— А Фаваши? — спросила она, и только потому, что смотрела прямо на Дмитрия, заметила, как напряглась его челюсть.

— Она выглядит нежной, но перемалывает своих врагов сапогом. — Жестокий итог. Не так давно Хонор узнала, что у Дмитрия когда-то была любимая жена. Теперь она поняла, что у него, возможно, была любовница-архангел.

— Неудачно расстались? — Из-за ревности её слова вышли резкими. Дмитрий выгнул бровь.

— Проницательный кролик. — Да, он знал, как надавить на её кнопки. Но, как ни странно, она знала, как надавить на его.

— Думаю, если архангел бросила тебя, это был удар по мужскому самолюбию.

— Я и не знал, что у кроликов есть когти. — Дверь в дом открылась прежде, чем Хонор успела ответить на этот забавный комментарий.

Подняв глаза, Хонор увидела высокую, худощавую вампиршу с телом супермодели, пухлыми губами экранной сирены и кожей цвета мокко, которая сияла на солнце — всё это было безупречно продемонстрировано в кружевном, атласном халате изысканного цвета бронзы, который едва доходил до середины бедра.

— У всех этих женщин нет одежды? — пробормотала она.

— Мы прервали её во время кормления, — протянул Дмитрий, когда они поднимались по ступенькам. Джиана побледнела, но не смотрела на Дмитрия… и знание в её глазах было убийственным.

— Я не знала, — прошептала она, сжав дверной косяк. — Когда приняла приглашение, я не знала. И когда увидела тебя там, не причинил тебе вреда. Пожалуйста, ты должна помнить. — Хонор положила руку на предплечье Дмитрия, останавливая его.

— Этот аромат. — Насыщенный и сладкий, и богатый. — Я помню.

«— Извини. Держи, хочешь воды? — Поскольку её похититель, который контролировал остальных, в тот день не удосужился дать ей воды или еды, она выпила столько, сколько смогла.

— Спасибо.

— Нет, не надо. — Приглушённые рыдания. — Я не могу тебе помочь. Пожалуйста, не проси об этом.

Хонор услышала паническую дрожь страха в этом голосе, знала, что от этих тонких рук спасения не будет.

— Кого ты боишься?»

— Кого ты боишься? — снова спросила она, встретившись с тёмными, как оникс глазами. Джиана, казалось, замкнулась в себе. Обняв своё дрожащее тело, она отступила в молчаливом приглашении.

Внутри дом был таким же элегантным, как и территория, гармоничный и относительно современный декор — много света, стены выкрашены в сочный кремовый оттенок. Искусный портрет Джианы висел на одной стене — обнажённая натура, прекрасно выполненная в томном эротизме и обрамлённая с простотой, которая привлекала внимание к искусству, а не к окружению. Декор безупречно перетекал из коридора в комнату, в которую их привела Джиана, яркие всплески цвета создавали мебель.

Рухнув на один из диванов с драгоценными камнями, Джиана упёрлась локтями в колени, обхватив голову руками.

— Я не спала с того дня, как оставила тебя там. — Хонор испытала ту же странную смесь гнева и жалости, что и в том подвале.

— Связана была я, но ты слабее. — Даже сейчас это казалось невозможным. Тогда это вызвало у неё почти истерический смех.

Дмитрий прислонился к креслу, в котором сидела Хонор — тигр без поводка. Он ничего не сказал, но по выражению лица Джианы, вампирша точно знала, с чем столкнулась.

— Всегда такая слабая, когда дело касается его, — прошептала она, и слёзы покатились по прекрасным щекам. От отчаяния она стала ещё уязвимее и женственнее. Волосы на затылке Хонор встали дыбом. Её мастерски разыграли? Или поразительная привлекательность Джианы была не чем иным, как отвлечением от горя, которое, казалось, разрывало на части? — Даже увидев, что он сделал, — продолжила женщина, — я не смогла предать его.

— Кого? — спросила Хонор.

— Ты больше не можешь хранить его секрет, Джиана. Он планирует сделать это снова.

Рыдание сотрясло худое тело вампирши.

— Знаю. — Утерев слёзы, она потянулась к ящику маленького столика, чтобы вытащить уже знакомый текстурированный конверт. — Он прислал мне его. — Хонор знала, что найдёт, но всё равно взяла его и вытащила вложенную карточку.

«Возможно, это понравится тебе больше. Я не говорил остальным, но это пара, мужчина и женщина. Тебе они понравятся, да, мама?»

Глава 26

Голос Хонор перешёл в шёпот.

— Мама? — Вампиры фертильны примерно до двухсотлетнего возраста, и дети, которых они зачинали или рожали до этого момента, были смертными. Но Джиане было, по меньшей мере, четыреста. Именно Дмитрий решил вопрос о том, как ребёнок Джианы мог выжить, чтобы совершать такие зверства.

— Джиана была молодым вампиром, живущим под контрактом, когда родила Эймоса. Её сына Обратили, благодаря его заслугам. Он очень умён, был предназначен для работы в Башне.

У неё кровь застыла в жилах, несмотря на то, что прежние подозрения в том, что Джиана была одарённой актрисой, умерли быстрой смертью — в материнской любви не было ничего рационального.

— Пожалуйста, скажи, что это не он. — Дмитрий коснулся её волос, ласка была неожиданно нежной.

— Нет.

— Он всегда был таким… — Она проглотила термин, который хотела употребить, увидев пустоту в глазах Джианы. — Эймос… изменился так, как не должен был, когда его Обращали. — Джиана надтреснуто рассмеялась. — Он сошёл с ума, Дмитрий. Как случается с теми, о ком мы никогда не говорим. — Откидывая назад густые чёрные волосы с тонкими коричнево-красными прядями, резкими движениями, она встретилась взглядом с Хонор, в её же глазах был внезапный, неистовый гнев. — Ты знала это, охотница? Небольшое меньшинство Обращённых сходят с ума во время трансформации. — Как и до каждого охотника, до Хонор доходили слухи, но впервые они подтвердились.

— Если это правда, я бы предположила, что ангелы устранили проблему. — Ангелы удерживали власть не потому, что умели.

Гнев Джианы угас так же быстро, как и проснулся, острая боль оставила глубокие борозды вокруг пухлых губ.

— Безумие Эймоса не чёткое. Оно напоминало тихую, подкрадывающуюся заразу. В возрасте ста лет он начал проявлять первые признаки, а в двести лет я уже больше не могла их отрицать. — Она во второй раз вытерла щёки, по-видимому, не подозревая, что её халат распахнут вверху, обнажая изгибы высокой и упругой груди. — К тому времени, когда ему исполнилось триста, я поняла, что ничего нельзя сделать. Я посвятила себя обузданию его излишеств, чтобы не привести к казни. — К удивлению Хонор, Дмитрий подошёл и присел на корточки перед Джианой, взяв руки женщины в свои.

— Он твой сын. Ты защитила его. Он знает, что его действия неправильны, но выбирает продолжать. — Настоящий психопат, подумала Хонор, вспомнив, как Эймос успокаивал её после того, как ударил в живот.

«— Не надо было меня злить. — Он поглаживал её по спине с насмешливой заботой. — Я привёл тебя не для того, чтобы делать больно. — Его губы скользят по её подбородку и горлу. — Так что будь послушным питомцем и делай, что говорят.

Тогда она укусила его за ухо, да так сильно, что почти оторвала кусок. За это он ударил её так сильно, что она потеряла сознание… и, проснувшись, обнаружила, что истекает кровью».

— Это безумие. — Дрожащий голос Джианы прорвался сквозь ужасные воспоминания, в её тоне звучала мольба. — Оно им движет. — Хонор не была так уверена, Эймос показался ей холодно умным человеком, который, как сказал Дмитрий, предпочёл упиваться своими садистскими наклонностями, а не пытаться бороться с ними. И не только это… он сознательно взращивал болезнь в других.

— С ним поговорили, когда узнали о пристрастиях, — голос Дмитрия был мягче, чем Хонор доводилось слышать, — предупредили и предложили помощь. Он предпочёл уйти. — Нижняя губа Джианы задрожала, а затем она упала в объятия Дмитрия, её крики были такими первобытными, что всё тело сотрясалось, будто кости вот-вот развалятся на куски.

У самой Хонор заболело сердце, глаза горели материнским сочувствием.