Савва не захотел подниматься на пятый этаж. Доковылял в гостинице на второй, в свой номер, собрал вещи и стал ждать машину, знакомые Максима обещали довезти в аэропорт. О Венере он так и не сказал.

Билеты были только бизнес класса, мужчины купили их, разместились и всю дорогу проспали.

Савва пригласил Максима к себе, после перелета надо было привести себя в порядок.

Пока Максим принимал душ, он позвонил Наде и с облегчением вздохнул. Венера пришла в себя, состояние стабильно тяжелое, но врачи говорили, что выкарабкается. Он узнал куда ехать, чтобы навестить ее.

Теперь можно было сказать.

Максим выбритый, повеселевший собирался немного взволнованно.

Как бы не встретила его жена, он знал совершенно точно, она принадлежит ему. И он никому ее не отдаст, ни черту, ни Богу.

Савва тоже был готов, вызвал такси. Максим удивился, Савва собирался ехать в роддом.

— Никак у тебя кто-то родился?

— Нет. Сядь, мне надо кое-что сказать тебе.

— Звучит страшно, говори.

— Венера только что пришла в сознание. Была в очень тяжелом состоянии, думали, не выживет. В нее стреляла жена банкира Камчатского.

Максим побледнел и опустился в кресло.

— Когда ты узнал?

— В дороге, когда ты вез нас из Тюмени.

— И ты все это время молчал? Почему?

— Ты должен понять. Только что она пришла в себя, до этого никто не знал, как повернется.

— Я понял. Что произошло? Сейчас что с ней?

— Я знаю чуть больше тебя. Сейчас стабильно тяжелая. Что случилось, расскажет майор Зяблов, кто он не знаю, обещает быть там, когда приедем.

— Чего мы ждем?

— В реанимацию все равно не пустят, только в окно увидишь. И это роддом.

— Куда ее ранили? Что за ранение? Почему роддом?

— Макс, я бы тоже хотел все узнать. Сейчас машина подъедет.

— А ее родители?

— Они уехали отдыхать, сутками там были. Идем.

— Я знал, чувствовал, что-то не так!

— Только не надо истерик! Ей нужен сильный муж, а не размазня, — резко сказал Савва.

Максим глядел в окно, специально вырезанное, чтобы наблюдать за тяжелобольными. Венера спала, дышала размеренно, кожа бледная до синевы, черты лица заострились. Он проводил возле двери палаты по два-три часа, надеясь, что застанет, когда она проснется, но не везло. Позже ретировался, выдворяли, иначе так тут бы и жил.

Вчера побывал у Надежды Андреевны, выяснял, с чего все завязалось. Хромова выздоравливала, гипс с руки сняли, на ноге пока оставили, так что перемещалась на костылях, обещали скоро отпустить. Она жаждала вернуться домой. Софья Андреевна Милославская устроила Любочку в специальную школу–пансионат, теперь Надежда могла было заняться личной жизнью.

Хромова Надежда сокрушалась, что с Венерой такое произошло, но честно призналась, что если бы заново начать, поступила бы также. Поехала бы разоблачать Камчатского. Максим вышел, не попрощавшись. Возникло огромное желание придушить стареющую «Барби».

Собственно говоря, он и так многое знал, Зяблов рассказал досконально подробно о подготовке операции по изобличению, о группе поддержки, которую не впускала консьержка, а то, что организовала и затеяла благоверная банкира, и помыслить не могли. Забавлялась барыня. Уверил и в том, что банкирша в любом случае достала бы Венеру, просто потому, что люто ненавидела девчонку.

Максим сердился, даже не так, выходил из себя от бессилия, оттого, что ничем не может помочь Венере. Прекрасно осознавал, не получится ему заполучить и придушить Камчатскую. Бесился от своего кретинизма, не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы додуматься, Венера не бросит дело незаконченным.

Серчал на Зяблова, что тот не смог удержать Венеру, ярился на Надежду Хромову, виновата, вовлекла его супругу, бесился на весь белый свет. Оттого что, если бы не злился, то орал бы благим матом от страха. Максим разместился у Венеры в квартире, познакомился с бдительными соседями Еременко, и обнаружил простреленный парик и подушку. Вот тогда-то он испытал липкий холодный страх.

Максим проклял Эдуарда Хромова.

И принял решение, что ни одной копейки из этого треклятого наследства подруга жизни не оставит в их семье, пусть все идет на благотворительность. Своих денег достаточно, хватит на их век и ещё заработает.

И его чрезвычайно интересовал таинственный Васька. Может сын банкиров? Оказалось, нет.

Мальчишек Камчатских бабушка увезла в Италию, у них там скромный домишко на несколько спален, пусть привыкают к жизни без родителей. Стальная женщина, эта бабка, когда ей все поведали, про зятя она промолвила, что так ему и надо, а на действие дочери плечами пожала.

Ольгу муж покойный баловал, вот и выросла «принцессой», не зная ни в чем отказа. Пусть сидит, раз заслужила. Вытаскивать дочку она не намерена, надеётся внуков успеть чему-то доброму научить. Если не поздно.

Олег, подельник, естественно ото всего отпирался, на что рассчитывал? Тем болеё, Ольга Васильевна не щадила никого, в том числе и себя, повествовала досконально обо всем, с подробностями.

Ей назначили психологическую экспертизу по двум причинам. Первое, чтобы не отвертелась после, на суде, а второе, не могли поверить, что организованное ею дело было придумано и исполнено от скуки.

Максиму в свидании с ней отказали, Зяблов подсуетился, весьма не понравился майору взгляд Максима.

С родителями Венеры он встречался в больнице, один раз побывал у них дома, но все предложения остановиться у них, отклонил.

Он чувствовал свою ответственность и не мог простить себя, а Софья Дмитриевна слишком напоминала жену. «Хочешь узнать, какая будет у тебя жена в старости, посмотри на тещу», говорили старики. На тещу он смотрел, и у него появлялось светлое чувство надежды, что когда-нибудь его Венера будет такой же разумной и останется такой же красивой, и он приободрялся.

А с Саввушкой они вновь стали едва ли не врагами.

Когда все выяснилось, что произошло с Венерой, и Макс признался, что сам перед охотой оттолкнул жену, Савва, ни слова не говоря, врезал ему в глаз. Пришлось купить темные очки.

Звонил Хромов Федор, должен был приехать в банк, разбираться с кредитом, там теперь работало следствие, все было серьёзно, создали временную управляющую группу, пересматривали каждое дело.

Марина напросилась с ним, и он спрашивал о гостинице. Савва возмутился, сказал, что у него места хватит на весь Уральский хребет, Сибирский край и даже Владивосток и Камчатку. На Курильские острова может и не хватить. Поэтому гостей ждали завтра и Морозов с Максом заключили водное перемирие.

О Ваське ломали голову все, пока кому-то не пришло на ум, что Венере хочется иметь котёнка.

Максим решительно воспротивился, он не хотел приручать котенка здесь, а потом тащить через полстраны. Дома найдем!

Завтра обещали Венеру перевести в обыкновенную палату.

Переводить в другую больницу её нельзя, пройдет не меньше полумесяца, прежде чем можно будет куда-то перевозить.

Макс поговорил с главврачом, попросил палату «виайпи», как их тут называли, а по сути, просто отдельную, и оплатил весь период пребывания Венеры, а ещё купил для отделения какой-то важный аппарат.

Накануне он не спал всю ночь, честно пытался, не получилось.

Савва обещал привезти Хромовых домой, обустроить и приехать с ними к Венере.

Морозов сильно хромал, рана заживала плохо, гноилась, процедуры не помогали. Он постоянно испытывал боль и озноб. Температурил, но геройствовал, виду не подавал.

Эту неделю, что Савва пережил после прилёта, запомнит на всю жизнь.

На него обрушилось столько информации, что впору было браться за писательство.

Оказывается, он не знал и половины приключений Венеры. Он над ней подшучивал, издевался, а она попадала из одной ловушки в другую.

В больнице он познакомился с Лилей и её мужем. Вообще, оказалось, что у Венеры достаточно друзей и подруг, а он думал, что только он её друг.

Савву немного этот момент тревожил, но потом он поднял себя на смех, только Венера и могла переносить с юмором его любования собой, его игривость и капризы.