Снимаю раздражающий к концу дня усех, бросая в резное кресло, и выхожу на балкон.

Холодный ветер Нижнего Царства обжигает кожу. Возьми себя в руки, Рит.

– Повелитель! – за спиной раздается взволнованный голос Улаша. – Случилось ужасное! Неслыханное!

– Что такое? – мгновенно подбираюсь, прокручивая в голове все возможные варианты. Кто-то нарушил границы Царства? На дворец напали? Что?

– Вам лучше самому все увидеть, – кланяется хранитель покоев.

Проклятье! Спешу за нагом по пустым коридорам, тормозя у спальни брата. Из-за двери доносятся громкие крики.

– Пустите! – давешняя девица бьется в крепких руках стражников.

Тёмные волосы полностью скрывают лицо, серое платье служанки разорвано. На полу валяется белый платок. Шумно втягиваю воздух, ощущая запах свежей крови. Это немного пьянит, пробуждая инстинкт охотника. Великий наг!

Вайбахо в полутрансформированном обличье шипит, отдергивая руки от других стражей, которые стараются держать ситуацию под контролем. Мокрые волосы облепляют злое лицо, рядом рыдает, не забывая сыпать проклятьями, его любимая наложница. Почему-то тоже насквозь мокрая.

– Что здесь произошло? – спрашиваю, обводя присутствующих тяжёлым взглядом.

– Она сумасшедшая, – прорывается что-то, кроме оскорблений. – Она окатила нас водой во время…

Звонкая пощечина заставляет ее замолчать.

Правильно. Нельзя наложнице говорить прежде хозяина. Женщина должна знать свое место.

– Девушка напала на нас, – презрительно сплевывает брат. – Надеюсь, в воде не было яда.

– Это правда? – сурово спрашиваю.

Девчонка поднимает голову, глядя испуганно. Губы разбиты, щеку перечеркивает длинная, кровоточащая царапина, скорее всего, от когтей Вайбахо. Смотрит, как котёнок.

– Я нормальная, – пищит, не в силах нормально разговаривать.

– А про воду?

– Правда, – сокрушенно опускает голову. – Кроме яда. Обычная, грязная.

Рыдания наложницы усиливаются.

– Зачем? – отслеживаю каждую её эмоцию.

Неужели подослали? Не похоже. А если все-таки? Змеи преисподней!

– Я хотела дорогу спросить, – шмыгает носом. – А потом увидела, что она его, – поднимает глаза, – жрет!

–Что? – Вайбахо давится воздухом в приступе смеха.

Могу предположить, чем парочка тут занималась, но перепутать ЭТО с едой? Сколько лет ей? И в какой изоляции её воспитывали?

– Ну, кушает, – поправляется.

Губы невольно растягиваются в улыбке. Смешной котенок.

В спальню, причитая и шурша юбками, заходит Кальяни. Распущенные волосы наскоро прикрыты шарфом, а платье заменяет просторный, многослойный халат.

– Какой стыд! – женщина картинно заламывает руки. – Какой позор! – девушке прилетает звонкая пощечина. – Как ты, маленькая дрянь, оказалась одна на мужской половине?!

– Матушка, – сжимаю кулаки, чтобы не сорваться, – почему эта девушка в платье служанки? Я, кажется, объяснил, что она моя гостья!

Матушка замирает на секунду, беря эмоции под жёсткий контроль.

– Не думала, что я должна советоваться при распределении обязанностей, сын, – отвечает удивленно Кальяни. – Ты сам поручил заботиться о гареме.

– Моего слова недостаточно? – поднимаю бровь вверх. – Я оставил гостью с Рухамой.

– Она такая рассеянная, – улыбается женщина. – Рухаме давно пора на покой…

О, великий наг! Как же сложно.

Прерываю все разговоры жестом.

– Не хочу больше слушать оправдания. Всем спать, а девчонку ко мне в покои.

– Но…

Матушка удивленно хлопает глазами.

– И не заставляй меня вникать в дела гарема, – бросаю, выходя.

– Я сохраню твоё сокровище, – произносит с показательной нежностью.

Проклятье!ния еды до порки плетью.

– Черт-те что, – нервно вгрызаюсь в грушу.

Нужно придумать, как сбежать из этого филиала дурдома в отдельно взятом гареме. И как можно быстрее.

– Девушкам нельзя ругаться, – тут же поправляет женщина. – Нужно быть скромной, тихой, послушной. Речь должна литься, как мед из чаши.

Дверь в комнату практически слетает с петель.

– Внимание! – раздается громкий голос. – Госпожа Кальяни!

Рухама сразу поднимается на ноги, жестом показывая, что мне нужно сделать то же самое.

В помещение входит женщина лет пятидесяти на вид. Пышное синее платье так щедро расшито камнями, что его хозяйка издалека напоминает новогоднюю ёлку. Особенно

Марьяша Лескова, студентка третьего курса.Я – идиотка. Прихожу к такому выводу в очередной раз.

Оказывается, она его не ела, а к-х-м… почти ела… ну… точнее, совсем не ела, но ртом… Мерзость какая. Ещё и истеричный смех этого, как его? Вайбахо!

Стыдно-то как! Они там, а я со своим ведром и без предупреждения…

Елки зеленые! Нельзя же быть такой глупой! Нельзя! Делаю глубокий вдох, клятвенно обещая себе включать мозги. Хотя бы иногда.

Щека горит огнём, губы начинают опухать, превращаясь в два вареника. Хорошо, что здесь зеркала нет, а то в обморок упала бы от ужаса.

Две девушки в белых платьях заботливо ведут по коридору вслед за мужчиной в расшитой узорами жилетке.

– Когда зайдёшь в покои, – инструктирует меня у двери, – сразу опускайся на колени. И ни в коем случае, не поднимай головы! Повелитель подойдет к тебе, и нужно поцеловать край халата. На ноги подниматься нельзя! Понимаешь?! – он очень эмоционально жестикулирует. – Следуй за ним ползком.

Воображение рисует, как я, аки гусеница, извиваюсь, пытаясь догнать Повелителя. Он при этом бегает кругами по комнате, периодически отмахиваясь газетой. Брр…

– А вы можете ещё руками так помахать? – спрашиваю, стараясь не открывать рот, чтобы не тревожить губы. – Жарко.

– О, змеи преисподней! – мужчина закатывает глаза. – За какие грехи ты оказалась во дворце?! Все! Не заставляй господина ждать.

Двое прислужников в чёрных париках распахивают двери, украшенные изображениями змей.

Ожидаю увидеть что-то эпическое, как в турецких сериалах. Всё же покои местного правителя.

Комната не кажется огромной. На полу – белый мрамор с красными прожилками, будто кровеносными сосудами. На стенах искусная мозаика. Кобры разных окрасов резвятся среди зелёной листвы.

Завороженно смотрю вокруг, отмечая каждую деталь. Потолок в виде купола, кажущегося бесконечно высоким за счёт игры освещения. Колонны, покрытые золотой чешуей, разделяют пространство, при этом не уменьшая его. В противоположной от входа стороне – выход на балкон, укрытый живой завесой из незнакомого растения. Слева располагается огромная кровать. В первый момент кажется, что на ней легко разместится рота солдат, может, даже полк. Нет душных, пыльных балдахинов, золотых кистей, только синие простыни.

Делаю несколько шагов, чтобы получше рассмотреть мозаику, но спотыкаюсь о какой-то выступ.

Ну да… мне же положено на колени падать. Отличное напоминание для гостей!

Но упасть не дают сильные мужские руки. Поднимаю глаза, встречаясь с его взглядом.

Высокий, сильный, с каштановыми волосами, прижатыми золотым обручем. Ярко-зеленая горящая радужка с вертикальным зрачком.

Кажется, надо поцеловать полу халата. Скашиваю глаза на мускулистую грудь и обнаруживаю отсутствие одежды. Краска заливает лицо по самые уши.

– Здравствуйте, – смущённо выдыхаю ему в лицо, забыв о давно нечищеных зубах, как-то не до того в этом мире было. – Я тут вашу семью рассматриваю, – шепчу, стараясь не думать о боли в лице. – Большое гнездо было. Да?

Что я несу? Боже мой!

Мужчина задумчиво смотрит на стену, изучая мозаику, продолжая держать меня на руках.

Что-то не так сделала? Или без поцелуя разрывается пространственно-временной континуум? Эх! Была – не была!

За неимением халата с трудом дотягиваюсь до кобры на обруче и громко чмокаю её в мордочку.

От неожиданности мужчина разжимает руки, роняя меня. С визгом приземляюсь на что-то мягкое и немного скользкое. Опускаю взгляд.