— Да, — подтвердил капризным тоном сам Эйса, — после проблем в школе я заслужил немного положительных эмоций, собирался развеяться, сменить обстановку.

— Вы же знаете, какая давящая унылая и жестокая атмосфера царит в закрытых школах для древесно-рождённых! — воскликнула его мать, — вспомните своё детство, граф.

— Не могу, — покачал в ответ головой коррехидор, — я ходил в обычную школу в Оккунари, а в школе «Серого камня» посчастливилось учиться одному из моих братьев. Ведь именно он — старший наследник Дубового клана.

— Вам повезло, милорд, — промямлил Эйса, осторожно почёсывая распухшее ухо, — вас не унижали, вы не страдали денно и нощно от насмешек, а порой и откровенных издевательств тупоголовых товарищей, вас не оскорбляли и не подставляли. Вам не пачкали вещи и не били, в конце концов! Вы, можно сказать, счастливчик.

— Да, да, господа, не удивляйтесь, — леди Буна бросила на сына предостерегающий взгляд, — в школе «Серого камня» в последнее время творится нечто неописуемое! И самое удивительное то, что руководство школы всегда принимает сторону самых отъявленных хулиганов и драчунов, не желает приструнить их, именуя все эти безобразные выходки «проказами и мальчишескими шалостями». И об этом тоже я собиралась поговорить с нашим незабвенным сэром Кестером. Пора принять меры и защитить честь семьи!

— Верно, верно, матушка, — закивал головой Эйса, — должен же кто-то поставить на место этого несносного хулигана Кабуси! Ведь их клан вовсе не такой влиятельный как наш, однако ж именно Дайчи Кабуси является идейным вдохновителем и бессменным атаманом шайки ничтожеств, возомнивших себя вправе решать, кому и каким образом жить! А они, — он прищурился и уточнил, — руководство школы даже не думают проводить серьёзного расследования. Уверен, господин коррехидор, что вы, — парень подошёл близко к Вилу и со значением заглянул в глаза, — уж приняли бы нужные меры. Так ведь?

— Если от вас поступит соответствующее заявление, — Вил отстранился, — Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя сделает всё возможное для защиты чести и достоинства наследника Букового клана.

— Видишь, мама, — воскликнул Эйса, — а ты говорила, что у них одни солдафоны и тупоголовые бездари! Господин Окку совсем другой, — он опять приблизился к Вилу и даже позволил взять по-приятельски взять его под руку, — но сначала вы должны допросить потерпевшего, то есть меня, — шутливый поклон, — и я буду совсем не против, чтобы ваш допрос был суровым и жёстким, если вы понимаете, о чём я?

— Эйса! — вскричала леди Буна, — немедленно в спальню! Ты мешаешь мне разговаривать с представителями власти. Извините, ваша сиятельство, — она поклонилась коррехидору, — мальчик в шоке после применённого на него заклятия и поэтому говорит, сам не понимая что! Вы оказали неоценимую услугу нашему клану, — проговорила маркиза совсем иным тоном: любезным, с тягучими, немного капризными интонациями женщины, отлично знающей, что нравится мужчинам, — я всенепременнейше сообщу его величеству Элиасу о проявленном вами рвении при раскрытии кражи.

При этом она кокетливо зевнула, мило прикрыв рукой рот, словно ненавязчиво показывала засидевшимся гостям, что пора и честь знать. Но Вил проигнорировал демонстрацию и спросил:

— О каких скандале и притеснениях ваш сын Эйса Буна собирался заявить?

— Заявить? — картинно удивилась маркиза, — ни о чём подобном мой Эйсик заявлять не собирался, уверяю вас. Всему виной его расстроенные нервы, превратившие обычные мальчишечьи разногласия и взаимные дразнилки чуть ли не в ранг государственного преступления. Не обращайте внимания, коррехидор, — женщина небрежно махнула рукой, — Эйса вырос в неге и заботе, он юноша тонко чувствующий, а в школе столкнулся с самым настоящим, да простят меня бессмертные боги, древесно-рождённым мужланом, в котором из-за недостатка внимания и родительской любви нашли развитие самые дикие и уродливые черты мужского характера. Вот и всё. А теперь, господа, позвольте нам с сыном отойти ко сну, ибо вечер был долгим, принёс нам обоим достаточно переживаний. Завтрашний же день меня вместо празднований последнего дня, торжественного шествия и королевского бала ждут печальные обязанности по подготовки церемонии погребения главы Букового клана, — она поклонилась по всем правилам этикета, — желаю вам спокойной ночи.

— Омерзительный типчик, — передёрнула плечами чародейка, уже в коридоре, — скользкий, наглый маменькин сынок, любое пожелание которого вечно возводилось в ранг непреложной истины. Не завидую я Буковому клану, если только следующие пять лет кто-то всерьёз не займётся его воспитанием, точнее уже перевоспитанием.

— Зато причина его приезда в Каэ-доно вырисовывается вполне ясно и понятно, — проговорил Вилохэд, — все кусочки мозаики встали на свои места. Леди Буна привезла своего капризного отпрыска, чтобы помириться с дедом, который был вне себя от злости по поводу художеств молодого наследника в закрытой школе.

— Да, да, — подхватила чародейка, — поэтому-то он скомкал газету и выбросил её в мусорную корзину. Смята газета была весьма основательно, я ещё подумала, когда нашла её, что обычно люди не тратят столько усилий для выброшенной прессы. Дайнагон был вне себя от злости, похоже, газетная статья оказалась последней каплей.

— А его сноха привозит внука для примирения, — Вил внимательно прочёл заметку в «Еженедельных ведомостях Школы Серого камня», — то, что Эйса Буна стал центральной фигурой событий «далеко выходящих за рамки обычных школьных шалостей», и рассердили маркиза. Я так думаю, потому что леди Буна запретила парню выходить из апартаментов клана, значит, он не мог присутствовать на торжествах, чтобы не попадаться на глаза деду. Из всего этого можно сделать неутешительный вывод: Эйса прощён не был.

— Да, наши умствования по поводу скандального происшествия в Школе Серого камня и его последствий для младшего Буны интересны, — покачала головой чародейка, — однако ж они ни на бу не приблизились к разгадке убийства, ибо по моему мнению, скандал в мужской школе недостаточный мотив для убийства. Ни разу не слыхала, чтобы дети убивали старших родственников из-за разноса по поводу безобразного поведения. Мотив наследства мне видится куда как перспективнее.

— Я знаю, кто сможет пролить свет на тайну скандала в Школе Серого камня, — хитро улыбнулся коррехидор, — сейчас проверим вашу хвалёную память чародейки: как звали ученика, который упоминался в статье вместе с Эйсой?

— Дайчи Кабуси, — без запинки с внутренней гордостью ответила Рика, — бессменный капитан команды по игре в мяч, третьегодка, выпуск которого собираются оплакивать фанаты.

— Великолепно, — Вил изобразил аплодисменты, — а ещё где вы слышали сегодня о клане Магнолии?

Перед внутренним взором чародейки мгновенно возникли госпожа Тиба, сидящая на полу с бессильно оброненной шпилькой, широкоплечий глава клана Магнолии, требующий права на ритуальное самоубийство и в довершение улыбчивое лицо бывшей зазнобы коррехидора — Сондры. Девушка примерно в том же порядке и перечислила всех, кто, по её мнению, имел отношение цветочному клану.

— Блистательно! — Дайчи Кабуси — младший брат Сондры. Думаю, она и её родители смогут пролить свет на суть скандала в благородном семействе Буна. К тому же, мы за расследованием убийства и сопутствующей ему кражи не сообщили главе клана Магнолии, что никакого позора не было, и госпожа Тиба невиновна.

Как и ожидалось, клан Магнолии не спал. Сам глава клана, уже знакомый чародейке по недавним событиям, полулежал в кресле с влажным полотенцем на лбу, а его жена и дочь с похоронными лицами сидели за столом возле практически нетронутого ужина. Когда коррехидор и чародейка вошли, грустное выражение лиц дам сменилось откровенной тревогой.

— Леди Э́рза, Сондра, — Вил вежливо поклонился, поднял руку, призывая не вставать ему навстречу и улыбнулся, — мы к вам с хорошими вестями. С лорда Ангуса сняты абсолютно все обвинения, как, собственно, и с госпожи Тибы. И обоим этим фактам я бесконечно рад. Девица Эдаби Тиба находилась под заклятием, противиться коему не имела ни малейшей возможности, и, как следствие, она не может считаться виновной в покушении на убийство и в преднамеренном убийстве маркизы Кестера Буны. Она не должна нести ответственности за поступки, которые были ею совершены по чужому волеизъявлению и в практически бессознательном состоянии.