— Мне обязательно все упаковывать?

В моей груди бурлит так много противоречивых эмоций. Я не хочу покидать единственный дом, который я когда-либо знала. Это мое безопасное пространство.

Но я не могу отделаться от чувства радости, что у меня, возможно, есть шанс сделать Луку своим.

Мама права, может быть, я смогу заставить его влюбиться в меня.

Может быть, у меня получится жить долго и счастливо с мужчиной моей мечты.

А, может быть, мы, черт возьми, убьем друг друга.

Уф.

Мама качает головой.

— Бери только то, что тебе нужно. Твоя комната всегда будет здесь, ожидая тебя.

Открывается дверь, и входит папа. Мама целует меня в висок, затем оставляет меня наедине с папой.

Поднимая глаза, я встречаюсь с темным взглядом отца. Мы смотрим друг на друга мгновение, пока я не чувствую себя не старше шестнадцати. Вскакивая, я бросаюсь в объятия своего отца и признаюсь: — Мне страшно.

Папа крепко обнимает меня и целует в волосы.

— Лука не посмеет причинить тебе боль.

Я качаю головой.

— Меня пугает неизвестность.

Отстранив меня, папа наклоняется и смотрит на меня с такой любовью, что у меня сжимается горло и слезы жгут глаза.

— Ты знаешь Луку всю свою жизнь. Он будет добр к тебе.

Но он не любит меня.

Папа подносит руку к моей щеке.

— А я всего лишь на расстоянии звонка. С тобой также будут Лев и Иван.

На мгновение я подумываю о том, чтобы рыдать навзрыд, зная, что папа не заставит меня идти на этот брак, если я буду на сто процентов против него.

Но надежда останавливает меня на полпути.

Чувствуя последствия похмелья и эмоциональной войны, ведущейся во мне, я вздыхаю.

— Ты действительно думаешь, что у нас с Лукой все получится?

Без малейших колебаний папа кивает.

— Я уверен в этом. Иначе ты бы и ногой не ступила за пределы этого дома.

Папа никогда не ошибается.

Я смотрю в глаза моего отца и, как всегда, черпаю в нем силу.

Это шанс заполучить мужчину, которого ты хочешь, Мария. Не позволяй страху и неуверенности встать на пути.

— Хорошо.

Уголок папиного рта приподнимается.

— Кроме того, я научил тебя драться, и у тебя характер твоей матери. Мне жаль Луку, если он доставляет тебе неприятности.

Улыбка расплывается на моем лице.

— Я надеру ему задницу.

— Это моя девочка. — Папа указывает на гардеробную. — Я распоряжусь, чтобы твои вещи отнесли в квартиру Луки.

Кивая, я глубоко вдыхаю.

Вот и все. В течение шести месяцев мне придется жить с Лукой, спать рядом с ним и быть его женой.

Боже правый.

Пятьдесят на пятьдесят, убьем ли мы друг друга или поддадимся похоти. По крайней мере, с моей стороны, потому что я понятия не имею, как Лука отнесется к тому, что я буду замужем за ним, учитывая, что для него это, вероятно, всего лишь очередная деловая сделка.

Глава 10

ЛУКА

Не желая утаскивать Марию от ее родителей, как чертов пещерный человек, чтобы она была вся в моем распоряжении, мы остаемся на поздний завтрак с нашими родителями.

Атмосфера все еще немного напряженная из-за сброшенной бомбы, но я должен признать, что все прошло намного лучше, чем я ожидал.

Дядя Алексей не убил меня, и у меня есть шанс наладить отношения между мной и Марией.

Это все, чего я хотел. Просто шанс.

Я знаю, что эта женщина упряма, но все же я разочарован ее бурной реакцией, когда наши родители сказали, что мы должны подождать шесть месяцев.

Мой взгляд останавливается на Марии, которая едва притронулась к тарелке с едой, стоящей перед ней. Я замечаю, что на ней нет обручального кольца, и это заставляет меня нахмуриться.

Пора идти домой, чтобы мы могли поговорить без вмешательства наших семей.

— Спасибо за поздний завтрак, — говорю я, поднимаясь на ноги. — Нам пора отправляться домой.

Мария продолжает сидеть, как будто она не слышала, что я сказал.

— Мария. — Ее глаза устремляются на меня. — Пора идти.

Возникает вспышка эмоции, которую я не могу определить, она глубоко вдыхает, затем, наконец, встает.

— Хорошо.

Наши родители провожают нас до входной двери, где нас ждет ее единственная сумка с вещами.

— Где остальные твои вещи? — Спрашиваю я, поднимая сумку.

— Я распоряжусь, чтобы все прислали, — отвечает дядя Алексей. Он заключает Марию в объятия и что-то шепчет ей.

Я пользуюсь моментом, чтобы попрощаться со своими родителями, затем кладу руку на поясницу Марии. Когда мы выходим из особняка, она отходит от меня и оглядывается, чтобы помахать своим родителям, прежде чем забраться на пассажирское сиденье моего G-Wagon. Я закрываю дверь и кладу ее дорожную сумку на заднее сиденье.

Я улыбаюсь нашим родителям, толпящимся на крыльце, затем сажусь за руль. Заметив, что Мария не пристегнула ремень безопасности, я наклоняюсь к ней и натягиваю ремень ей на грудь. Ее аромат наполняет мои легкие, когда я защелкиваю зажим. Наши взгляды встречаются, и на мгновение она краснеет, прежде чем поправить ремень.

— Я могу сделать это сама.

— Я знаю. — Я откидываюсь на спинку сиденья и завожу двигатель.

Наконец, мне не нужно ни с кем делить ее внимание.

Лев и Иван следуют за нами на внедорожнике, пока я веду машину к железным воротам. Как только я выворачиваю нос G-Wagon на улицу, Мария спрашивает: — Почему ты не сопротивлялся?

— Здесь нечему было сопротивляться.

Все сложилось в мою пользу.

— Так ты просто собираешься согласиться с этой шарадой?

— Это не шарада.

Отнюдь, детка.

Я слышу, как она хмыкает, но не свожу глаз с дороги.

Еще один вздох наполняет воздух, затем она бормочет:

— Я не думала, что ты трус.

Моя бровь приподнимается, когда я медленно перевожу взгляд на нее.

— Осторожно.

Может, я и люблю эту женщину, но я не позволю ей проявлять ко мне неуважение.

Она бросает в мою сторону свирепый взгляд.

— Ты позволяешь нашим родителям решать твое будущее. Для главы мафии это слабо.

Гнев начинает закипать в моей груди.

— Я ни хрена не позволял им решать.

— О, пожалуйста, — усмехается она, глядя в окно. Она скрещивает руки на груди, затем бросает на меня насмешливый взгляд. — Ты собираешься сидеть здесь и говорить мне, что ты счастлив, застряв со мной на шесть месяцев?

Христос!

Я дергаю руль к обочине дороги и останавливаю G-Wagon. Отстегнувшись, я поворачиваюсь лицом к Марии, наклоняясь к ней в опасной близости.

— Это не будет только в течение полугода.

— Да, я так и думала. — У нее вырывается горький смешок, ее глаза темнеют. — Как долго ты планируешь продолжать притворяться, прежде чем прекратить это?

Схватив ее сумку с колен, я открываю эту чертову штуковину и достаю кольцо. Я беру ее за левую руку, и когда она пытается вырваться, я усиливаю хватку и надеваю бриллиант обратно ей на палец. Пригвоздив ее предупреждающим взглядом, мой тон говорит о том, что я чертовски серьезен, когда произношу: — Это кольцо больше никогда не покинет твой палец.

Она вздергивает подбородок и подтрунивает надо мной:

— Никогда – длится всего шесть месяцев. — Она снова хихикает. — Если ты не откажешься раньше.

Я медленно качаю головой.

— Аннулирования не будет, Principessa.

На ее лице мгновенно появляется замешательство.

— Что?

Отстраняясь от нее, я пристегиваю ремень безопасности и выруливаю обратно на дорогу.

— Единственное, чего я тебе никогда не дам, – это развод. Все остальное мы можем обсудить.

— Ты шутишь, да? — Когда я ничего не отвечаю, она ахает. — Ты серьезно? Ты что, с ума сошел?

— Никогда не был более здравомыслящим, — бормочу я.

— Какого черта ты хочешь остаться женатым на мне?

Я останавливаюсь на красный свет и смотрю на нее.

— Ты Мария Козлов. Лучше спросить, почему я не хочу быть на тебе женат?