— Сейчас и пойду. Расскажу обязательно. Пригляди за Саввой, он городской, хуже младенца в лесу.

За Саввой приглядывать пришлось ему. Тот увязался за Максимом. Услышал от ребят, что озеро чудодейственное и пошел.

Шли молча. Максим размышлял, может и правда у них с Венерой не получалось, оттого, что Татьяна не отпускала его?

Озеро было неподалеку, в полукилометре от кордона. Сверху выглядело как большая запятая. И было небольшим по размеру. Чем ближе они подходили к озеру, тем меньше становился подлесок. Тот сменился кустами, а затем шли только камни, и почти не росла трава.

Над водой клубился туман, он был здесь всегда. В любую погоду и исключительно только над водой.

Вода выглядела как ровное застывшеё зеркало, но иногда морщилась и иллюзия зеркала пропадала, это теплый ветерок создавал временами легкую рябь, но не мог справиться с туманом и улетал. Насколько это озеро было глубокое, неясно, вода была столь прозрачной, по крайней мере возле берега, что был виден каждый камешек на дне, оттого создавалась иллюзия, что дно вот оно, рядом. Вода в этом озере, была очень холодной даже в жару. Максим знал об этом.

Он разделся и голышом нырнул. Моментально свело мышцы. Вода была ледяной. Он вынырнул, отфыркиваясь, и по прямой попытался переплыть «хвостик», самое узкое место, всего–то метров пятьдесят, но резко повернул обратно и едва живой выскочил из воды. Его зубы стучали, а сам дрожал. Чем дольше человек находился в воде, тем быстреё замерзал. Стылость поднималась со дна.

Максим растерся прихваченным полотенцем и начал одеваться. Вопль Саввы заставил его подскочить, он так был погружен в свои мысли, что забыл о спутнике. И не предупредил, как здесь холодно.

Савва выскочил из воды, и забегал по берегу, размахивая руками, пытаясь согреться. Особо бегать не получилось, камни не давали. Его трясло.

— Что это такое? — еле выговорил он. Максим кинул ему полотенце.

— Вытрись, оно хоть волглое, он поможет, да трусы снимай, че как девица, кому твой стручок тут нужен. Голышом здесь ныряют. Одевайся, высохнут труселя, тогда и наденешь. Хоть бы спросил. Поговорка такая есть, «не зная броду, не суйся в воду». Это про тебя.

Озеро это никто переплыть не может, даже в самом узеньком месте. И обойти невозможно. Мы с Колей как-то пол лета провели здесь. Сверху, кажется, как запятая лежит, вроде обойти недолго. Уводило нас от него. Мы и навстречу друг другу ходили.

Гордиться можешь, что живой успел выпрыгнуть. Свело бы тебя, и я бы не спас.

Савва, я как никогда серьезен, это тайга, здесь может быть что угодно. Не отставай, не лезь вперед и делай, как тебе говорят. За тебя с меня жена скальп снимет.

Максим отошел от берега, развел небольшой костер и грел руки над огнем. К нему присоединился Морозов. Посидели, на корточках, отогрелись, затоптали костер, и пошли обратно.

— Что это за чудо такое? У меня сердце остановилось, когда окунулся. В чем его сила чудесная.

— Не знаю. Говорят, смывает все, что прежде с тобой случалось, без следа. Утром поймешь, а сейчас и голову нет смысла ломать. Отпустит тебя, все, что раньше держало.

— Память, что ли чистит?

— Оставь свой сарказм для твоего мира. Здесь другой мир. Завтра поймешь.

Стемнело. Поужинали и ушли спать в дом. У костра, на полянке перед домом остались сидеть Максим и Коля.

— Ты знаешь, мы с Таней были с детства, не разлей вода, Всегда и везде вместе. Любили друг друга. Родилась Зоя. Большего счастья и не надо было. Я поднялся, стал много зарабатывать, баловал девочек. Лучше бы я не покупал им тот тур. Им хотелось встретить Новый год в жарких странах, вот и встретили! Поехали на Гаити и не вернулись. Землетрясение. И могилок не осталось. Тогда же и ногу повредил, с байка слетел.

— Помню. Думал ты совсем свихнешься, едрит Мадрид. Тайга тебя вылечила.

— Теперь вот появилась Венера. Они с Морозовым давние друзья. Я даже думал, что она его любовница. Оказалось, нет.

Максим засмеялся.

— Она приехала, замуж за Эдуарда Хромова выходить, он уже погиб, а она не знала, Федора за Эдика принимала. Знаешь она кем работает? Свахой! Смешная. Храбрая. Пешком с моей заимки отправилась в город. О ней всю ночь могу рассказывать. Из-за наследства, что Эдик ей отписал, за ней кто только не охотится! Со всеми сама разбиралась. Она, когда домой возвращалась, обещала за Савву замуж выйти. И вышла бы, да я помешал.

— Как?

— Обманом. Наговорил Савве кучу малу, а тот и повелся. Мы уже с этим разобрались.

— Так теперь–то что гнетет?

— Я на охоту собрался, Савву, её друга развлекать, а она сказала, что уезжает в Питер. Не знаю, уехала ли. Боюсь, не удержу её. Она для меня свет белый затмила, а я ей свободу дал.

— Наделал ты дел, едрит Мадрид! Почему с собой везде не таскал? Она не нежный цветочек, послушать тебя, так она боец. Лихая баба, твоя Венера. Зачем оттолкнул? Какая женщина такое потерпит? Тебе надо за ней ехать, объясниться.

— Не могу. Не приживется она у нас.

— Да кто тебе такое сказал? Ты же видишь, её город к себе через кровь притянул, не отпускает. Здесь её жизнь. С тобой. Хватит страдания разводить, иди спать, едрит Мадрид. Озеро-то пытался взять нахрапом?

— Да, не вышло. И не выйдет. Не поддается оно. Значит так надо.

— Иди, спи. Я ещё с хозяйкой поговорю, может и обойдется все завтра.

— Пошел я, доброй ночи, Шаман.

— И тебе, Скиталец.

Максим улыбнулся. Давно его так никто не называл.

Теперь у него свой дом, своя квартира и не мотается он по разным городам и весям. Это раньше, когда приезжал откуда-нибудь, останавливался у друзей. Вот его и окрестили.

Шамана с детства в школе из-за фамилии Шамов прозвали, а Серегу Молчуном. Редко говорит. А Вадиму ни одно название не прилипало, как с гуся вода.

Утром Коля инструктировал всех, а Савву заставлял повторять, только что сказанное. От его поведения зависит жизнь других людей группы. Савва проникся, повторял.

— Во второй половине дня двинемся. Идти будем тихо, медленно, с подветренной стороны, слушать всем характерные звуки — хрюканье, чавканье, взвизгивания молодняка. Это значит, крупные самцы гоняют салаг. Совсем как в армии, едрит Мадрид. Будем часто останавливаться, чтобы послушать, присмотреться. Сейчас, ты Савва потренируешься с Вадимом и Молчуном, а мы с Максом проверим все ещё раз. Ружье тебе дадим, но стрелять будешь, только если на тебя лично секач пойдет. Все, разошлись. Завтрак и тренировка.

Максим подошел к Савве.

— Ты, главное, ребят слушай. Как себя чувствуешь после озера?

— Отлично! Вода чудесная. Так и тянет ещё сходить, как думаешь, успеём?

— Нет, не успеём. Меня больше не тянет. Это озерным духам твои трусы приглянулись, вот и тянет тебя туда, — заржал Макс.

— А твое хозяйство им не по нраву, вот тебя и не зовут, — не остался в долгу Савва.

— Уел ты меня! — хлопнул Морозова по плечу Максим и, посмеиваясь, пошел помогать Шаману.

— Что, отпустило? — спросил друг.

— Да!

— А я что говорил, едрит Мадрид!

Секача они завалили, зверюга оказался здоровым, точно больше двухсот килограмм.

Но и цену заплатили немалую. Савве он вспорол бедро, а по Вадиму промчался всей своей тушей, как по дороге, оставив после себя просеку.

Пока туда шли, Савва выполнял указания, делал все как бывалые охотники. Мужики кивали головами, что он молодец и показывали большие пальцы. Одобряли. Савва собой немного гордился.

Услышали кабана издали, Шаман всех расставил, охотники стали подбираться на выстрел. Шаман стрелял первым, как самый меткий из них, потом, если понадобится, Сергей, потом Максим.

Шаман выстрелил, в этот момент кабан повернул голову, прислушиваясь, и вторая пуля от Сергея попала ему где-то в район сердца. У кабана подогнулись ноги, он упал.

Савва, издав боевой клич индейцев, наверно так это себе представлял, кинулся к кабану.

Опытные охотники, а забыли его предупредить, что даже если секач упал и лежит неподвижно, нельзя сразу к нему подходить.