И он вышел, прикрыв за собой дверь, в которую через пару минут проскользнула Аллочка, держащая в руках корзинку с ароматными круассанами.

— Я думала ты просто соврала, а на самом деле во втором часу ночи пекла круассаны? Кто так делает вообще?

— А что я сделаю с тем, что известный повар ведет свои онлайн-курсы по московскому времени? — искренне возмутилась она, ставя круассаны на журнальный столик рядом со мной.

И пока она по-хозяйски наливала нам чай, я рассказала ей о сегодняшнем свидании и об обстоятельствах, повлекших за собой растяжение и неожиданный визит Лазарева ко мне домой.

— Мне кажется, он все-таки все понял, — покачала головой Аллочка, усаживаясь с чаем рядом со мной.

— Тогда почему ничего не сказал? И вообще никак не выдал факта узнавания?

Я устроилась поудобнее, подложив подушки под спину и под пострадавшую ногу.

— Он же адвокат, — предположила она, — Говорят, они неплохие актеры.

С этим тяжело было не согласиться. Я не раз была свидетелем тому, как Лазарев умело маскировал собственные эмоции.

— Или, таких, как Яна у него вагон и маленькая тележка, — проговорила хмуро, вспомнив про офисные сплетни.

Аллочка на это ничего не ответила, и какое-то время мы молча хрустели круассанами, засыпая крошками журнальный столик.

— В любом случае, он тебе не подходит, — вынесла подруга вердикт собственным раздумьям, когда выпечка была съедена, а чай допит.

— Почему это?

— Не знаю. Он старше, опытней, умней. Он слишком шикарный для мужика, рядом с таким никогда не будешь спокойна уверена в себе. И вообще, от него веет опасностью.

Насколько же по-разному мы обе воспринимали одного и того же человека.

Потому что в отличие от нее, так спокойно и уверенно, как рядом с Лазаревым, я не чувствовала себя больше ни с кем.

Весь следующий день прошел спокойно. Нога, хоть и болела, но уже не так сильно, чтобы это мешало передвигаться в пределах собственной квартиры.

Поэтому я, не спеша дочитала недавно начатую книгу и от имени Яны обсудила с Денисом сюжет просмотренных вчера Стражей галактики. Теоретически, логическим завершением этой беседы могло стать приглашение в кино, добавив мне проблем, но его, к моему счастью, не последовало. Лазарев лишь поделился собственными впечатлениями от просмотра этой и предыдущей частей того же фильма.

И мне показалось, что вместе с отношениями Дениса и Яны выровнялись и его отношения со мной, став серьезнее и спокойней. Почему-то после вчерашнего я не испытывала больше необходимости поддевать Лазарева, что-то доказывать ему и самой себе. Возможно, если я сама перестану вести себя по-ребячески, он вслед за мной перестанет язвить? И, кто знает, может переход на «ты» станет поводом раскрыть его планы относительно S и меня самой.

Но моим ожиданиям не суждено было оправдаться, потому что на следующий день, когда я приехала в бюро, Лазарев на работе не появился. Он предусмотрительно оставил на моем столе список задач, требующих выполнения, но сам не позвонил, не написал и вообще никак не давал о себе знать. Принесенный мной с утра кофе сиротливо остывал на пустом столе, оказавшись невостребованным.

И, выполняя рутинные поручения, я грустила и гадала о причинах отсутствия Дениса на рабочем месте, успев мысленно пошутить про то, что это из-за пришедшего в негодность вчерашнего костюма, Лазарев вынужден сидеть дома, как в анекдоте про учителя и штаны.

Он не появился до самого вечера, и я поймала себя на мысли о том, насколько скучно и тоскливо в S, когда там нет ни одного из Лазаревых. Сушков бессмысленно бродил из кабинета в кабинет, намереваясь поймать кого-то за праздным бездельем, сотрудники, еле переставляя ноги, сонно сновали туда-сюда с документами, словно зомби. Монотонно шумела оргтехника. Но все казалось каким-то бесцветным и пресным.

В период работы в бюро Станислава Викторовича, он часто шутил и добродушно смеялся с сотрудниками. Из его кабинета доносился джаз, а клиенты улыбались и угощали нас с Зеленой конфетами «пока начальник не видит», хотя он, конечно, видел и не имел ничего против.

Когда Денис занял место отца, все изменилось, и эта перемена не была отрицательной. С его появлением время словно потекло быстрее, добавилась динамика, работы стало больше, но она стала интереснее и будто бы значимей. Даже его вечная язвительность сейчас воспринималась как стимул.

А без обоих Лазаревых из бюро словно вынули душу. Все вокруг стало невыразительным и безликим, а время тянулось будто резиновое. Даже Зеленая не травила привычно сплетни, а бездумно пялилась в монитор, вызывая ассоциации с жабой, выжидающей мух на болотной кочке.

С трудом дождавшись окончания рабочего дня, я оделась и входила в лифт, намереваясь поскорее добраться домой, чтобы от имени Яны выведать у Дениса причины его сегодняшнего отсутствия.

Но в этот момент он неожиданно позвонил мне сам.

— Ева, ты не могла бы приехать? Мне не помешала бы твоя помощь, — проговорил он, а от столь непривычной для него постановки вопроса я на мгновение потеряла дар речи, как и от волнующего напоминания о том, что мы все же перешли на «ты».

Лазарев не уведомлял, где именно он ждёт меня в ближайшее время, чтобы я бросала все свои дела и мчалась к нему, не тратя его драгоценное время. Он впервые спрашивал. И не просто спрашивал, а ждал моего ответа.

— Денис… — растерянно проговорила я в трубку. — Конечно, я приеду. Где ты?

Он назвал улицу и номер дома, которые ни о чем мне не говорили, и я пообещала быть по этому адресу в течение часа.

Вызвала такси, недоумевая, почему сегодняшний вызов, помимо наличия в нем неожиданной просьбы, отличался остальных. Почему-то в этот раз Лазарев не попросил Семена привезти меня к нему, как обычно. И не заехал сам. Мне вдруг стало тревожно за него. Ёшкин кодекс, что могло вызвать в обычно самоуверенном и язвительном адвокате подобные перемены?

В час пик машины тащились по дороге, словно улитки и пару раз я подумывала выйти из такси и пойти пешком. Лишь тот факт, что я понятия не имела куда именно идти, вовремя меня остановил и заставил терпеливо сидеть и ждать окончания поездки. А, дождавшись, поняла, что пунктом назначения является обычный жилой дом в одном из элитный районов города, окруженный небольшим, замершим на зиму, парком, с живописным озером неподалеку.

И только поискав глазами полицейские машины, иной спец транспорт или на худой конец амбалов с автоматами и не обнаружив ничего из вышеперечисленного, я поняла, что адрес, продиктованный Денисом, был адресом его места жительства.

От этого внутри стало еще неспокойнее. Теперь что, он ногу сломал? Руку? Шею? Что еще могло заставить его решиться на организацию «ответного визита» с моей стороны?

Домофона в подъезде не оказалось, зато на первом этаже обнаружился аккуратный закуток консьержки. Я сообщила немолодой женщине в униформе о цели своего визита и поднялась на третий этаж, разглядывая непривычные для подъезда панорамные окна, красивую и чистую плитку на стенах и лестницах. Оказалось, что на каждом этаже располагалось всего по две квартиры, а абсолютно идентичные входные двери отличались только золотистыми цифрами номеров.

Дойдя до нужной, я остановилась и, сверившись с адресом, который до этого записала в заметках смартфона, нажала на кнопку дверного звонка и неосознанно затаила дыхание.

Увидеть Лазарева босым, в обычной белой футболке и рваных джинсах вместо привычного делового костюма, было, пожалуй, неожиданнее всего.

— Ева, — взъерошив рукой светлые волосы констатировал он вместо приветствия. — Входи.

Осторожно разглядывала его, не понимая, что же с ним всё-таки не в порядке.

— Привет.

Вошла в просторную светло-серую прихожую и, поняв, что придется пройти за ним дальше, сняла туфли, оставив их у входной двери

— Чай или кофе? Или проголодалась после работы?

— Чаю, если можно, — осторожно отозвалась я, с любопытством оглядывая гостиную. Минималистичный лофтовый дизайн напоминал обстановку его адвокатского кабинета. Темные тона, легкие металлические светильники, панели из дерева на стенах, огромные окна до самого потолка и тяжелые портьеры в тон обивке мебели. Пока Лазарев исчез на кухне, я ожидании его и чая, устроилась в обитом мягким бархатом кресле у стеклянного журнального столика на тонких ножках.