– Подождите-ка, – Лайна наморщила лоб. – Я думала, лунный грот – это просто старое святилище, погибшее при взрыве. Про него говорится в легендах, посвященных Матиссу. Но мне казалось, говорится для красоты. Чтоб это происходило в причудливом и таинственном месте, как из старой сказки.

Хэн посмотрел на нее немного странно.

– Нет, грот реально существовал и существует. Более того, он тоже находится на внутренней стороне мира, а в нем живет древний дух, с которым и говорил Матисс. Легенды все упрощают, в них человек может напрямую просить помощи у луны. Реальность несколько сложнее.

– Так значит, он вправду существует и в него можно попасть?

Лайна не раз представляла себе эту картину. Ступеньки, спускающиеся в воду, причудливые витражи, мощные колонны, которые поддерживают вход. В глубине его – темнота и только одна свеча, озаряющая центральный жертвенник. А луна льет сверху свой мягкий свет, который стекает по ступеням, растворяясь в воде.

– О, в таком случае я мечтала бы побывать внутри!

– И вы там побываете, обещаю, – торжественно произнес Хэн. Одновременно с его словами где-то вдали явственно прозвучал грохот. Лайна растерянно перевела взгляд на пасмурное небо.

– Гроза началась? С утра уже был дождь…

– Надеюсь, мы здесь не промокнем, – пробормотал Хэн.

– Скорее нас убьет молнией из-за высоких деревьев, – усмехнулась она. – Давайте держаться ближе к тем частям парка, где есть беседки.

Они шли, порой прислушиваясь, но гром не повторялся. В очередной паузе Лайна начала понимать, почему у нее сложился столь неправильный образ эрцгерцога. Он отвратительно отражался на бумаге. Самые интересные и умные мысли звучали слишком сухо, да и каждое его письмо было в два раза меньше, чем ее. Всем этим строкам категорически не хватало живой мимики Хейана Камта, его порывистых или изящных движений, оттенков голоса. Иногда они все же врывались туда, куда не могли поместиться, и тогда какие-то слова или фразы вдруг оказывались в пару раз крупнее соседних, а буквы, и без того едва соединенные друг с другом, рассыпались на значительное расстояние, как в печатном тексте. Пожалуй, если б он прочитал ей вживую все то, что писал, оно приобрело бы другое значение.

Лайна заметила в траве знакомые ярко-желтые лепестки и сорвала стебель с гроздью причудливых цветков.

– Такие интересные, – она улыбнулась. – Я их в детстве очень любила. Девочки называли их башмачками, а я – золотыми лодочками. Только тогда они росли не здесь, а в южной части, где большие декоративные клумбы.

– Вы со всеми растениями парка знакомы? – хмыкнул Хэн, не зная, видимо, как ему относиться к таким фактам.

– Была знакома, – невозмутимо пожала плечами Лайна. – Когда здесь находился пансион для будущих сестер Лилейника, я знала парк как свои пять пальцев, а цветы – моя отдельная любовь.

– Здесь был пансион Лилейника?

– Был. Пока я их не выгнала, – Лайна рассмеялась. – Это ужасная история, Хэн, которую я никому не открывала. Но для вас могу сделать исключение.

– Я заинтригован, – он учтиво наклонил голову.

– Мне было одиннадцать, и я относилась к магии совсем несерьезно. Как-то мне начали сниться сны, такие яркие, что я все утро ходила под их настроением. Я видела, что ночью в старой парковой башне горит свет и чей-то голос зовет меня к себе. Но я не могла. Просыпалась каждый раз под утро, а так хотела встать посреди ночи и прийти к башне. Поэтому я придумала свой ритуал, чтоб все случилось на самом деле. Было пятнадцатое число, я нашла в саду лунник, лилейник и львиный зев, они все на букву «л», а это пятнадцатая буква в алфавите. Я сложила их вместе, соединила с помощью магического плетения, напевая сочиненную мной мелодию. И представляя, как оно будет прекрасно и таинственно.

Последние слова Лайна произнесла со смущением, ожидая увидеть на лице Хэна какую-то насмешку, но он смотрел с настоящим интересом, чуть нахмурив лоб, словно пытался что-то додумать. Она вдруг осознала, насколько сильно стыдилась той ночи, а больше всего – звенящего и теплого ощущения чуда, охватившего ее в момент проведения ритуала.

– В следующую ночь я вышла к башне. Там и впрямь горел свет и звучал голос. Только вся она оказалась опутана зелеными ветками, и когда я попыталась их отодрать, я поняла, что это лунник, львиный зев и лилейник. Хотя они никогда не растут, как лианы. Это было так удивительно, – Лайна улыбнулась, вспоминая, – сначала робко и смущенно, а затем широко. – Но я отодрала их все, а под ними оказались вьющиеся розы, да с такими крупными цветками. И все же я открыла дверь. Со странным звуком, будто ткань рвется. Свет погас, стало темно, жарко, я помню только бархат, такой же красный, как эти розы.

Хэн замер, услышав последние фразы.

– Вам было одиннадцать… Сейчас, кажется, двадцать, то есть это случилось девять лет назад?

– Да, девять лет назад. Я после этого проснулась у себя в постели, ещё не рассвело, а нас всех поднимали, чтобы срочно собраться и уехать. В парке случилось мощное магическое волнение, и всех пансионерок отправили в Хадри. Вот так оно и получилось.

– Девять лет назад, – медленно выговорил Хэн, – я проснулся после столетнего сна в старой башне. Граф Сегард рассказывал, что меня нашли на полотнище из красного бархата, в складках которого лежали розы. Одну из них я потом увидел, но она рассыпалась прямо в моих руках.

– Подождите, – теперь уже она ошеломленно замерла. – Так, получается…

– Получается, именно вы пробудили меня от сна. – Хэн замолчал на некоторое время, а потом улыбнулся. – И вы говорили, что у вас нет никакой силы.

Лайна мотнула головой:

– Я не сделала ничего. Просто услышала ваш голос, вот и все. О, взгляните! – вдруг воскликнула она, останавливаясь.

Дорожка под их ногами раздваивалась, и ту ее часть, которая уходила вправо, перерезал темный провал огромной ямы. Хэн в несколько быстрых шагов обогнал свою спутницу и первым приблизился к возникшей дыре.

– Осторожнее, может, там ненадежные края, – неслись ему вслед предупреждения Лайны. – Я слышала о том, как подземные источники размывают землю или проваливается мостовая над старыми каналами.

– Может, кто-то кого-то и размывает, – Хэн стоял совсем близко к яме, и лицо его было полно решимости, – но именно здесь и именно сейчас? Не знаю, леди Аргаст, говорилось ли о том в ваших любимых старых легендах, однако лунный грот находился в подземельях крепости Роденкриде. Той самой, которую снесло сто лет назад, оставив одну башню. Той самой, на месте которой выстроен этот парк.

Лайна восторженно распахнула глаза:

– Так вы хотите сказать?..

– Я хочу сказать, что дал вам обещание и намерен его исполнить.

Посреди сумрака медленно загоралась оранжевая полоска: так называемая «лучина», браслет-паутинка из энергетических нитей вокруг запястья. Ею маги обычно пользовались в темное время суток. В тусклом свете стало видно, что комната изменилась: вместо обоев и лепнины по стенам из грубого камня ползли странные переплетающиеся узоры. Отчетливо пахло сыростью. Лакированный дуб стола сменился простым, плохо отполированным деревом.

– Что вы сделали? – голос Раймонда был, как обычно, невозмутимым, но его не покидало странное ощущение. Словно бы он оказался в каком-то глухом подземелье за версты от человеческого жилища, где никто тебя не услышит и не найдет.

Таргисс Альнин неопределенно повел плечами. Выражение его лица было скучающим, словно он принимал навязчивого просителя, а не устроил всю эту мистику сам.

– Ничего особенного. Принял меры по блокировке от магических влияний. Теперь мы можем спокойно поговорить.

– Мне казалось, мы все обсудили, – отрезал Раймонд и двинулся туда, где, по его расчетам, находилась дверь. Узоры на стенах замигали злым огоньком.

– Нет, генерал, мы только начали, – отозвался Таргисс. – И будьте осторожны, этот покров не любит, когда его трогают.