Сначала за окном мелькали знакомые пригородные пейзажи. Осень только-только началась, и леса стояли зеленые, умытые вчерашним дождем. Рабочие вкапывали новенькие столбы параллельно опор линии телеграфа – тянули прямое телефонное сообщение Петербург – Гельсингфорс. А на них из кустов глазели лоси…

Уже в Белоострове Россия кончилась – здесь река Сестра отделяла империю от Великого княжества Финляндского. Первая финская станция Оллила мало чем отличалась от питерских задворок. Настоящая заграница ожидала путешественников в Териоках, и там же их подстерегал нудный таможенный досмотр. Полчаса приходилось терпеть любопытство мытарей. Опытный Лыков, пройдя досмотр, сразу отправился в буфет. Очень хороший, тот предлагал пассажирам знаменитую сексу. Так назывался набор из десяти-двенадцати закусок, которые можно было брать со стойки, сколько хочешь, всего за одну марку. Или за тридцать семь с половиной копеек. Заодно питерец купил полбутылку пива. Просто так его не продавали, только вместе с едой. Ох уж эти условности…

Выпив пива и закусив салакой, Алексей Николаевич позволил себе немного расслабиться. Поручение у него трудное – так не в первый раз. Военные запрягли против воли в упряжку? И это не новость. Успех поимки беглого кассира полностью зависит от поддержки местной полиции. Надо надеяться, что генеральный криминал-комиссар Кетола поможет старому приятелю, как тот ранее помогал финляндцу. А вот если он узнает про секретные поручения Сухомлинова, это может их рассорить. Да… Осторожность во всем, а то еще и несчастного торфодобытчика провалишь…

От мыслей сыщика отвлек шум. Так и есть! Каждый раз одна и та же история. Подвыпивший турист, явно из провинции, чинил скандал буфетчику:

– Я тебе говорю: дай пива! Пи-ва. Три полбутылки. Без жратвы, ну ее к бесу. А ты, дурак, чего несешь? Шевелись, ланцепуп!

Только что Алексей Николаевич подсмотрел, как этот наглец в купе высосал из горлышка изрядно коньяку, чтобы не платить за него пошлину. И вот теперь алкоголь ударил в его тупую голову.

Буфетчик, седоусый финн, привык к таким сценам. Недолго думая, он послал помощника за констеблем. А турист не унимался. Разойдясь не на шутку, он скомкал лежащую перед ним салфетку и швырнул ее в лицо финляндца. Но тут как раз подоспел Лыков. Он перехватил брошенное на лету, взял скандалиста за ворот и развернул лицом к себе:

– А ну молчать! И взять себя в руки!

– Ты… вы кто?

– Департамент полиции. Решил, если выехал из России, значит, можно хамить направо и налево? Сейчас вернешься домой.

– А чего он мне пива не дает?

– Здесь так положено: пиво только с закуской. Дома будешь глупость свою выказывать. Извинись перед человеком, а то вон уже идет полицейский. Снимет он тебя с поезда, составит протокол. Заплатишь десять рублей штрафа и будешь тут куковать в ожидании ночного курьерского. Ну? Живо! И учти – я тебя запомнил.

Волшебные слова «Департамент полиции» сделали свое дело. И внушительная фигура констебля тоже. Подвыпивший хам извинился перед седоусым, дал ему трешницу за беспокойство и был прощен. После чего пулей кинулся в вагон. А Лыков вернулся к своему столику. К нему подошел буфетчик и поставил перед ним открытую бутылку с пивом.

– Я не заказывал, – удивился сыщик.

– Это в знак благодарности.

– Эх… Вы уж не обессудьте – таких у нас много.

– Я знаю, – насупился буфетчик. – Таких, как вы, хотелось бы побольше. Могли бы неплохо соседствовать…

– Спасибо.

Сцена была статскому советнику неприятна, он быстро допил дареную бутылку и вернулся в вагон. Но его приключения на этом не закончились.

Поезд подъезжал к станции Тюрисевя. Лыковы-Нефедьевы два года подряд снимали здесь дачу. Гора Пахтула дарила отдыхающим живописный вид на Финский залив. Под горой притулилось не менее красивое озеро. Хорошее местечко! Статский советник разнюнился, вспоминая, как месяц назад катал здесь на шее по очереди внуков-близнецов Пифку и Сопелкина, детей Павлуки. Вдруг по коридору быстро прошел малый в готовом костюме[18] и картузе с лаковым козырьком. Лыков вздрогнул. Это был известный бандит Решетьков по кличке Николай Угодник, опасный убийца, состоявший в циркулярном розыске. Его безуспешно ловили уже второй год. Порховский мещанин приехал в столицу на заработки и поселился в «скобских дворцах» – так называли зловонные трущобы псковских отходников на Выборгской стороне. Называли потому, что кличка у бедолаг была скобари, то есть недотепы. По каким-то причинам жители этой губернии не имели способностей к ремеслам, как другие, и в Петербурге брались за грязную неквалифицированную работу. Трудиться землекопом Решетьков не захотел, подался в бандиты и быстро завоевал славу удачливого и жестокого фартовика.

Завидев гримасу на лице пассажира, преступник понял, что его узнали, и прибавил шаг.

Сыщик бросился за ним. Поезд как раз подходил к станции. Решетьков выскочил на перрон, но Алексей Николаевич успел ухватить его за руку:

– Стоять!

Тут же подбежал станционный жандарм и положил руку на кобуру:

– В чем дело, что происходит?

– Я статский советник Лыков из Департамента полиции, а это бандит, которого мы ловим. Обыщи его и помоги доставить к начальнику станции.

Унтер, заслышав властную интонацию сыщика, тут же подчинился. Ловко проверил карманы задержанного и извлек из них револьвер:

– Опа!

Следом он протянул начальству паспорт.

– Так… Личный потомственный гражданин Пафомов Севастьян Вавилович. А на самом деле Решетьков Николай Степанович, убийца в розыске. Следи за ним внимательно. Пошли!

Николай Угодник весь был как сжатая пружина, но не предпринимал попыток к бегству. Зато, когда все они оказались в кабинете с табличкой «Асемапеликке»[19] на двери, бандит сразу заявил:

– Вот ведь сатрапы! Вяжут невинного человека. Привыкли там в России над людьми измываться.

И железнодорожник, молодой белобрысый финляндец, тут же принял его сторону.

– Невинный человек на самом деле уголовный преступник, – сказал Лыков. – Вот мой полицейский билет. Надо срочно телеграфировать в Гельсингфорс, криминал-комиссару Кетоле. Пусть вышлет сюда наряд, забрать негодяя.

Хозяин кабинета не стал даже смотреть протянутые ему документы:

– На территории Великого княжества Финляндского он не совершил никаких преступлений. А билетом машите у себя в России, здесь такое не пройдет.

– Преступник въехал по фальшивому паспорту, – пытался образумить служащего статский советник. – Дайте экспресс[20] Кетоле, он объяснит, кто я.

– Паспорт как паспорт, не вижу, чтобы он был фальшивым, – парировал финляндец. – Может, это ваш билет фальшивый? Мы тут царских ищеек не любим.

Лыков не знал, что делать. Сейчас убийцу отпустят, и ищи его потом годами. Но вдруг к начальнику станции подошел сосед сыщика по купе и заговорил с ним – кажется, по-шведски. Тот выслушал и впервые посмотрел на «царскую ищейку» внимательно.

– Это вы в Териоках усмирили русского хама?

– Ну… заслужил.

– Понятно. Это все меняет. Как уж фамилия криминал-комиссара?

Бандит сообразил мгновенно. Сильным ударом в лицо он сбил железнодорожника с ног, выскочил на улицу и припустил по дебаркадеру к лесу. Лыков, русский жандарм и финский констебль бросились за ним. Алексей Николаевич догнал беглеца первым и цапнул за ворот. Тот извернулся, оставив в руках сыщика пиджак, и прибавил ходу. Но секундной задержки хватило унтер-офицеру. Он подножкой повалил негодяя и уселся на него верхом:

– Попался, шаромыжник!

Когда Николая Угодника вернули в кабинет, начальник станции утирал с лица кровь.

– Ну, теперь верите? – прохрипел запыхавшийся сыщик.

– Теперь верю.

– Укажите в телеграмме: задержан опасный убийца Николай Решетьков, с оружием и фальшивыми документами. Адресат – генеральный комиссар криминальной полиции Гельсингфорса Юнас Кетола. Царского сатрапа звать Лыков. Оприходуйте негодяя и караульте до приезда полиции, а мне пора ехать дальше.