нашли сапфиры и пистолет, — заключила чародейка, — я только не поняла, зачем вы столь подробно расспрашивали его о том человеке?

— Потому что у меня появились кое-какие мысли по поводу убийства королевского дайнагона.

— Рассказывайте, — Рика сгорала от нетерпения, — что вы там придумали, а то я никак не могу увязать детально продуманное убийство маркиза Буны и топорную кражу именного оружия.

— А этой связи и нет, — покачал головой Вил, — попробуем зайти с другой стороны. Помните, я рассказывал вам о старинном принципе: «Кому это выгодно?».

— Прекрасно помню, только в нашем случае как-то так получается, что смерть дайнагона невыгодна никому.

— Нонсенс! Если маркиза убили, значит была причина, просто мы пока не видим её. У нас с вами появился новый фигурант — странный молодой человек, столь необычным образом покидавший покои маркизы Буны. Что скажете по этому поводу?

— Ну, я не знаю, — пожала плечами чародейка, — она могла привести с собой кого-то на торжества. Дубовый клан привёз, например, меня.

— Хорошо, — вздохнул коррехидор, — придётся мне зайти издалека, хотя я прекрасно знаю, насколько вы этого не любите. Вспомните реакцию маркизы на пропажу драгоценностей.

— В ней было что-то особенное? На мой взгляд женщина была потрясена до глубины души исчезновением свадебного подарка супруга.

— Супруг умер восемь лет назад, а сама церемония бракосочетания состоялась лет семнадцать, а то и восемнадцать назад. Что-то мне не верится в живучесть столь глубоких, долгосрочных печали и скорби.

— Допустим, — согласилась чародейка, — мне завывания и причитания тоже показались несколько преувеличенными. Но сие вполне можно списать на избыточные эмоции от выпитого на приёме вина.

— Я тоже так подумал сначала, пока не увидел вот это, — коррехидор вытащил из мешочка колье из белого золота с сапфирами редкостного василькового цвета, — взгляните.

Рика посмотрела на украшение. Ничего особенного, а уж тем более подозрительного, она в них не узрела.

— Поверните и рассмотрите обратную сторону, — попросил Вил.

Чародейка с некоторым сомненьем (что интересного можно обнаружить на обратной стороне женского украшения?) повернула колье. Но интересное всё же там имелось: этим самым интересным оказались несколько четырёхзначных чисел, выцарапанных чем-то острым, а впоследствии зачёркнутых.

— Что это? Какая-то ворожба? — девушка показала на цифры, — вы ведь об этом говорили?

— Не догадываетесь?

— Совершенно нет, — колье вернулось в руки младшего Окку.

— Это ни что иное, как номера закладных. Леди Буна по крайней мере три раза закладывала и выкупала назад свои драгоценности.

— Жена, вернее вдова, старшего сына не самого худородного клана? — не поверила своим ушам Рика, — вы шутите!

— Даже и не думал. Номера квитанций говорят, что она закладывала свадебный подарок, а то, что их потом зачеркнули, — что всякий раз выкупала назад, — сказал коррехидор, — из этого можно сделать сразу несколько выводов: леди Буна нуждалась в деньгах, и набор украшений с васильковыми сапфирами не раз выручал её, следовательно имел для неё особую ценность. А, значит, у неё был мотив убить своего свёкра, чтобы получить доступ к деньгам. То, что маркиза нуждалась в них, меняет наш взгляд на её кандидатуру, как потенциального убийцы.

— Допустим, — согласилась чародейка, хотя в её голове с трудом укладывалась мысль, что столь высокопоставленная женщина способна испытывать финансовые затруднения, — тогда Мидори видел тот самый неучтённый фактор — мага, что выходил из комнаты госпожи маркизы как раз в начале торжеств, чтобы незаметно пробраться в зал, активировать заклятие и совершить убийство.

— Но наш вор описал выходящего, как человека несомненно, молодого, смазливой наружности, и не особенно уверенного в себе, — запротестовал Вил, — я скорее склонен думать, что маркиза прихватила с собой своего молодого любовника.

— Любовника? — недоверчиво переспросила девушка, — по словам свидетеля он по крайней мере вдовое младше неё!

— Вы даже не представляете, моя дорогая Эрика, каким причудам порой подвержены люди, когда дело доходит до нежной страсти! Симпатичный юноша — далеко не самое удивительное из них.

— Не знаю и знать не хочу! — отрезала чародейка, — для некоторых аспектов жизни неведение — есть благо.

— Кстати, подобные пристрастия, а точнее, неизбежные сплетни и недовольство дайнагона поведением невестки, тоже можно рассматривать в качестве вполне себе весомого мотива для убийства, ведь для чародея упомянутый субчик однозначно слишком молод.

— Много вы знаете о чародеях! — усмехнулась девушка, — расхожие представления людей, как правило, оказываются весьма далёкими от реальности. Чародеям свойственны свои причуды. И магическое омоложение — одна многих.

— Вы говорите о косметической магии?

— Нет, я говорю именно о магическом омоложении, — усмехнулась Рика, — приверженцам этой весьма неоднозначной и спорной системы мало выглядеть молодо, с этой проблемой косметическая магия как раз справляется прекрасно, им нужно БЫТЬ молодыми.

— Разве такое вообще возможно? — недоверчиво прищурился коррехидор, — я никогда не слышал о подобном.

Чародейка улыбнулась: наконец-то господин Всезнайка оказался в числе неосведомлённых.

— Данный раздел магии не то, чтобы под запретом, — проговорила она, — просто такие исследования не афишируют, да и результаты далеко не всегда оправдывают ожидания, не говоря уже об этической стороне вопроса. Нам в Академии рассказывали про одну чародейку, которая уже лет эдак пятьдесят выглядит словно пятнадцатилетняя девочка. Причём она не только выглядит, но и по сути является вечным подростком.

— Не представляю, какой в этом смысл? — удивлённо спросил Вилохэд, — что хорошего в зрелые годы выглядеть, а уж тем более, являться желторотым юнцом? Разве что бриться не нужно.

— Не знаю, та дама никому не рассказывала о своих резонах. Но к этому можно стремиться из-за боязни старости и тайного желания жить вечно, — она усмехнулась, — что-то вроде: не будешь взрослеть, не состаришься и не умрёшь. А может, незнакомый нам чародей огрёб последствия неудачного магического эксперимента. Кто знает? Меня больше интересует вопрос, как нам отыскать этого человека. Если Мидори опознает его, дело можно считать сделанным.

— Не так просто, — возразил коррехидор, — предположим, вор подтвердит, что из апартаментов Букового клана выходил этот мужчина. И что? Маркиза заявит, что он — её гость, и всё. Даже если мы докажем, что незнакомец не чужд магии, мы никак не можем связать его с убийством. Максимум, что можно инкриминировать леди Буне, так это её оригинальные романтические пристрастия. А знаете, ведь мы с вами сегодняшней ночью повели себя, как непростительные дилетанты!

Чародейка удивлённо подняла брови.

— Мы не осмотрели до конца ни комнаты госпожи Тибы, ни покоев дайнагона. Нужно как можно скорее исправить эту оплошность.

Начать решили с комнаты придворной дамы.

Вил вытащил пустую коробку из-под конфет и попросил у чародейки ту, что она продолжала носить с собой в пакете из модного магазина. Коробки эти были совершенно одинаковыми. Одинаковыми, да не совсем! Они оба заметили отличие почти одновременно: на той, что стояла прислонённая к стене у мусорного ведра, была золотая кайма, на внутренней стороне крышки, усыпанной нарисованными полупрозрачными лепестками сакуры, имелась надпись, также сделанная золотой краской:

Каждый удар влюблённого сердца

Вложен в конфеты, лишь изысканный вкус которых

Способен чувства мои передать!

— Видите! — воскликнул Вил, — эти коробки только на первый взгляд похожи. Влюблённый юноша, на отцовской фабрике которого выпускают это в высшей степени сомнительное лакомство, преподносил своей зазнобе эксклюзивную коробку с дарственной надписью и позолоченной упаковочной бумагой. Чародей же вложил своё инкапсулированное заклятие в обычные, пусть и дорогие конфеты.