– Не буду. Просто потом уже нас с тобой станут хоронить так же красиво, бессмысленно и пусто.
– Хейан, это совершенно неуместно, – в дверях появилась Лора. Траур шел ей удивительно хорошо – и к волосам, и к темным глазам, и к строгому выражению лица. Она была выше брата, как и Матисс, всегда вынуждая его смотреть снизу вверх. – Ваше Высочество!
Принц взмахнул рукой, пытаясь что-то сказать, но был способен только на частые хриплые вдохи. Лора стремительно двинулась к нему. Матисс опустился на кресло, все ещё тяжело дыша, на его лице выступили крупные капли пота. Внутри Хейана что-то с треском ухнуло вниз, и он почувствовал себя последним дураком и негодяем.
– Вам настолько тяжело выдерживать груз внутренней стороны? – Лора собирала с узоров, вытатуированных на обеих руках, магические плетения, Матисс делал то же самое. Матово-белые нити мелькали в их ладонях, собираясь в единое полотно восстанавливающего заклинания.
Хейан привычным движением создал в воздухе всего одну нить, но крупную, наполненную искрами и ярким неровным светом. Подойдя к сестре и принцу, он медленно опустился на колени.
– Ваше Высочество, я прошу прощения за недостойное поведение.
Нить влилась в их общее плетение, наполняя его сиянием магической силы. Матисс сам закончил заклинание, уменьшил его до размеров ослепительного шарика и, поднеся его ко рту, сделал глубокий вдох. Некоторое время они сидели молча, ожидая, пока плетение проникнет внутрь и подействует. Наконец стало слышно, что Матисс дышит ровно и спокойно.
– Это происходит слишком часто, – произнес наконец он. – Я мог бы выдерживать внутреннюю сторону, но не сейчас, когда Её Величество нас оставила. Мне слишком тяжело. Вашей поддержки, – в этот момент Матисс смотрел именно на Хейана, и у него в животе все плотнее сжимался мерзкий комок стыда, – недостаточно. Мне нужна более серьезная защита.
– Так вы хотите, – Лора сделала полшага назад, – пройти обряд коронации? Пока Его Величество ещё жив?
– В старых рукописях его именуют обрядом конкордата, и были случаи, когда наследник проходил его задолго до восшествия на престол, – быстро возразил Хейан. – Да, обычно он происходит именно при коронации, но это не одно и то же.
– Если Бурый орден узнает, то подумают вовсе не про конкордат, – Лора тоже говорила торопливо, но для нее это было необычно. – Посчитают вызовом Его Величеству, убедят его, что сын хочет захватить власть.
На минуту они замолчали. Какой-то тяжестью повисла так и не воплощенная надежда на то, что отношения императора с наследником когда-нибудь потеплеют. Хотя Хейан, наверное, надеялся меньше всех. Он на собственном опыте ощущал, что отец и сын, недовольные друг другом, со временем делают все только хуже.
– Значит, надо, чтоб никто не узнал, – Матисс снова смотрел в глаза Хейану. Это был намек, от которого его ещё больше затапливало стыдом. – Кажется, Роджер Альнин снова гостит у вас.
– Я не настолько глуп, чтобы повторять свои ошибки, да и с Роджером мы больше не откровенны, – медленно ответил Хейан. – А Бурый орден не углубляется во внутреннюю сторону. Потому и не узнают. Вопрос в другом: сможете ли вы выдержать испытание обряда в таком состоянии?
– Разумеется, нет, – теперь Матисс перевел взгляд на Лору. Когда он говорил с человеком, то чуть поворачивал голову в сторону, убирая от глаз собеседника несколько едва заметных оспин на скуле. – Но императоры, не вполне уверенные в своих силах, выходили на коронацию не в одиночестве.
– Это огромная ответственность для нас, – Лора посерьезнела ещё больше.
– Вы с этим справитесь, – заявил Матисс с такой уверенностью, что стал похож на себя обычного. – И я тоже. Выходим сегодня ночью, встречаемся, как обычно, в западной галерее. Приготовьте запасы плетений и энергии.
Брат и сестра кивнули одновременно.
На внутреннюю сторону мира, причудливую и непонятную, они впервые прошли год назад. Одной из способностей принца Матисса было умение прокладывать дорогу сквозь полотно между наружной стороной – миром людей, – и внутренней, наполненной духами и призраками. Здесь можно было отыскать магические артефакты, не подвластные человеческой руке, и увидеть уникальные плетения. А главное – получить бесценный опыт, потому что изнанка мира постоянно требовала от мага новых решений, отточенного ума и хладнокровия.
Самым прекрасным было ощущение, что ты справился со всеми вызовами и загадками, предложенными в этот раз. Возвращаясь обратно, Хейан и Матисс обменивались торжествующими взглядами, а Лора смотрела на них обоих с неподдельным восхищением. Ее магическое умение не дотягивало до талантов брата и уж тем более – до гения принца, однако присутствие духа в любой ситуации дорогого стоило.
И все же внутренняя сторона была не дворцовым парком для увеселительных прогулок. Открывая безграничные пространства и предлагая ценные дары, она стремилась овладеть человеком, проникнуть в его разум и навсегда увести за собой. И если Хейан и Лора переносили ее влияние сравнительно легко, то таланты Матисса обратились против него же. Он по несколько дней лежал в постели и периодически мучился приступами удушья, но ограничивать или откладывать очередное путешествие не соглашался.
– Мне было предсказано, что я переверну всю жизнь Гафельда, – твердил Матисс. – Идти на изнанку осмеливаются лишь те, кто получил звание рисдрена, и главы орденов, и все они говорят, что это слишком опасно и бесполезно. Либо трусят, либо лгут. Мы видели, насколько внутренняя сторона богата непостижимыми магическими явлениями, не может быть, чтоб их нельзя было обратить на службу людям.
Хейан и Лора, тревожась за его состояние, перекопали всю императорскую библиотеку. Многие трактаты подтверждали пагубное действие внутренней стороны на слишком слабых или, наоборот, слишком талантливых магов. Но средство они предлагали одно: прекратить с ней взаимодействие. Какие-то странные книжки описывали мудреные способы духовного роста, с помощью которого, якобы, можно было преодолеть это влияние. Но Матисс даже не стал об этом слушать.
Надежда появилась, когда в одной из книг Хейан зацепился взглядом за слова «бесполезно, если только этому человеку не предстоит занять трон Гафы». Гафой в эпоху написания трактата называли империю Гафельд, которой правил отец Матисса. Как выяснилось, во время коронации Киневарды проходили так называемый обряд конкордата, символизирующий их власть над страной на всех уровнях – в том числе над внутренней стороной. За прошедшие века династия упростила обряд, изначально проводимый именно на изнанке. Он стал просто торжественным мероприятием в храме луны. Но его изначальный смысл – прохождение испытания для утверждения влияния императора на внутреннюю сторону – чрезвычайно заинтересовал Матисса.
– Это действительно хорошая защита, – говорил он. – Изнанка словно бы принимает тебя за своего. Как рисдрена, только здесь гораздо лучше. Рисдрены просто закутываются в костюм из обеих сторон мира, а Киневард может повелевать обеими.
С того момента принц ещё сильнее ожидал восшествия на престол. Хейана это смущало: желать старому императору смерти было странно. Впрочем, в какой-то момент болезнь Матисса стала явно слабее… чтобы вспыхнуть с новой силой, когда императрицу хватил удар. В том было коварство внутренней стороны: ты уже покинул ее, а она не собиралась оставлять тебя. Увы, любые потрясения и смятения духа делали человека уязвимым перед ее влиянием. То, как тяжело Матисс воспринимал потерю матери, не оставляло сомнений: новая защита ему необходима.
Восточная галерея встретила их гулкой тишиной. Здесь, в углу, возле позолоченного зеркала, было место их постоянного перехода сквозь полотно. Принц всё ещё плохо себя чувствовал, а потому попросил Хейана снять заклинание-полог, прячущее следы их путешествий.
Для этого требовалось, во-первых, знать, что он есть, во-вторых, несколькими изящными плетениями в стиле Матисса дать ему проявиться целиком, и, в-третьих, нащупать так называемый рисунок контроля – скопление магических узоров, дающее власть над всем заклинанием. Желающий изменить или уничтожить чужие плетения должен был иметь искусный ум, ловкие пальцы и огромный опыт. Ведь свои рисунки контроля каждый старался усложнить, запутать и спрятать среди прочих нитей, чтобы в них никто не разобрался.
