Думаю, я поглотил тебя

Я чувствую тебя в своём теле.

Ты попала в мой кровоток.

Я чувствую, как ты плывёшь по венам.

О медленном танце под эту песню с кем-либо, кроме моего мужчины, не могло быть и речи. Я даже больше не видела, как он танцевал с Гвен. Куда, черт возьми, он делся? Мой муж должен танцевать со мной на этой свадьбе. Не с какой-то случайной женщиной, которая была худой и красивой… Мое тело менялось очень быстро.

Откровенно говоря, я начинала злиться. Он фактически бросил меня, чтобы выпить в баре с парнями, а потом ушел танцевать с другой женщиной. Мне не нравилось это чувство, и впервые с тех пор, как я узнала Итана, могла понять, что он избегает меня. Но почему? Этим утром с ним все было в порядке, а позже, перед церемонией, он пришел проведать меня, переживая насчет головной боли. Мой заботливый, внимательный мужчина, каким он всегда был со мной.

Но потом после того, как церемония перешла в прием, мой муж казался отстраненным и ушел с Айвеном и братом Элайны, Ианом, на какое-то время, кажется. Возможно ли, что все свадебные сердечки и цветы любви достали его?

Ну, это он настоял на женитьбе, напомнила я себе. Я никогда не просила кольца. Это все Итан со своей давай-поженимся-прямо-сейчас-идеей. Если у него были сомнения по поводу своего нового статуса, то он немного, черт возьми, опоздал с этим.

Какова роль Итана сейчас? Полномасштабная задница в миллионной степени. И горькое разочарование для его беременной и раздражительной жены.

Я поцеловала жениха и невесту, извинилась перед Габи и Беном за головную боль и решила, что увижусь с остальными завтра на позднем завтраке. Прямо сейчас мне хотелось просто лечь в кровать. С беременностью я стала спать больше, чем обычно. Направляясь к лестнице, я устроила себе мини-истерику — в голове, конечно, — из-за того, насколько не романтичным был для меня этот вечер. Все из-за одного кайфоломщика.

Выбрать сон вместо того, чтобы искать Итана было проще простого, так как весь вечер я чувствовала себя одинокой. Поднявшись в нашу комнату, я переоделась в теплую уютную ночную пижаму и улеглась в одинокую кровать, чувствуя себя опустошенной и гадая, когда он, спотыкаясь, вернется ко мне. Однако, в глубине души я знала, что, в конце концов, так и произойдет.

Это ведь мы. Я доверяла Итану, даже несмотря на то, что он вел себя как осел. Он понимал, с кем имеет дело. Нужна была честность и доверие, иначе между нами ничего бы не получилось.

Хороший секс — это не любовь.

А вот преданность и верность — да. По крайней мере, для меня.

Если бы Итан когда-нибудь изменил мне, я бы ушла и даже не оглянулась. Я знала это. Как и он.

Я дал ей полчаса, прежде чем последовать за ней вверх по лестнице. Я хотел подождать подольше, чтобы алкогольный кайф еще немного притупил возбуждение, сделав мое пребывание рядом более безопасным. Но я больше не мог находиться вдали от нее ни минуты. Мне нужны были мои успокоительные. Нил говорил мне это раньше. Бринн — это твое лекарство. Ничто не могло вывести меня из собственного ада, когда я чувствовал себя подобным образом... кроме нее.

Я вздохнул с облегчением, зная, что не придется много говорить. Ее новое правило оставлять меня в покое, чтобы я мог ужиться со своими демонами в одиночестве, очень помогало. Все, что касалось Бринн, помогало мне.

Когда я вошел в комнату, было темно, и она спала, как я и надеялся. Я снял смокинг и скользнул под простыни, устраиваясь позади нее. Первый вдох ее успокаивающего аромата ударил в нос и прямо в мозг, моментально успокаивая, давая мне надежду, что демоны исчезнут. Лучшее, что я чувствовал за всю ночь, это тот момент, когда прижался к ее шее сзади и зарылся носом в волосы.

Бринн была так щедра по отношению ко мне, что никогда не возражала, когда я будил ее и хотел трахнуть.

Мне нужно было трахнуться прямо сейчас.

Заглушить чувство вины.

***

Когда я сдвинулся на кровати и откинул одеяла, обнаружил, что она закутана во что-то вроде ночной рубашки, которая закрывала ее с головы до пят, и, возможно, такого фасона, какой носила моя бабушка… когда ей было далеко за восемьдесят. Подобная безвкусица должна пылиться на свалке. То, что она прячет от меня свою красоту, только расстраивает. То, что я был наполовину зол, вероятно, не помогло здраво мыслить, однако это не стало для меня преградой. Я нашел место, где ночнушка застегивалась на ней примерно до середины груди, просунул пальцы между пуговицами и разорвал эту гребаную тряпку на части, до самого подола. Сначала я увидел ее обнаженные сиськи, затем и все остальное. Я мгновенно почувствовал себя лучше. Мой член был чертовски твердым.

Она проснулась со вздохом и стоном.

— Шшшш. — Я зажал рукой ее рот и прикоснулся губами к ее подбородку. Я не хотел, чтобы на этой вечеринке к нам прибежали с вопросом: «У вас там все в порядке?», поскольку дом был битком заполнен ими. Ее глаза широко раскрылись, и я почувствовал, что она была недовольна тем, что я только что сделал, но опять же, это меня не остановило. — Я лишь избавляю тебя от этой уродливой ночной рубашки. Она мне не нравится. — Я убрал руку и вместо этого накрыл ее губы своими. Сначала она что-то бормотала под моими поцелуями и напряглась, словно струна, однако, как только почувствовала мой язык внутри, сразу отреагировала, тая под моим телом и позволяя мне играться и овладевать ею. — Я презираю эту ночнушку, но люблю тебя. — Я поцеловал ее шею, спускаясь к ложбинке, затем к груди и в место между ними. Высунув язык, провел им по соску. Она выгнула спину, чтобы быть ближе. Я кружился над ее набухшим розовым соском круг за кругом, пока она не начала извиваться подо мной.

— Так-то лучше, — сказал я ей. — Я должен увидеть мою прекрасную жену... каждый ее сантиметр.

— Итан?

— Шшшш, детка, — успокаивал я, — просто почувствуй то, что даю тебе.

Я проложил поцелуями дорожку, лаская ее живот, когда спускался ниже. Решительно раздвинув внутреннюю поверхность ее бедер, я раскрыл ее и насладился великолепным видом. От нее у меня перехватывало дыхание, и так было всегда. Ее киска… нет слов. Я вдохнул, пьянея от ее восхитительного запаха. Уникальный для Бринн и совершенно потрясающий, вызывающий во мне инстинктивную потребность обладать ею.

Я лизал внутреннюю сторону ее бедер, уделяя одинаковое внимание каждому из них, пока не смог отказать себе еще в одной секунде и не почувствовать ее сладкую киску под своими губами. Я начал медленно, слегка облизывая ее гладкие складочки, и двигался по кругу, утыкаясь языком, словно делал это членом. Она выгнулась навстречу моему рту и раскачивалась в ритме, пока я раскалял ее. Я мог бы заниматься этим всю ночь, до тех пор, пока она наслаждалась моим пиршеством или не стала бы протестовать.

Прекрасные звуки учащенного дыхания согрели внутреннее беспокойство, растопили мои мучения, насладившись ее удовольствием. Я просунул два согнутых пальца внутрь ее пропитанного теплом тела, чтобы скользнуть в ту особую маленькую бухточку с шероховатым участком кожи, где происходило волшебство.

Она резко выгнулась, застонав под натиском пальцев и точки G в сочетании с языком и клитором. Взрывоопасная смесь. Менее чем через две минуты она кончила, тяжело дыша, выкрикивая мое имя; мне нравилось, когда она это делала. Абсолютное, черт возьми, совершенство.

После того, как она содрогнулась от второго оргазма под моим языком, прижала руку к моей голове. Я знал, что это значит. Она была готова к члену.

Я оторвался от ее киски и накрыл Бринн, обхватив ее длинные ноги своими руками. Моя девочка нетерпеливо вздохнула, когда я приподнял ее попку навстречу своему члену.

Я усмехнулся ее разочарованию, когда скользнул своим членом вдоль ее клитора для нескольких тянущих поглаживаний.

— Сейчас я трахну тебя, детка, — прошептал, толкаясь вперед. Полностью осознавая это, я потерял часть контроля в тот момент, когда кончик моего члена коснулся ее скользкого жара, и уплыл в дымку секса, похоти и превосходства.