Зарьян снова проснулся в холодном поту. Бесконечная череда кошмаров всегда казалась ему чем-то вроде платы за особый дар видения и умения это видение передавать. Он относился к этой вечной ночной охоте именно так. Что – то он подцепил или точнее сказать, нашел внутри себя, волшебную кнопку , открывающую его как шкатулку. Видимо это случилось в тот день, когда он находился на грани жизни и смерти, тогда он и обрел для себя таинственный мир. Однако сегодняшний сон отличался от предыдущих во многом. Жертва не похожая на другие, ее слова и рыжая женщина. Этот сон казался многозначительней всего того, что снилось ему раньше.

Зарьян возвращался домой в свою одинокую пустую квартиру . Всю неделю он работал над панорамой в ресторане. И без того трудоемкий процесс затягивала его не способность в этот конкретный раз оживить прекрасно - ужасающих тварей. На эскизах гиппогриф потрясал широкогрудостью и жеребиной мощью и, казалось, сейчас он выскочит с картины, наполняя окружающее пространство топотом сильных копыт, а василиск так и пронизывал смертоносным взглядом, что даже кровь в жилах застывала. Но перенесенные на стену они становились никакими, словно были мертвы. Зарьян ругался, бил стену кулаками и стирал изображения снова и снова, начиная заново. С упорным отчаянием он проводил все дни в ресторане, пытаясь закончить работу, но у него не получалось. Заказчика поджимали сроки. Он вежливо пытался намекнуть Зарьяну на это, однако терпеливо ждал, давая возможность художнику творить свой шедевр, видимо рассчитывая, что результат окупит его терпение.

Звенящая темнота окружала Первопрестольную . Вблизи метро еще было шумно. Последние его посетители выходили на воздух и вдыхали аромат весны. Компании молодых людей ничуть не переживая о том, что метро закрывается , готовились к долгой ночной прогулке и веселью , которое могут для себя создавать только такие юные не обремененные опытом , поступками , циничностью существа. Зарьян был раздражен своей неудачей и поэтому поспешил свернуть в пустынный переулок, где не только веселого шума, но еще и фонарей поменьше.

Какая-то странная незнакомая арка выросла на его пути. Зарьян ее совершенно не помнил. Видимо, задумавшись , он случайно свернул не туда и вообще забрел в ту часть Москвы где бывал редко и поэтому не помнил здесь ничего. надо найти знакомую дорогу иначе бродить он здесь будет большую часть ночи. Подумав немного, он решительно шагнул в арку .

Здесь было совсем темно, глаза не различали ничего. И, вдруг,его ослепила яркая вспышка. Он закрыл глаза от неожиданности. Что-то с силой ударило его в спину, и Зарьян ощутил острую боль. Рубашка стала влажной, и он понял, что ему пустили кровь. В следующую секунду у левого глаза проявилась тонкая, как у мумии, рука с длинными изогнутыми когтями, источающая при всем при этом жуткое зловоние. Зарьян поднял руку , защищая глаза и с изумлением увидел, что она покрылась мехом , обрела тяжесть. Стальные когти Мантикоры выскочили из пальцев уже не руки. а лапы словно ножи . Боль от этого ощущения была, но некогда было ее переживать. Недолго думая, он полоснул своими когтями невидимую тварь по руке. Кто-то зашипел в темноте . Из руки потекло что-то вязкое, мерзкое, огромными каплями падая на гравий. Снова откуда-то вспышка света. Тварь словно отбросило в темноту.

Чьи-то руки помогли ему подняться , потянули за рукава. Он слышал чье-то дыхание рядом и ощущал, хотя и не видел – эти руки тоньше его, но хватка у них крепкая. Они побежали бок о бок к выходу из этой, казалось бы, бесконечной арки. Зарьян не знал, кто находиться рядом с ним в темноте, но тут у него не было выбора и времени думать о том, можно ли этому кому-то доверять. Он просто доверился и все.

Арка закончилась. Они выскочили из нее и остановились. Зарьян пытался отдышаться , а заодно с удивление м огляделся по сторонам. С этой стороны арки не было ожидаемых тускло освещенных редкими фонарями пейзажей Московских двориков. Они стояли на зеленой поляне. В небе висела огромная желтая ,как блин, полная луна. Звездное темно-синее небо раскинулось над головой и цвет его такой чистый , невероятно яркий, мерцающий и мазок багрового вдалеке, уже начинается рассвет. Сердце заполнило знакомое состояние : - катарсис. Он всегда ощущал подступающие к горлу слезы при виде столь необычных красок. Этот цвет неба – шедевральный. Он посмотрел вдаль - озеро, поблескивало серебром , темно- зеленая полоска леса и бесконечная зелень под ногами и вокруг, еще затененная уходящей темнотой ночи. Зарьян не очень понимал пейзажи. Природа , да, - она вызывает умиление, но как можно восторгаться естественным:- завтраком любоваться вместо того, чтобы есть его или тем, что оставляешь в унитазе. Но именно сейчас он испытал чувство восторга, словно здесь природа естественной не была., а являлась такой же красочной фантазией , как и его мифические существа.

Наконец он вспомнил, что здесь не один и только теперь перевел взгляд на спутника, точнее говоря на спутницу, и потерял дар речи. На миг мир поплыл перед глазами. Он закачался как палуба корабля . Зарьян любил корабли – они казались ему живыми , словно некоторые из тех существ, которые он изображал : большие, грузные левиафаны.Иногда его неестественно качало , убаюкивало на них и погружало в транс. Но сейчас качало несколько иначе.

Та самая женщина, которую он видел во сне. Хрупкая, миловидная . Те же рыжие , искрящиеся в свете луны, волосы. Те же жидкие ресницы, но огромные в пол лица глаза. Она была одета во что-то вроде кожаных узких штанов , сапоги до колена и черную рубашку- тунику. Лоб украшала маленькая диадема с необычной вставкой - камень кварца выточенный в форме звезды , переливающейся разными цветами.

Она смотрела вдаль. Взгляд ее был насторожен и внимателен, словно она чего – то ждала оттуда куда смотрела: опасности или сигнала.Казалось бы, она приняла боевую стойку. Это так не вязалось с ее миниатюрностью, такая - мелкая, очень хорошенькая, но при этом очень серьезная.

- Да она до плеча мне не достает. - подумал Зарьян и усмехнулся.

Малышка вздрогнула и обернула к нему свои зеленущие глазища. Их цвет почти сливался с тем оттенком , которым полыхала зелень деревьев и травы.Однако особый дар Зарьяна глубже воспринимать цветовую структуру тут же разбил эту зелень на оттенки. Зарьян увидел примесь золота в зелени, в списках колора этот цвет назывался бы – шартрез. Не совсем тот цвет, но максимально близкий к нему.

Эти золотисто - зеленые глаза смотрели на него, не мигая и также изучающе как тогда во сне.

- Сон. Может быть, это всего лишь сон - подумал он. Сейчас под этим взглядом, смущаясь и тревожась, он больше всего хотел бы проснуться.

- Меня зовут Ясмин. Тебя я знаю и давно за Тобой наблюдаю . - произнесла рыжая.

- Зачем? – тихо и неуверенно произнес Зарьян.

- Ты мой Геас! – ответила она ,так будто это слово волшебными образом объясняло все: и странные события этой ночи, и то, что вместо Московских дворов их сейчас окружала живописная природа и то, что она сейчас находиться рядом с ним. Черт побери! С какой же планеты эта малышка! Зарьяна охватило смешанное чувство интереса и раздражения. Девчонка вела себя так, словно знала намного больше ,чем знал он.

Он - особенный. Он в некотором роде – истинный на этой планете. Его истинность – это его дар и избранность. Какого черта ей не чуждо рядом с ним. Другие женщины его боялись инстинктивно. Он мог молчать, а мог рассказывать о прошлом , которого не существовало при этом сам погружался в собственные видения, забывая где находиться т кто рядом и ему было абсолютно при этом не важно слушают его или нет. Он мог бесконечно объяснять теорию звука или цвета, а они, даже те, кто пытался понять – не понимали. Те из них, что не сбегали сразу, притворялись внимательными , позволяли любить себя, ласкались как кошки. Но когда его засасывало в работу, в мир мифических тварей он переставал их замечать. Он молчал неделями, уходил в темноту немыслимых видений и почти не помнил, что делал в реальности, а когда приходил в себя смутно помнил слезы , крики , истерики, которые были для него пустым звуком. Он возвращался в себя уже всегда неизменно одиноким. Они все сбегали. Те, что поумнее сразу, те, что поглупее позже, но все женщины ,будучи невероятно эмоциональными и чувственными созданиями интуитивно воспринимали его как угрозу простому женскому счастью- быть любимой, завести деток и домик или квартирку, уютную милую с теплой кухней. А Зарьян был диким неукротимым зверем, с таким не получиться красивой сказки и женщины понимали это сразу. Он всегда видел это в их глазах таких разных, один и тот же легкий испуг и понимание, что он не тот человек или не человек вовсе.