— В ходе служебной проверки разберутся, — сделал новый заход инспектор ОБХСС. — Заодно и проверят, откуда у тебя нетрудовые доходы, товарищ следователь.

— Я вот тоже считаю, что служебная проверка просто необходима, — согласился я. — Пусть коллеги из инспекции по личному составу заодно проверят степень тесноты ваших с Костиком отношений. Что-то мне подсказывает, что у вас уже давно сложилась преступная группа. Костик на постоянной основе поставляет тебе клиентов для развода. Угадал?

— Нарываешься, лейтенант, — предупредил старлей, сделав шаг вперед.

— Или это очередная неудачная попытка получить капитана? — не отступая, выдал я новую версию.

Ситников схватил меня за грудки, лицо его налилось краской, глаза пылали, грозя обратить меня в пепел.

— Я тебя, щенок, урою! Ты даже не представляешь с кем связался! — предостерегающе процедил он.

— Я тебя тоже смогу удивить, — в свою очередь пообещал ему я. — Спорим, мой рапорт окажется круче, — продолжил накалять.

В чем, в чем, а в умении составлять убойные документы, я местных на голову превосходил. Недаром недавние указаниях из Москвы были составлены на основе моего постановления о применении меры пресечения в виде залога.

Ситников все же удивил. Вместо того, чтобы перейти к физическому воздействию, он убрал руки и отряхнул мой пуховик, который я до его прихода как раз мерил.

— Так как решать будем, лейтенант? — спросил он уже ровным тоном. — По закону или? — Ситников сделал многозначительную паузу.

— По деньгам, — ответил я.

— Это как? — старлей вновь посуровел.

— Возмещаешь мне моральный вред, и я о тебе забываю, — пояснил я свою мысль.

— Даже так? — его лицо вновь начало наливаться цветом.

Какой-то нестабильный мне попался оборотень в погонах. Похоже в эти времена они еще не заматерели, не обрели барственную невозмутимость.

— А как ты хотел? Сам-то не побрезговал с меня денег поиметь, — напомнил я ему.

— Ты не представился, — привел он довод.

— Что, следакам у тебя скидки? — не смог я обойтись без насмешки.

Ситников проигнорировал, вместо этого напомнил:

— Ты забыл о неприятностях, что я все еще могу тебе доставить.

— Какие неприятности? То, что я реализую товар твоего Костика тебе не доказать. А вот заработать статью за клевету ты вполне можешь. Или ты думаешь, я не решусь на тебя рапорт накатать? — ухмыльнулся я. — Имей ввиду, если я начну тебя валить, то сделаю это по полной, и про вымогательство припомню и про угрозы в свой адрес не забуду.

Ситников поиграл желваками и начал новый раунд.

— Думаешь, твое начальство обрадуется тому, что их сотрудник попирает закон, покупая у фарцовщиков шмотки? Да и комсомольская организация это дело так не оставит. В первом случае будешь иметь бледный вид и, возможно, дисциплинарное взыскание, а во втором, могут из комсомола выпереть, а это уже намного серьезнее.

— Мое начальство уже ко всему привыкло, — отмахнулся я от детской угрозы, к тому же ничего противозаконного я не совершал. — А комсорг от меня без ума. Пересплю с ней разок для дела и инцидент исчерпан, — подмигнул я старлею.

Судя по его виду, Ситников охренел от моей откровенности. Не привыкли здесь еще о таких вещах открыто говорить.

— Так что откупайся, — резюмировал я.

— А не много ли ты, следак, на себя берешь? Не боишься надорваться?

— Опять угрозы, — поморщился я. — Я беру ровно столько, сколько хотел поднять с меня ты. И нефиг на меня так смотреть. Сам себе проблему создал. Не я к тебе пришел, а ты ко мне.

Вот только давай без угроз

— Да, какую проблему? У тебя ничего на меня нет. Одни лишь слова, никаких доказательств. А будешь на меня рапорты писать, сам подставишься. Так что расходимся миром, коллега, — последнее слово он выплюнул.

— Две тысячи и будет мир, — озвучил я цену. — И мне без разницы кто мне заплатит, ты или Костик, — смягчил условие.

— Он и мне должен за такую подставу, — согласился со мной Ситников.

Домой я вернулся за полночь, сунул деньги в тайник в полу и завалился спать. Утром вновь предстояло идти на суточное дежурство.

Ночью снилось комсомольское собрание. Скованный наручниками, я лежал на столе, застеленном красной скатертью. Возле меня нарезала круги комсорг Светлана Павловна в ажурных чулках и, вооруженная плетью. Выговаривала мне о необходимости быть достойным комсомольцем иначе будет бо-бо и тут же воплощала угрозу. Я внимал, одновременно пытаясь достать пистолет, вот только никак не выходило расстегнуть кобуру.

Проснулся от звона будильника, стряхнул остатки сна и, первым делом, задумался над тем, что надо бы тайник где-то вне квартиры оборудовать. К тому же скоро он пополнится драгоценностями. Я на это сильно надеялся.

Первым делом после того как позавтракал, я позвонил с уличного телефона в отдел и предупредил, что опоздаю часа на два. Да, мне за это потом прилетит, все же я включен в дежурную смену, но мне есть чем отбиваться — положенными мне законом сорока восемью часами после дежурства. Так что серьезные кары мне не грозили. Успеть застать Олейника для меня было важнее. Поэтому, верно расставив приоритеты, я с утра рванул в адрес предполагаемого убийцы и держателя драгоценностей.

Михаил Олейник обитал в центральном районе города, в доме сталинской постройки. Жилье по этим временам престижное, так что я ожидал в подъезде наличие консьержа. Но советская действительность лишила меня лишнего свидетеля, спасибо ей за это.

На мой звонок долго никто не открывал. Наконец, я услышал в квартире шум, словно передвигали что-то габаритное, а затем дверь отворилась.

— Вам кого? — на меня с подозрением смотрел молодой парень, возрастом чуть старше меня. Среднего телосложения и роста, вьющиеся густые темные волосы, глаза навыкате и полноватые губы. Нос обычный, прямой без горбинки. На бандита и убийцу он совершенно не походил, скорее, напоминал типичного представителя офисного планктона.

Одет, хоть и с некой небрежностью в одежде, но элегантно. Рубашка из дорогой ткани с закатанными до локтя рукавами и на заказ пошитые брюки, правда местами испачканные в пыли. На ногах красовались домашние тапочки.

Я же был в черных джинсах и пуховике графитового цвета. Для СССР — это покруче хорошего костюма. Хотя местные, что могли себе позволить купить забугорные шмотки, предпочитали вместо пуховиков носить вельветовые куртки и дубленки. Но выделяться из толпы тоже в некоторых случаях полезно.

— Михаил Львович Олейник?

Да, я не стал врываться, сметая хозяина с пути, а затем бить его по почкам, истошно вопя, что сгною его на нарах. Большие деньги любят тишину, а дела сподручнее проворачивать в располагающей к взаимопониманию атмосфере. От человека легче добиться нужного тебе результата, когда внятно объясняешь ему его в этом выгоду, а не со зверской рожей целишься ему в лоб. Он же при таком раскладе ничего не соображает, его разум полностью застилает страх. И когда ты после этого уходишь, он начинает делать глупости: бежать за помощью, кричать о произволе на всех углах и даже может пальнуть в спину. А мне оно надо? Так что улыбаюсь и готовлю почву для предложения, от которого будет невозможно отказаться.

— Да, это я, — настороженность в голосе Олейника усилилась. — А вы кто?

— А я следователь Чапыра, — представился я, демонстрируя ему свои корочки в развернутом виде, чтобы проникся. И тут же увеличиваю напор, — Позвольте пройти?

Олейник, занятый анализом ситуации, по инерции пропустил меня в квартиру, где я сразу же принялся осматриваться на предмет возможных свидетелей. Но, вроде бы, больше никого в квартире не было По крайней мере, никто к нам не вышел. Вся прихожая заставлена разного размера коробками и чемоданами. На диван в гостиной навалены вещи.

— Вы куда-то уезжаете? — спросил я.

— Да, сегодня вечером улетаю в Москву, — сообщил он мне. — А вы по какому вопросу?

— Переезжаете в столицу? — продолжил я его нервировать, на отвечая на вопрос.