— Все, быстро несем, — она заговорила в трубку — Везем «огнестрел». Проникающеё ранение в легкое. В «Снегирёвку», ну и что, что роддом,самое близкое, что есть. Держи, позвони мне.

Доктор сунула визитку Зяблов и побежала за коллегами.

Лифт открылся и в вестибюль вышли трое в форме.

Алексей держал на мушке Ольгу Васильевну, та сквозь слезы рассказывала, как её спасла Венера, убив Камчатского.

Зяблов поднялся и, придерживаясь за стену, поковылял в квартиру. Не зря его выгнали на пенсию. Старый он конь, труба позвала, он и поскакал галопом, а надо было на лужайке пастись, травку щипать. На протез опираться было больно, но он все же, шел. В прихожей увидел большой зонт-трость, прихватил его, не обеднеют, и повеселел. Третья нога придала уверенности, а вечером Татьяна поможет с болью справиться и все наладится.

Он подошел к жене, то есть убийце банкира и от души влепил ей пощечину.

А что? Имеет право, хотя лучше бы пристрелить.

— Майор, ты чего?

— Не боись, я в отставке! Мне можно. А давай я её пристрелю, при попытке к бегству? Давай сделаем так, ты уйдешь, отвернешься, а я что? я инвалид, угнаться не мог, хотел попасть в ногу, но промахнулся и попал в спину. Прямо в сердце, чтоб не мучилась. И не убийство это будет, а казнь.

— Её и так за убийство мужа, за двоих подельников и Эдуарда Хромова посадят.

— Так я не за них, за Венеру.

— Я не убивала её, он сам выстрелил, а она его убила, а о тех вообще не слышала!

— Молчать! Мразь! Весь разговор ваш с Венерой от первого до последнего слова записан. Рот раскроешь, все зубы выбью, и мне ничего не будет. Получишь за сопротивление при аресте, тварь. Ты до суда доживи! Я весточку пошлю, чтобы тебя встретили. Если Венера не выберется, ты дня после суда не протянешь. Обещаю. Ты лучше молись, чтобы девчонка выкарабкалась. Вот одного не пойму, ладно мужики в преступники подаются, натура такая, воевать хочется. А ты? Забирайте её и мне сообщите, куда отправят. Ты ещё не знаешь, какого врага себе нажила. Всё, ребята, посмотрел я на эту мразоту, домой поеду. Отдыхать. Ваше дело молодое, преступников ловить, а мое на лавочке во дворе сидеть. Бывайте.

«Квартиру опечатают, труп увезут. Капитан Алексей Гаврюшин дело быстро раскроет и закроет, а я помогу. Может внеочередное звание присвоят парню, — думал Андрей Сергеевич, ковыляя к машине. — Всё Венера делала правильно, ни в чем не ошиблась, кроме пистолета. Забыла она про него, про пистолет, проворонила. И доверилась своему настоящему врагу, той, что изначальное решила её уничтожить. Все карты раскрыла перед ней, все ей в руки вложила. Хорошо, что есть такое чувство — тщеславие, если бы не оно, как бы мы узнали, что только тварь эта во всем виновата».

Он завел машину и медленно поехал, постоянно встревая в пробки, но, не реагируя на них.

«Надо сказать её родителям, но что? Сначала надо узнать, как она, а уж после говорить. Он приехал к «Снегирёвке». Конечно, его не пустили, он никто, ни сват, ни брат. Отвечали, сжалившись над его ожиданием, за раненую борются или её вытаскивают.

Хирург сшил все сосуды, все мышцы, все ткани, а она продолжала умирать. Что за напасть такая?

— Милославская! Не смей! Ты что, с собой и ребёнка собираешься забрать? Слышишь меня? Отключайте анестезию!

— Ей будет больно.

— Потерпит! Слышишь меня? Ты беременна! Немедленно возвращайся. Зачем губишь дитя?

— Валентин Васильевич!

— Что?

— Смотрите, реагирует.

— Милославская, у тебя точно пацан упертый будет, не дает тебе уйти! Старайся! Вон он как жить хочет! Дыши!

— Она просыпается. Ей будет больно.

— Потерпит, рожать ещё больнеё будет. Приготовьте местный наркоз, нечего пацана травить.

— Валентин Васильевич, откуда вы знаете, что мальчик будет, срок же маленький.

— Мне Боженька на ушко шепнул, что надо девку вытаскивать, за неё сын просит.

В операционной стояла тишина.

Майор ни о чем не думал. Впал в анабиоз. Потом, через века ожидания, сказала пожилая сестра, что всё. Операция закончена. Хирург у них Бог. И спросила: «Что ж вы беременных на смертельные задания отправляете»?

Зяблов не выдержал, заплакал, застеснялся слёз и почти побежал, опираясь на трость.

Не заладилось с самого начала.

Мученье, словом. Надежный, проверенный до последней гайки УАЗ вдруг закапризничал, не захотел заводиться.

Пока нашли причину, прошло больше часа. Сергей несколько раз сказал, надо отменять поездку, Максим был склонен согласиться, но Савва и Вадим запричитали. Отменять? Ещё чего!

Поехали. Вел машину Сергей, рядом сидел Максим. Время было раннеё, никто не разговаривал.

Вторая заминка случилась ближе к вечеру. Дорога, по которой они пробирались, кончилась, поперек была повалена старая береза.

Все вышли из машины.

Тишина стояла какое-то мгновение, затем стал потрескивать остывающий мотор, а там и лесные существа завозились.

Ветви, трава, лисья зашелестели. Запах разнотравья опьянял, в воздухе жужжа, проносились то ли пчелы, то ли ещё какие-то страшные насекомые, которые не понравились Савве. Зазвенели комары.

Лес, это такая красота, столько впечатлений!

От вида, запаха, тишины захватывает дух, но лишь на мгновение, а дальше начинаешь понимать, что ты тоже состоишь в пищевой цепи, и первым на тебя нападает, не дикий волк или медведь, а мелкий мерзкий противный гнус, от которого хочется бежать и размахивать руками

Пришлось делать привал на ночлег.

Объезда не нашли, покрутились, решили утром возвращаться, а это почти половина дороги и ехать болеё короткой до места стоянки, но и болеё трудной.

А пока разбрелись по кустам, места нехоженые грибов полно.

Савва же все воспринимал как приключение, радовался, ходил за Вадимом как телок, едва не наступая на пятки. Тот не выдержал.

— Слышь, Денди, что ты по пятам топчешься, рядом ходи. Пока видно, грибов наберем, жарёха знатная будет. Не потеряешься, найдем.

Кличка Денди к Савве прилипла в первый день его пребывания в гостях и Савве льстила. Могли бы и пижоном обозвать.

Грибов он не видел в упор, Вадим ему показывал, как смотреть, что брать, но все напрасно. От Саввы грибы прятались. Когда он с восторгом орал на весь лес, обнаружив поганку, всех это насторожило. Ну, его, накормит не тем! Так что, те грибы, которые принес Морозов, Сергей деликатно выбросил в сторонку.

И молодец, не жаловался на комаров.

Переночевали у костра. Сергей снова высказал опасение, что тайга их не пускает, но Максим его не подержал. Что уж теперь, надо ехать. Да и Коля ждет, договаривались.

Максим ходил смурной, отмалчивался.

Савва сунулся к нему с вопросом, уж не поссорились ли они с женой. Но тот так глянул, что Морозов счел за лучшеё больше Максима не замечать.

Утром быстро собрались. Теперь за рулем сидел Вадим, ехали быстро. До сторожки лесника добрались засветло.

Обустроенный кордон только по привычке называли сторожкой. Добротный дом, срубленный из бревен, отдельно небольшая банька. По участку протекал ручей, но и колодец имелся.

— Вчера вас ждал, едрит Мадрид! — поздоровался со всеми Коля, невысокий мужик, по годам был старше приехавших.

— Тайга не пускала, — сообщил Сергей.

Савва на эти высказывания только морщился, вроде современные мужики, в компьютерах разбираются, в самолетах летали, а чушь несут. Ответ Коли так и совсем поразил, захотелось у виска пальцем покрутить.

— Богов об удаче попрошу. Я нашел, где секач кормится. Здоровый. Как его будем брать?

— С подходом, — сказал Максим.

— Очень опасно. Я едва не напоролся на лёжку кабанов. А у нас новенький.

— Мы его поставим последним номером, пойдет между Серегой и Вадимом. Сегодня будем инструктировать, с утра погоняем, а ближе к вечеру и пойдем.

— Добро. Ты — то сам смурной чего?

— Коля, я женился. Давал себе зарок, после Тани ни с кем, и не смог.

— Ты мертвое мертвым оставь, едрит Мадрид. Не дело, что она тебя так долго не отпускала. Сходи к озеру, очистись, искупайся. И про жену мне расскажи.