— Дмитрий. — Пальцы касаются его губ, её голос переходит в шёпот.

— Никогда, — ответил он.

— И я никогда больше не выйду замуж. — Её рука на его щеке, нежная кожа царапает утреннюю щетину.

— Ты не должна так говорить. — Сомкнув пальцы на её запястье, он поднёс ладонь к своим губам, запечатлев нежный поцелуй на её тёплой коже. — Ты планируешь бросить меня, Ингрид? — Она принадлежала ему душой и телом; она — смысл его существования.

— Никогда. — Прижиматься носом к носу — глупость, которую она делала, но заставляла его улыбаться каждый раз. — Но я бы не хотела, чтобы ты был одинок. Я бы не вынесла, грусти ты обо мне. — Прежде чем он успел заговорить, она добавила: — Но ты не можешь жениться на Татьяне. Мне не нравится, как она на тебя смотрит. — Он рассмеялся и снова поцеловал её.

— Злая женщина. — Но когда смех стих, он сказал неоспоримую правду. — Я не пущу в своё сердце ни одну другую женщину. — Он прижал палец к её губам, заметил в её глазах страдание.

— Я буду ждать, когда ты найдёшь меня снова. Так что не задерживайся».

Теперь он был близок к тому, чтобы нарушить обещание.

— Я предаю её?

— Я думаю, — сказал Рафаэль, чьи крылья отливали золотом на солнце, — твоя Ингрид была женщиной с великодушным сердцем.

Да, согласился Дмитрий. Ингрид никогда не проявлял открытых собственнических чувств — за исключением случаев, когда дело касалось Татьяны, которая действительно смотрела на Дмитрия с приглашением в глазах, которое не должно адресовать женатому мужчине. Воспоминание заставило его улыбнуться.

— А ещё она была ревнивицей.

Рафаэль рассмеялся

— Она одарила меня самым свирепым взглядом, когда подумала, что я пытаюсь соблазнить тебя. — А затем, вспомнил Дмитрий, когда поняла, что ангел был всего лишь другом, пригласила Рафаэля на ужин. Ингрид была так нежна, но без страха разговаривала с бессмертным, когда они стояли на только что засеянном поле, и этот бессмертный подошёл к их скромному столу.

— Не думаю, что мы снова смеялись так, как смеялись за тем столом.

— Это дорогое воспоминание, — сказал Рафаэль.

— То, которое я никогда не забуду, и которое никогда не поблекнет.

Он подумал, что ему помогло осознание того, что кто-то ещё помнит Ингрид. Помнил их детей. У Миши и Катерины были такие мимолётные жизни, но эти жизни выжгли себя в душе Дмитрия. И теперь там начало проявляться другое имя, имя охотницы, которая пробудила воспоминания о давно ушедших временах, даже когда начала вытеснять из памяти улыбку его жены.

«Прости меня, Ингрид».

— Каллистос, — сказал Рафаэль после долгих минут молчания, не сводя глаз с ангелов, перелетающих реку и приземляющихся на крыше Башни. Дмитрий заставил себя отвлечься от мыслей о двух женщинах — одной такой милой и домашней, другой охотнице, но с такими же нежными руками, — которые завладели его сердцем за почти тысячу лет существования. — Я предупредил всех наших людей в регионе. — Он знал, что вампир близко — насмешки слишком личные. По крайней мере, на Таймс-сквер Каллистос должен был задержаться, чтобы увидеть реакцию Дмитрия. — Но он старый и умный. — Однако возлюбленный Исис волновал его не так сильно, как похищенный ангел

— Переживёт ли мальчик постоянное использование Каллистос? — Выражение лица Рафаэля было мрачным, кости резко выделялись на коже.

— Он молод, всё ещё уязвим. Неизвестно, какой урон нанёс Каллистос.

«Охотница наготове?»

«Конечно».

Если Каллистос действительно безумен, чтобы попытаться отомстить, чем угрожал, она — его цель — потому что Хонор смертна, её гораздо легче ранить и убить. Как и Ингрид была смертной.

— Не в этот раз, — сказал он себе, и слова прозвучали как клятва.

Глава 33

Сорроу встретила Хонор сияющей улыбкой, когда охотница заглянула к молодой женщине через пару часов после возвращения из поместья Джианы, и она была в восторге, когда Хонор сказала, что пришло время для первого урока самообороны.

— Пойду, переодену джинсы. — Заехав домой, чтобы переодеться в длинные чёрные спортивные штаны в паре с простой тёмно-зелёной майкой, Хонор начала разминаться на частной лужайке за домом, пока другая женщина бегала внутрь.

Вампир, который наблюдал за ней, расслабленно сидя на ступеньках заднего крыльца, был одет в чёрный костюм с накрахмаленной белой рубашкой, его волосы были идеально зачёсаны назад, а на лице бессменные тёмные очки. Если бы она не знала его лучше, то подумала, что он вышел из какого-нибудь салона на Пятой авеню и не отличил бы один конец клинка от другого. За исключением того, что она хорошо его знала. Она видела, как двигался Веном — такая грация у мужчины бывает, только если он танцует. И она говорила не о бальном зале.

— Нужен напарник? — спросил он, снимая тёмные очки, чтобы показать поразительные и такие чужие глаза. — Обещаю, буду нежен.

Хонор была почти уверена, что теперь не будет возражать против контакта с незнакомым мужчиной, особенно в боевой ситуации, но покачала головой.

— Сорроу скоро выйдет. — Веном наклонился вперёд, уперев локти в колени, солнце ласкало загорелую кожу, в которой хватало тепла, желая погладить. Не так маняще, как у смертельно сексуального мужчины, которого Хонор не так давно имела в своей постели, но она готова поспорить, что у Венома не было проблем со свиданиями, даже с такими глазами. Губы Венома чуть изогнулись.

— Я всегда думал, что Дмитрий выберет кого-нибудь более… искушённого. — Дразнит, подумала она, мужчина с глазами гадюки дразнил её для своего развлечения.

— Ты напоминаешь мне восьмилетнего приёмного брата, который у меня когда-то был, — сказала она, продолжая выполнять упражнения на растяжку. — Он обычно кидался в меня комками грязи после того, как я принимала душ, потому что считал это забавным. — В Джареде не было подлости, и она действительно поддерживала с ним связь какое-то время, пока возраст и время не разрушили их отношения. — Но после того как я запустила грязь ему в спину, всё это перестало быть забавным. — Выражение лица Венома стало недовольным. — Я была трудным ребёнком.

Странно — она была на десятилетия, столетия моложе, и в этот момент ей захотелось преодолеть расстояние между ними, взъерошить его волосы и поцеловать в щеку с нежностью.

Прежде чем она смогла избавиться от необъяснимого чувства, Сорроу сбежала по ступенькам, одетая в брюки, похожие на брюки Хонор, и тёмно-синюю футболку с названием известного ирландского бара.

— Хочешь вытащить член и что-то доказать? — спросила девушка с притворной нежностью, очевидно, услышав заявление Венома. Жуткие зрачки вампира сузились до острых точек.

— Будь осторожна, котёнок, а то поцарапаешься о свои же коготки. — Зашипев на него, Сорроу подошла к Хонор на траве.

— Дмитрий, должно быть, действительно ненавидит меня, — пробормотала она. — Под его началом столько мужчин, а он посылает Венома.

— Котёнок? — Сорроу обнажила крошечные клыки примерно вдвое меньше обычного размера.

— Он называет их зубками котёнка. — Веном, подумала Хонор, заметив ярость в глазах Сорроу, либо понятия не имел, с чем играет… или есть какая-то идея.

— Мы начнём с базовых приёмов, — сказала она, сделав мысленную пометку попросить Дмитрия подтвердить, была ли она права насчёт факта, что Веном специально давил на девушку, чтобы оценить уровень её контроля.

Сорроу наклонилась ближе и понизила голос.

— Ему обязательно смотреть?

— Если скажешь ему уйти, он получит ещё большее удовольствие. — Веном в этот момент ответил на звонок по мобильному телефону, откинувшись в расслабленной позе, что, она не сомневалась, могло измениться в мгновение ока. На днях Хонор проведёт спарринг с вампиром — после первого боя с Дмитрием. Её бедра сжались при мысли о том, что она сцепится со своим сексуальным, опасным любовником, их тела будут потными и напряжёнными. — Просто не обращай на него внимания, — сказала она, возвращая разум в настоящее. Сорроу глубоко вздохнула.