— Ты преувеличиваешь. Это обычное летнее платье-сарафан. Ради всего святого, мы в отпуске и на пляже. Я одета соответствующе.
Платье-сарафан? Черт возьми, это просто наказание и проклятие. Я был уверен, что сегодняшний вечер изменит меня навсегда. По нескольким причинам. Во-первых, я был жертвой того, что у меня красивая жена, привлекающая внимание везде, где мы появлялись на публике, независимо от того, насколько скромной она была по характеру. Во-вторых, место встречи и толпа, с которой будем общаться сегодня вечером. Я не мог притворяться, что рад этому, но знал, что меня обошли и оставили в стороне, когда дело дошло до модельного бизнеса Бринн.
Я представил, что мог бы сказать людям, которых встречу на этой проклятой вечеринке, когда сел на кровать и неохотно обулся. Привет, я Итан Блэкстоун, приятно познакомиться. Моя жена — одна из моделей Карвелетти. Разве она не прелесть без одежды? Сногсшибательные сиськи, я в курсе. Поверьте мне. *Подмигивание* Какую фотографию с ней вам больше нравится? С голой грудью или где можно увидеть изгиб ее сексуальной задницы? Я провел рукой по щетине, начиная по-настоящему нервничать.
Просто думать о своей речи перед воображаемой толпой было слишком, поэтому вместо этого я старался переключиться на сегодняшний день, где мы с ней плавали. Не очень помогло…
Карвелетти, один из ее друзей-фотографов, пригласил нас к себе домой, который случайно оказался в Порто-Санто-Стефано. Просто, черт возьми, невероятно повезло. Бринн была полна решимости затащить нас туда, так что, думаю, я остался без секса на всю чертову ночь, вместо того чтобы наслаждаться пляжем под звездами со своей девочкой.
Она коснулась моей щеки, отрывая меня от внутренней тирады. Без внимания не осталось обеспокоенное выражение на ее прекрасном лице. Разве не было бы замечательно, если бы я мог просто зацеловать ее до бесчувствия, чтобы она забыла об этом мероприятии?
— Пожалуйста, не дай этой вечеринке испортить наш вечер. Это просто сборище представителей индустрии, которые решили встретиться. — Умоляющий взгляд, которым она взглянула на меня, тронул, заставив почувствовать вину за то, что я не был более благосклонен к ее работе.
— Прости, детка. Я пытаюсь поддержать тебя, но это не легко. Я схожу с ума, когда другие мужчины пристают к тебе. Хочу сначала избить их за то, что они смотрят в твою сторону, и только потом задавать вопросы. — Качаю головой, глядя на ее платье-сарафан. — И когда ты в таком платье, понимаю, что этот вечер будет для меня сущей пыткой.
— Многие из моих фотографов геи, Итан. — Я мог слышать, как она называет меня собственническим засранцем, даже если не осознанно. Бринн даже не догадывалась, на что я способен. Ещё нет... но я мог бы подтолкнуть ее, если бы продолжал в том же духе.
— Но не Карвелетти, правда?
Она тяжело вздохнула и прижалась губами к моим волосам. Я прильнул к ней и притянул к себе на колени, уткнувшись лицом в ее шею.
— Мы можем уйти пораньше, Итан. Только поздороваемся со всеми, хотя бы из вежливости.
— Обещаешь? — Я знал, что веду себя как чертов придурок, но, по крайней мере, был честен с тем, что чувствовал. — Если честно, я не совсем тебя понимаю, но не стану извиняться за эту часть, — пробормотал я ей на ухо.
— Обещаю, милый муженек. — Она касается меня своими губами. — Просто скажи кодовое слово, когда закончишь, и мы уйдем.
— Теперь понимаешь? Ты подходишь и говоришь что-то подобное, и я чувствую себя бесчувственной скотиной. — Я заправил выбившийся локон ей за ухо. — Ты очень красивая, и не только внешне. — Дотрагиваюсь пальцем места, где расположено ее сердце. — А ещё здесь.
Выражение ее лица смягчается.
— Я так сильно люблю тебя, Итан, даже когда ты ведешь себя как бесчувственная скотина. — Она касается моего подбородка и прижимается своими губами к моим.
— Я знаю... и благодарен за каждый проведенный день с тобой.
— Так какое у тебя кодовое слово?
Я задумался на мгновение, и оно появилось, подобной яркой вспышке.
— Симба.
Она засмеялась и медленно покачала головой, глядя на меня.
— Значит, Симба.
***
— Белла, выглядишь великолепно, румянец на твоих щеках и все остальное — абсолютное совершенство. — Марко, как обычно, поцеловал меня в обе щеки, а затем отстранился на расстояние вытянутой руки для более подробного изучения. — Прелестное платье. Я вижу, что брак и материнство идут на пользу, дорогая.
Я почувствовала, как рука Итана на моей спине смягчилась и расслабилась от дружелюбного, но уместного приветствия Марко. Возможно, Итан до сих пор не свыкся с мыслью, что Марко пытался заполучить меня каждый раз, когда фотографировал. Итан просто не понимал, что Марко совсем не такой. Он был профессиональным фотографом, выполнявшим свою работу, не более. Между нами не более чем рабочая, платоническая дружба. Он всегда был добр ко мне, и мне очень нравилось работать с Марко Карвелетти. Я надеялась, что Итан сможет понять это сегодня вечером.
— Это так, Марко, и не думаю, что могла бы быть счастливее. — Я наклонилась к Итану, подталкивая его на речь.
— Мистер Карвелетти, спасибо за приглашение. Мы с нетерпением ждали этой встречи. — Итан лгал очень убедительно, вытянув руку для рукопожатия, и в совершенстве играя светского джентльмена — в этом он профессионал. Думаю, он сделал это из любви ко мне. Я знала, что он хотел быть здесь не больше, чем хотел, чтобы я работала моделью. Одними губами я шепчу ему «спасибо» так, чтобы видел только он. Итан поцеловал меня в щеку и прошептал на ухо:
— Не забывай о Симбе, детка. — Затем ушел за нашими напитками.
Марко устроил для меня целую экскурсию по своей элегантно отреставрированной вилле семнадцатого века, и я восхищалась всем произведением искусства. У него была целая комната, похожая на галерею его фотографий. Была даже моя фотография. Та, где я сидела в кресле, стратегически подняв одно колено, с мечтательным и задумчивым выражением лица. Другая фотография представляла собой воссоздание вида сбоку винтажной девушки «Безумства Зигфельда5» в боа из перьев и атласных туфлях-лодочках. Это был один из первых портретов, для которых я позировала, тогда мне действительно казалось, что это была прекрасная хореография.
— Прекрасное произведение, Белла. Когда мы снимали эту серию, я знал, что у тебя талант. — Марко стоял позади меня, восхищаясь образом, который он создал со мной в качестве объекта для съемки.
— Я так нервничала, позируя, но ты рассмешил меня, когда сказал представить Игги Попа6 в платье. — Я пожала плечами. — Это помогло мне расслабиться.
— Это срабатывает каждый раз, Белла.
— Ну, Игги Поп в платье — то ещё зрелище, так что хорошая работа, Марко. — Мы вместе посмеялись и направились обратно в главный холл.
Где был Итан с напитками? Я оглядела комнату в поисках, но нигде не увидела его высокой фигуры, выделяющейся среди толпы. И меня уже мучала жажда.
— Он разговаривает с Каролиной и Рохелио, моими друзьями, — сказал Марко, догадываясь, что я ищу Итана. — Полагаю, что они уже знакомы.
Серьезно? Итан знал людей на этой вечеринке? Кажется, все не так плохо, как он говорил. Не могу дождаться, когда накажу его за то, что он не хотел приходить сюда изначально.
— О, ну что ж, это здорово. С нетерпением жду встречи с ними. Но сначала мне надо немного освежиться. Я правда хочу пить после того, как сегодня долго плавала в море. Должно быть, все из-за соли.
— Пойдем со мной, Белла, я позабочусь о тебе.
Спустя час я была готова уйти. К сожалению, я — единственная, кто этого хотел. Итан и его старая подруга Каролина сидели на диване, смеясь и болтая о выборах в Италии и обо всем, что их когда-то связывало; от лучших горнолыжных трасс в итальянских Альпах до обуви Ferragamo. Похоже, они отлично проводили время вместе. Я же была вынуждена отбиваться от непристойно неуместных взглядов Рохелио, который, по-видимому, не оставлял попыток хорошенько рассмотреть то, что было у меня под платьем. И он не был с Каролиной, я была в этом уверена с самого начала. Рохелио с другой женщиной, Паолой — итальянской моделью, которую я видела на фотографиях, но никогда не встречала до сегодняшнего вечера. Она тоже смотрела на меня, почти так же пристально, как Рохелио, но по другим причинам. Рохелио был просто мерзким подонком, но Паола видела во мне угрозу. Впрочем, ей не о чем было беспокоиться; мне было неинтересно, что она делала — практически лежала на Рохелио и позволяла ему касаться себя. Будут ли они трахаться на глазах у всех? И я ещё должна с ними говорить? С развратным уродом и шлюхой-эксгибиционисткой? Нечестно.
