Посмотрев ей в глаза, Иллиум произнёс:

— Я Иллиум. — Хонор угрожающе оскалилась на любопытство в его золотистых глазах.

— Хонор.

Дмитрий быстро кому-то позвонил и открыл дверь со стороны водителя.

— Если Валерия попытается что-то сделать, — бросил он Иллиуму, — оторви ей руки.

Голубокрылого ангела совсем не обеспокоил приказ. Вдобавок к очевидному доверию Дмитрия, такая реакция ясно говорит о том, что, Иллиум не просто красивая мордашка.

Хотя, подумала Хонор, уловив острый ум в этом выражении лица, когда Иллиум говорил с Дмитрием, он точно способен использовать влияние внешности в своих интересах.

— Елена и Рафаэль возвращаются, — произнёс он. — Будут около шести.

Кратко кивнув, Дмитрий сел в машину.

— Хонор, хватит заигрывать с Иллиумом. Только подпитываешь его тщеславие.

— Он прав. — Иллиум обошёл машину и открыл ей дверь. — А ещё, в отличие от некоторых, я джентльмен.

Когда она села в машину, встретилась взглядом с ангелом и задумалась, кто же кроется за этой красивой внешностью, очарованием и голубыми крыльями?

— Спасибо. — Его взгляд был оценивающим… почти нежным.

— Ты не такая, как остальные.

— Что?

Дмитрий уехал прежде, чем Иллиум смог уточнить. Оглянувшись, она увидела, что он провожает их с задумчивым выражением лица, расправив крылья утреннему солнцу. Серебро отражало свет, создавая ощущение миража.

— Мне казалось, — начала она, когда Иллиум исчез из виду, — ангелы выше вампиров в пищевой цепочке.

Но Иллиум подчинялся приказам Дмитрия.

— Он — один и Семёрки, приближенных к Рафаэлю, — пояснил Дмитрий, когда они выезжали за ворота. — А я ими руковожу.

Правая рука Рафаэля. Теперь его положение яснее.

— Мне ещё не доводилось встречать ангелов, похожих на Иллиума.

Несмотря на невероятную внешность, он был более «очеловеченным», чем любой другой бессмертный, с которыми ей доводилось встречаться. Тяжёлый взгляд.

— Флиртуй с ним, если хочешь, но ты — моя. — Суровые слова шокировали… и нет.

— Не знаю, что вообще между нами, — сказала она, признавая то пламя, что горело между ними с самой первой встречи, — но знаю, что для моего психического здоровья, мне стоит держаться от тебя подальше.

— Плохо, — сказал он так же безэмоционально, как и когда стрелял в Валерию. Это пугало.

Разумный ответ. А вот неразумно, что она хотела коснуться его угловатого подбородка, который каким-то образом, смягчал Дмитрия. Невероятно.

— Если до этого дойдёт, я умру за свободу, — призналась она. — Я больше никогда не стану пленницей. Ни твоей, ни чьей-то ещё. — Эту клятву она дала себе на больничной койке, и готова сдержать её ценой своего сердца.

Дмитрий легко переключил передачу.

— Хонор, я не намерен тебя ломать. — Резкий тон сменился чёрным шёлком, греховным и дразнящим, а насыщенный аромат шоколада проник в самые кости Хонор. — Планирую соблазнить. — Всплеск тепла в теле, импульс влечения, который не следовал никаким правилам рационального поведения… И навязчивая идея, с которой она не могла бороться.

— Дмитрий, хоть одна женщина тебе отказала?

— Одна. — Он улыбнулся уголком губ, пробуждая желание обхватить лицо и коснуться своими губами его. — Я на ней женился.

Дмитрий не знал, почему сказал это Хонор. Ведь ни с кем о таком не делился. Знал лишь Рафаэль, и архангел уважал желание молчать на этот счёт и не бередить незаживающую рану. — Томми, — произнёс Дмитрий, меняя тему, когда Хонор открыла рот, чтобы спросить про единственную женщину в его долгой-долгой жизни, которая держала его сердце, — это Томас Бэкворд III.

Хонор вперилась в него, но поняла намёк.

— Томми — сокращённое имя.

— Валерия подтвердила.

Когда она поняла, что мольбы и просьбы не сработают, сменила тактику и решила обменять информацию на жизнь. В итоге, обошлись парой сломанных костей. Дмитрий ломал те же кости, что были повреждены у Хонор, судя по рентгеновским снимкам.

«— Прошу, Дмитрий, — всхлипывала Валерия. — Не становись монстром из-за смертной. — Дмитрий улыбнулся в искреннем веселье.

— Дорогая Валерия, я стал монстром задолго до твоего рождения. — Он стал им, когда сожгли его дом, лишая лучшего в жизни».

— Пока ты была наверху, Веном обыскал местность, — проговорил он, возвращаясь из воспоминаний, которые вечность его преследовали, — и сказал, что Томми ушёл в подполье.

Хонор заёрзала на кресле, и до него донёсся лёгкий аромат полевых цветов.

— Он не может знать, что мы вышли на его след. — Её аромат обернулся вокруг него, затрагивая то, что не удавалось ни одной женщине.

— Нет, — подтвердил он, стискивая руль, — но ему хватает связей, чтобы понять в каком направлении мы идём.

Хонор заметила складки в уголках его губ, и у неё зачесались пальцы разгладить их. Сумасшествие. Это убьёт её.

— Мы едем домой к Томми, — продолжил он. — Посмотрим, что сможем найти.

Этот дом такой же показушный, как и дом Валерии. Витиеватые линии на молдингах, уродливые обои, которые вероятно покупались из-за цены, а не для красоты, мебель неуместная и в цветастый орнамент, которая настолько же уродливая — и дорогая — как и обои. Но главная — спальня.

— Ого, — протянула Хонор, уставившись на огромную круглую кровать с атласными простынями и тысячью подушек отороченных мехом. — Не думала, что помимо порнофильмов, у кого-то есть такие кровати. — Не сдержавшись, она подняла взгляд. — Зеркальный потолок. Я в шоке.

Дмитрий начал смеяться… Такой дикий и прекрасный звук, который резко оборвался.

— Хонор, выйди из комнаты. — Ледяной приказ.

У Хонор сдавило внутренности. Так просто развернуться, выйти и дать ему защитить себя — именно это и пыталось сделать опасное существо — но поступить так значило уступить ублюдкам, которые пытались её уничтожить.

— Я больше не стану убегать, — возразила она спокойно, хотя внутри бушевал гнев. — Покажи. — Один напряжённый момент тёмные глаза изучали её.

— Хонор.

— Есть битвы, — тихо сказала она, выдерживая его взгляд, в котором скрывалось так много тайн, — в которых женщины должны сражаться сами.

Его скулы стали отчётливее.

— Позади тебя.

Чёрно-белая фотография занимала всю стену от пола до потолка. На ней изображена обнажённая женщина, запястья которой были закованы в цепи, а ноги раздвинуты и прикованы к полу. Голова у неё была опущена, лицо скрывали волосы. По одной стороне груди тела кровь из ран, откуда кормился вампир. Этой женщиной была Хонор.

Подойдя к образу, который угрожал вернуть её в кошмар, Хонор достала кинжал и медленно, методично начала разрезать его на лоскуты.

— Я забыла, — призналась она, подавляя ярость, бурлящую внутри, — что они фотографировали.

Щёлк. Щёлк. Звук затвора вновь унизил, хотя она считала себя закалённой против всего, что уроды могли с ней сделать. — Затем они принесли видеокамеру. — А значит, где-то есть видео с ней. Видео, где она пытается не кричать, когда Томми издевался над ней.

Поэтому она забыла — не могла вынести стыда, что другие, возможно даже её друзья, увидят её пленённой, беспомощной и униженной… но не полностью забыла.

— Мы найдём оригиналы фото и видео. — Дмитрий с тихой и контролируемой яростью начал ходить по спальне, обыскивая пустые полки. — Он хранит их для себя. Это секрет, потому что понимает, если распространит фото — и я приду перерезать ему горло.

— Ты не знаешь этого наверняка. — В груди Хонор разлилась тяжёлая и невероятная боль. Дмитрий подошёл и помог ей снять последние куски фотографии, наблюдая, как и их она уничтожает.

— Несмотря ни на что, — начал он, когда последний кусок упал к её ногам, — эти фото никогда не увидят свет.

В его глазах она увидела леденящее душу обещание смерти.

Томми не самый умный из мужчин — они нашли карты памяти с фотографиями и видео в стенном сейфе.