— И я так думал.

Дмитрий встретился взглядом с этими безжалостными голубыми глазами.

— Тогда зачем заставлять мертвеца ходить?

— Возможно, я знал, кем ты однажды станешь. — Холодный ответ архангела. — «Или, возможно, потому, что не только ты дал клятву в том ужасном месте».

Дмитрий запустил руку в волосы.

— Стоит посмеяться надо мной, Рафаэль. Я предупреждал тебя не связываться с охотницей, но нахожусь примерно в таком же положении. — Хонор становилась слишком важной, принуждение было не только сексуальным, не только физическим.

— Это не сложно, — отметил Рафаэль.

— Иметь при себе охотника. — Но она была не просто охотницей. Она женщина, которая пробудила воспоминания о жизни, которую он потерял вечность назад.

Смех Ингрид… Прошло очень, очень много времени с момента, как он слышал его в последний раз, но когда Хонор засмеялась, ему показалось, что он почти может протянуть руку и коснуться своей жены. Странное безумие, с которым у него не было желания бороться — сердце болело от потребности, которая пережила бессмертие, пережила все его пороки, пережила его собственную волю.

— Ты делал анализ её крови? — Вопрос Рафаэля был прагматичным. — Образец должно быть легко достать, учитывая, что Гильдия хранит единицы запасной крови всех своих охотников.

Игнорируя боль в груди, Дмитрий взглянул на архангела.

— Ты так уверен? — Рафаэль не ответил, потому что ответа не требовалось. Они бы не стояли здесь и не вели этот разговор, если бы Хонор не была важна.

— Я бы не хотел, — сказал он вместо этого, — чтобы ты потерял ещё одного смертного.

— Иногда выбора нет. — Он подумал об Иллиуме. Ангела по-прежнему тянуло к смертным, хотя он потерял человеческую женщину, которую любил, увидев, как она вышла замуж за другого мужчину. Синекрылый ангел присматривал за её семьёй, пока та женщина не умерла, а затем он присматривал за её детьми и детьми её детей… Пока они не разбрелись по всему миру, и маленькая горная деревушка, где родилась его любовь, не перестала существовать. Выбор есть всегда.

— Нет, Рафаэль, — сказал Дмитрий в ответ на ледяной тон в его голове.

— Я был рядом с тобой веками, но если прикоснёшься к ней, это будет стоить моей верности.

«И я сделаю всё возможное, чтобы убить тебя».

В нечеловеческих глубинах этих глаз, которые видели, как прошло тысячелетие и более, появился намёк на какие-то безымянные эмоции

— Значит, она не только важна. Она твоя.

Подойдя ближе к стеклу, он уставился на город, начинающий ярко сиять серебром в лучах рассвета.

— Я не знаю, кто она. — Но она подходит. Он взял её кровь и сделал тест несколько дней назад, движимый непостижимой потребностью. Токсин, который превратит смертную в вампира, не свёл бы её с ума и не оставил бы Хонор разбитой оболочкой очаровательной, неотразимой женщины, которой она была сегодня.

«Ты ведь знаешь, тебе нужно только спросить».

«Для твоего избранного контракта не будет. Я знаю».

Они с Рафаэлем сражались на протяжении веков и сорились, но были связаны узами настолько глубокими, что те держались, даже с возрастом и потери человечности.

«Проблема в том, что, я думаю, меньше всего Хонор хотела бы стать вампиром».

Ещё одно молчание между мужчинами, которые знали друг друга так долго, чтобы не боялись. Дмитрий нарушил молчание.

— Что сказал Наасир? — Вампир, один из Семёрки, в настоящее время находился в недавно восставшем городе Аманат, некогда драгоценном камне в короне архангела Калианны, а теперь её доме.

— Что моя мать относится к нему как к любимому домашнему животному. — В тоне Рафаэля сквозило мрачное веселье, смешанное с чем-то более опасным.

— Похоже, она поняла, кто он.

— Это не секрет. — Хотя происхождение и способности Наасира широко известны узкому кругу.

— По крайней мере, она приняла его. — Предоставляя им постоянный поток информации от Аманата без присутствия Рафаэля.

— А ангел, которого Джейсон оставил вместо себя?

— Калианна игнорирует Изабель, что хорошо. — Крылья архангела заблестели в первых лучах солнца. — Ты всегда был моим клинком, Дмитрий. Скажи — должен ли я был убить её? — Дмитрий встретился взглядом с нечеловеческой синевой его глаз. Между ним и Рафаэлем были столетия дружбы и боли.

— Возможно, — сказал он, думая о женщине с хриплым смехом и улыбкой, которая преследовала его в воспоминаниях, — существует второй шанс.

Хонор сидела за своим маленьким обеденным столом, блокнот, который дал ей доктор Рубен, был закрыт, на горизонте забрезжил рассвет. В нескольких зданиях всё ещё сверкали залитые светом офисы, но день уже близился, солнце тепло светило на востоке. На его фоне чётко вырисовывалась Башня, казавшаяся как-то мягче в этих странных, хрупких сумерках.

Дмитрий, подумала она, никогда не показался бы мягким.

Её тело продолжало тлеть от медленного ожога его поцелуя и прикосновений. Даже факт, что они продвинулись немного дальше после её флэшбэка, не мог приглушить воздействия. Чувственность Дмитрия была мощной, столь же необузданной, сколь и утончённой, столь же тёмной, сколь и терпеливой. Убаюкивающей. Соблазняющей. Хонор прекрасно знала, что он управлял их встречами, приучая её к своим прикосновениям, своим поцелуям, своей силе. Она не возражала против исследования чувственности с мужчиной, который знал об удовольствии больше, чем она могла себе представить; Хонор доверяла ему в постели.

Конечно, подумала она с улыбкой, вставая, чтобы приготовить завтрак, у неё не было намерения позволять ему продолжать руководить танцем, как только они станут настоящими любовниками. Она доела хлопья и собиралась налить чаю, когда кто-то постучал в стеклянную стену, выходившую на её квартиру. Развернувшись, она потянулась за пистолетом, засунутым за пояс джинсов… и увидела крылья серебристо-голубого цвета, подсвеченные восходящим солнцем. Иллиум ткнул большим пальцем через плечо в сторону Башни.

Кивнув, она наблюдала, как он снижался, а затем пронёсся над городом в захватывающем дух цветовом шоу, ещё более поразительном на фоне рассветного неба. Когда к его крыльям присоединились крылья полуночи и рассвета, Хонор ошеломлённо вздохнула, всё ещё совершенно очарованная преображением Елены. Вместо того чтобы зависнуть рядом с Еленой, Иллиум выполнил резкое вертикальное погружение, от которого сердце Хонор подскочило к горлу, прежде чем повернулся, чтобы подняться, а затем взлететь обратно с той же скоростью, облететь вокруг Елены и оказаться рядом с ней. Игривость в его движениях говорила о дружбе между этими двумя.

Это единственный тревожный звонок, которым ей придётся поделиться с Эшвини, подумала она с усмешкой, направляясь переодеться в менее рваную футболку, приняв душ.

Но когда вошла в спальню, обнаружила, что отказывается от футболки в пользу топа с короткими рукавами и круглым вырезом, который подчёркивал фигуру и ярко-красного цвета. Он не стеснял движений, даже не открывал большого декольте, но это самая сексуальная вещь, которую она надевала с момента нападения. Это было приятно.

Нанеся лёгкий макияж, в том числе помаду цвета мака, она собрала волосы в тугой хвост и пристегнула оружие. Было слишком жарко, чтобы прикрыть наплечную кобуру курткой, температура за ночь резко подскочила, поэтому Хонор пожала плечами и оставила всё как есть.

Когда она вышла из дома, у обочины на холостом ходу стоял красный Феррари с откидным верхом.

— Я и не знала, что заказала услугу самовывоза, — сказала она вампиру на водительском сиденье.

Глава 24

Одетый в накрахмаленную белую рубашку с расстёгнутым воротом и чёрные брюки от костюма, он выглядел как какой-нибудь высокооплачиваемый руководитель, направляющийся на утреннюю встречу, его глаза были затенены зеркальными солнечными очками, которые хотелось сорвать, чтобы она могла прочитать его взгляд.