Отрывая свой рот от его, я задыхаюсь, но прежде чем успеваю обдумать это, Лука захватывает мой взгляд в плен, говоря:

— Останься со мной. Не думай ни о чем другом. Сосредоточься на том, что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе. Сосредоточься на нас.

Я смотрю ему в глаза и направляю все свое внимание на его руку у меня между ног, на то, как его тело накрывает мое, и на то, как этот мужчина трогает мое сердце и душу, как никто другой.

Он делает круговые движения вокруг моего клитора, и когда он начинает ласкать неожиданно чувствительный комок нервов, моя спина выгибается дугой, и разочарование проскальзывает через меня.

Лука заводит левую руку мне за шею, его пальцы собственнически обвиваются вокруг меня. Его глаза впиваются в мои, и он повторяет:

— Mia regina. Mia moglie. Amore Mio.

Боже правый.

— Еще, — выдыхаю я, разочарование отступает, и мое тело тает от его прикосновений.

— Sei il mio tutto¹².

О, Боже. Лука, говорящий по-итальянски, такой чертовски горячий.

Мое тело начинает дрожать, каждый мускул напрягается, пока я не начинаю бояться, что могу взорваться.

— Лука, — умоляю я, мои пальцы впиваются в его кожу.

Он кружит вокруг моего входа, и мое сердце замирает, мое тело жаждет его внутри меня. Когда я чувствую его член у своего входа, я теряю контроль и приподнимаю бедра, предлагая себя ему.

Лука прижимает головку своего члена к моему входу, растягивая меня, и резко вводит его, погружаясь до упора.

— Иисус, — выдыхаю я. Я никогда раньше не чувствовала себя такой наполненной.

Такой совершенной.

— Блять, Мария, — стонет Лука, его тело содрогается напротив моего. — Ты чувствуешься как рай.

Лука продолжает тереть мой клитор, когда отстраняется, и когда он снова входит в меня, он попадает в точку, о существовании которой я и не подозревала.

Мое тело распадается со скоростью света, мои эмоции разлетаются на четыре стороны света, и весь свет во вселенной извергается из меня.

— Лука, — хнычу я, цепляясь за него, конвульсии охватывают меня, пока я не перестаю дышать.

— Я держу тебя, детка. Просто переживи это. — Его голос такой хриплый, что открывает шлюзы в моей груди. Мои глаза затуманиваются, и когда я моргаю, слеза скатывается по виску в волосы.

Лука смотрит на меня так, как будто я чудо – как будто я весь его мир.

Удовольствие продолжает накатывать на меня волнами, и когда он начинает двигаться, наполняя меня сильными толчками, это только вызывает новую волну экстаза, захлестывающую меня.

Я цепляюсь за него так крепко, что, кажется, вот-вот пущу кровь по его коже, но не могу ничего сделать, кроме как наслаждаться чудом, которое дарит мне этот мужчина.

Лука, кажется, теряет контроль, и прижимается своим ртом к моему, целуя меня так же сильно, как и трахая. Его член гладит мои внутренние стенки, пока их не покалывает от толчков удовольствия, заставляя меня сжиматься вокруг него.

Нет ничего, кроме Луки.

В моем теле. В моем сердце. В моей душе.

В моем сознании.

Я отдала ему всю себя.

Глава 20

ЛУКА

Христос Всемогущий, я никогда не переживал более глубокого момента за всю свою жизнь.

Наблюдение за тем, как она разваливается на части, и ощущение, как сотрясается ее тело, наполняет мою грудь гордостью.

Моя женщина далеко не сломлена. Ее тело так отзывчиво к моему, и каждый раз, когда я касаюсь ее точки G, ее киска благодарит меня, сильно сжимаясь вокруг моего члена.

В тот момент, когда Мария сдалась и подчинилась мне, любовь, которую она испытывает ко мне, излучалась от нее с интенсивностью каждой звезды во Вселенной, она претендовала на каждую частичку меня.

Свет и тьма.

Человек и чудовище.

Когда я погружаюсь в ее восхитительный жар, она владеет мной так, как никогда прежде не владела. Ее дыхание становится моим. Ее сердцебиение становится моим.

С каждым толчком она становится самим источником моей жизни.

Наши глаза остаются закрытыми, наши губы приоткрыты и соприкасаются друг с другом при каждом движении наших раскачивающихся тел.

— Ti amo tanto¹³, — выдыхаю я ей слова, я так сильно тебя люблю. Зная, что она не понимает по-итальянски, мне легче говорить ей о своих чувствах, пока она не будет готова услышать это по-английски.

Удовольствие пробегает по моему позвоночнику, и, не разрывая зрительного контакта, я рычу: — Il mio¹⁴.

Моя. Вся, блять, моя.

Мое тело содрогается, мои гребаные яйца напрягаются, затем я бесконтрольно дергаюсь, опустошая себя в ней.

— Il mio, — шиплю я от интенсивного оргазма, напрягающего каждый мускул в моем теле и заставляющего меня погрузиться в нее как можно глубже.

Мощная сила оргазма спадает, пока я снова не могу двигаться, входя в нее еще три раза, прежде чем замираю.

Мы оба задыхаемся, наши тела покрыты потом.

Моя рука чертовски болит, но это не имеет значения. Все, на чем я могу сосредоточиться, это слеза, скатывающаяся из ее левого глаза, прежде чем она исчезает в ее волосах.

Это Мария в ее самом уязвимом проявлении. Здесь нет принцессы Братвы. Нет королевы. Никакой дерзости.

Просто есть женщина, которая любит меня так чертовски сильно, что это пугает ее.

Я просовываю свои руки под нее и держу ее так чертовски крепко, покрывая поцелуями ее шею и подбородок. Я жду, чтобы перевести дыхание, прежде чем сказать: — Думаю, можно с уверенностью сказать, что с твоим клитором все в порядке.

У нее вырывается прерывистое дыхание, ее руки сжимаются вокруг меня, и она прячет лицо у меня на плече, пытаясь справиться со своими эмоциями.

— Ты так охуенно красиво кончила для меня, — хвалю я ее.

Несмотря на то, что она эмоциональна, ее киска сжимается вокруг меня, говоря мне, что ее телу нравится похвала.

Марии требуется пара минут, чтобы восстановить некоторый контроль. Наконец, она отстраняется и встречается со мной взглядом.

В них нет и следа той ранимой женщины, которая любит меня, лишь принцесса Братвы, которая снова подняла свою защиту так высоко, что она, блять, достигает небес.

Моя упрямая жена.

— Как ты себя чувствуешь? — Спрашиваю я, вытаскивая свои руки из-под нее и кладя их по обе стороны от ее головы.

— Не стану лгать. — Улыбка тронула уголки ее распухших губ. — Это было потрясающе.

Я ухмыляюсь ей, гордость снова наполняет мою грудь.

— Да?

— Ты определенно знаешь, как удовлетворить женщину.

Я нежно целую ее в губы, затем говорю:

— Тебе просто нужно было перестать слишком много думать. Как только ты впустила меня и подчинилась, твое тело сделало все остальное.

Она наклоняет голову.

— Я так и не подчинилась тебе.

Я целую ее в кончик носа, затем ухмыляюсь.

— Да, ты подчинилась.

— Давай договоримся не соглашаться, — усмехается она.

Я выхожу из нее, отталкиваясь назад, пока не оказываюсь на коленях между ее бедер. В тот момент, когда я смотрю вниз, Мария вздрагивает, как будто кто-то разжег огонь у нее под задницей.

— Не смотри!

— Слишком поздно, — ухмыляюсь я, глядя на кровь, покрывающую мой член и внутреннюю поверхность ее бедер.

Сильное удовлетворение охватывает меня, и когда я перевожу взгляд на Марию, мой голос напрягается, когда я говорю: — Я думаю, что кровь подходит для нашего первого раза вместе. Это трофеи войны, которую я развязал, чтобы сделать тебя своей.

— Господи, Лука, — бормочет она, подтягивая ноги и спрыгивая с кровати. — Пещерный человек?

— Определенно. Не знаю, почему тебя это удивляет, — усмехаюсь я, вставая и следуя за ней в ванную.

Я залезаю в душ и открываю краны, затем тащу ее за собой под струю.

— Здесь холодно, — кричит она, пытаясь увернуться, но я притягиваю ее тело к себе и удерживаю ее прижатой к себе левой рукой.

— Я достаточно скоро согрею тебя, — поддразниваю я, просовывая руку между ее бедер.