– В следующий раз расскажешь, как отреагирует твой парень, – подмигивает девушка. – Три-четыре недели с тобой нужно обращаться о-очень бережно, – загадочно тянет она, делая двусмысленные намёки.

– У меня нет парня, я делаю это для себя. – Встав на ноги, по-шустрому поправляю футболку и натягиваю чёрную джинсовую юбку.

В повседневной жизни я не ношу юбки, если не считать теннисную, которую надеваю на тренировки. Но на ближайшие дни джинсы и грубые ткани противопоказаны, так что пришлось пожертвовать своим привычным комфортом. Бросаю взгляд в зеркало, отражающее мрачное лицо, обрамлённое густыми волосами кофейного цвета, чтобы посмотреть, какой меня будет видеть Киллан на сегодняшнем мероприятии.

Желание бросать ему вызов въелось в подкорку мозга. Но сколько бы я ни готовилась к атакам, он всегда придумывает что-то более изощрённое и заковыристое. Наверное, ещё и поэтому я люблю отбивать их равнодушием, чтобы позлить побольше. К сожалению, не всегда получается сдержаться, и тогда я пускаю в дело крики, бранные слова, а в особо тяжёлых случаях – побои. Возможно, громкое слово для взаимных поджопников, которые были частым явлением в первые два года, но тем не менее оно имело место быть. А потом мы стали взрослеть, и на место физического воздействия пришли издёвки, подколы и упрёки.

Готовила Адриана? – Что за отстой.

Убиралась Адриана? – Такой неряхе нельзя доверять уборку.

И это при том, что в спальне Киллана царит настоящий свинарник.

В детстве он даже не ленился выковыривать волосы из сливного отверстия в нашей общей ванной, чтобы украшать ими мою подушку. Я в этом плане была менее оригинальной и не придумывала ничего лучше, чем подменять соль на сахар или вытаскивать его нестиранные вещи из корзины для белья, чтобы складывать их аккуратной стопкой и выдавать за чистые.

Хотела бы сказать, что мне жаль Макса и Лили за то, что им приходится быть свидетелями наших баталий, но не скажу. Это они проявили инициативу забрать к себе беспризорную девочку, а я до сих пор не могу ответить однозначно: рада этому или нет. Их проклятый сын сделал всё, чтобы в его доме мне не было покоя.

Разъехаться по разным квартирам нам пока не светит, так как у меня просто нет на это свободных денег. К тому же, у Макса сейчас разгар предвыборной кампании, и наша образцово-показательная семья под прицелом не только репортёров, но и общественности. А это значит, что у всех на виду мы должны вести себя как подобает и выглядеть дружными и счастливыми. Представляю, какой фурор мы бы произвели с Килланом, если бы показали свои истинные лица.

Переминаюсь с ноги на ногу, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, и они мне определённо нравятся. Мои ожидания полностью совпали с реальностью, ведь именно этого я и хотела: усилить свою внешнюю чувствительность, чтобы подавить внутреннюю.

***

Сегодня суббота, а значит, после банкета у меня будет полтора дня блаженного одиночества наедине с музыкой и чертежами, так как с понедельника мне снова предстоит плестись в ненавистный Джорджтаунский университет. Здесь учатся детишки чиновников и всяких крутых чуваков, стоящих у верхушки власти. Элита, одним словом. Ну, и щепотка умников, которые пробились сюда благодаря серому веществу и таланту. Природа не наградила меня незаурядными способностями. Отсюда следует вывод, что я отношусь к первому контингенту, то бишь к элите. Именно на это делала упор психолог, когда речь зашла о выборе профессии, а мне пришлось притвориться, что я безумно счастлива стать частью местного бомонда, лишь бы не подводить своих опекунов.

Макс и Лили – потрясающие люди, которые из кожи вон лезли, чтобы я прижилась в их картине мира. Вот только я по сей день чувствую себя на ней кляксой, испортившей весь пейзаж.

В универе мы тоже постоянно сталкиваемся нос к носу с Килланом, который при моём появлении в радиусе досягаемости неизменно строит такую рожу, будто я – кусок грязи, прилипшей к его начищенной подошве. Да, это всё мой «братец». Нам обоим несказанно повезло учиться на дипломатов, потому что, по словам Макса, это «престижно, дальновидно и разумно». Со мной всё понятно. Мне сложно перечить людям, взявшим надо мной опеку, а почему этого не делает их родной сын?

Единственная причина, по которой я с натяжкой могу поставить Джорджтауну средний балл по своей личной шкале интересов – это высокая концентрация богатых парней. Особенно это касается ровесников, у которых как раз период бушующих гормонов, что мне очень на руку: им не нужны длительные связи. Сейчас их половые органы, как флюгеры, направлены на девушек двух категорий: первая – «я б ей вдул» и вторая – «она точно даст». И я этим пользуюсь с выгодой для себя, так как банковский счёт, доставшийся по наследству от покойных родителей, пока не прикосновенен, а деньги на особые нужды лишними не бывают.

Моё общение с парнями никогда не длится дольше пары недель, и стоит им подсесть на заготовленный крючок, наши отношения разрываются. Как правило, раньше, чем мы доходим до стадии поцелуя. Помощницей в этих разрывах выступает закадычная подруга Николь, сестра Доминика.

Эти двое, пожалуй, единственные, с кем я могу немного расслабиться. И это ещё один гигантский камень преткновения между нами с Килланом. Его аж трясёт, когда он видит наше милое общение с его лучшим другом.

Николь уже год живёт в Вашингтоне в отдельной квартире через квартал от нас, а Доминик прилетел в этом году, так как перевёлся в Школу бизнеса GU2. Более перспективную, по его словам, но мне кажется, дело в чём-то другом. И я обязательно это выясню, как только выдастся подходящий момент. Или как только Киллан перестанет таскать его с собой по тусовкам и даст нам возможность пообщаться, как в прежние времена.

Доминико с самого начала взял на себя роль моего защитника, в то время как Киллан рычал, словно пёс, охраняющий свои владения.

Так я и живу уже восемь лет: между льдом и огнём. Один обжигает холодом, а второй пытается согреть своим теплом. «Пытается», потому что вряд ли у него получится довести дело до конца. Десять психологов не справились, а он тем более не всемогущий.

Но несмотря на объявленную мне войну, у нас с Килланом всё-таки есть кое-что общее: мы оба не на своих местах. Мы оба хотим от жизни не того, что внушают нам родители.

И он пока не догадывается, что я в курсе его тайной жизни. Но этот козырь пока приберегу на особый случай.

Киллан

«Килли, я случайно забыла трусики у тебя. Когда их можно забрать?»

Килли?

Без долгих раздумий заношу брюнетку, имени которой так и не спросил, в чёрный список и осматриваюсь по сторонам в поисках её трусов, чтобы выбросить. Вот зарекался не приводить домой всякую шваль, а теперь и самому себе сложно объяснить, какого чёрта я нарушил своё же правило. Да, у родителей традиционный пятнично-субботний отдых на двоих в загородном отеле, но это не повод для подобных гулянок в их отсутствие.

Вчерашний кураж из-за первой победы и большого выигрыша – жалкое оправдание. Наутро основная причина этого нарушения приобрела вполне ясные черты: гнев, ярость и бешенство в квадрате. Давно меня не накрывало такой злобой. Больше всего раздражает то, что на такие уничтожающие эмоции способен вывести всего один человек, причём не прикладывающий для этого особых усилий. Адриане Линден достаточно просто быть. Накануне пришлось в очередной раз убедиться, что все девки продажные, только у каждой цена разная. Даже у моей чёртовой неродной сестры она есть, как выяснилось. У нас обеспеченная семья, но ей этого мало.

Меркантильная стерва.

Так я и вывел самостоятельно решение уравнения с одним неизвестным: приведя в наш дом левую сучку, мне не терпелось продемонстрировать Адриане своё отношение к таким, как она. Но легче почему-то не стало. Совсем наоборот.