— Все очень плохо, Грег.
— У тебя? — Я быстро перебирал в уме, что такого могло произойти, и ляпнул первое попавшееся в голову. — Тебя наказали за то, что ты дал мне ту пилюлю? Я могу возместить ее стоимость, я ставил на себя в обоих боях, так что у меня уже больше трехсот золотых скопилось…
Брат поднял голову и недоуменно моргнул:
— Что? Какая еще пилюля… А, понял. — Он криво усмехнулся краешком рта. — Нет, эти пилюли никто не считает толком. Некоторые мои коллеги их чуть ли не на каждой миссии «используют». А потом они всплывают на черном рынке, да… Неважно. Деньги придержи, кстати. Пригодятся…
— Так что случилось-то? Не тяни! У тебя вид такой, будто…
— Император умер, Грег.
— Что?
— Умер, говорю. Отбегался наш Парис.
Я встал и неспешно прошелся по комнате. Дошел до столба для тренировок, задумчиво поскреб ногтем пятно сажи прямо напротив моих глаз. Вернулся обратно, вновь сел рядом. Риман все это время молча наблюдал за мной с некоторым безразличием во взгляде. Наконец, я вздохнул и сказал:
— Слушай, а какая разница? Ну умер и умер. Я его в жизни не видел, не знаю, какой из него правитель и человек, зато знаю, что родители и Кира до сих пор в рабстве где-то у орков — и это в том числе и его вина. Мне этого достаточно, чтобы не испытывать к нему теплых чувств. Почему тогда тебя это так сильно расстроило?
— Расстроило? — Брат рассмеялся. И мне откровенно не понравились легкие нотки истерики в его смехе. Отсмеявшись, он мотнул головой. — Нет, Грег. Плевать я хотел на этого упрямого, слепого, своенравного осла. Если не сказать грубее. За каких-то несколько лет он умудрился испоганить все, что с таким трудом выстраивал его отец. Окончательно рассорился с Камеццо, позволил оркам катком пройтись по всем северным землям почти без сопротивления, начал десятки реформ, не доведя до конца ни одну из них… Армия в печальнейшем состоянии, аристократия недовольна урезанной вольницей, маги год назад и вовсе едва не взбунтовались после некоторых его эдиктов… Ума у него хватало, это да. Но какой толк от этого ума, если человек не умеет им пользоваться?
На последних словах Риман в сердцах ударил кулаком по скамейке. Глупее поступка не придумать — скамья-то была такой же каменной, как и все вокруг. Взвыв от боли, он встряхнул ушибленной рукой и внезапно успокоился. Лицо перестала искажать кривая гримаса. Я молча коснулся его руки и скастовал восстановление. Риман аккуратно повращал исцеленной конечностью:
— Спасибо. Так вот. К демонам Париса. Если бы умер только он — я бы только порадовался. Следующим в очереди на престол был его дядя, герцог Легойский. Глава Щита и Кинжала, мой непосредственный начальник. Человек он специфичный, местами чересчур жесткий… Но правитель из него вышел бы в разы лучше, чем Парис. Собственно, большую часть своих удачных решений Парис принимал как раз под влиянием дяди. Жаль, что влияние это было довольно ограниченным…
Я вздохнул, чувствуя, к чему он клонит:
— Он тоже умер?
— Да. И обе его дочери — тоже. В одну ночь все прямые наследники Левара Златоглавого тихо скончались в собственных постелях без единого следа насильственной смерти. Ни магических эманаций, ни следов яда, ни взломанной защиты. Ничего. Во дворце и еще двух поместьях, под всеми мыслимыми и немыслимыми защитами. — Риман покачал головой. — Не представляю, как это возможно и кто на такое способен. Канцелярия сегодня как кипящий котел, все носятся и не понимают, что делать. Информацию пока скрывают, но не сегодня, так завтра объявят официально…
Я легонько провел рукой по лысине, задумавшись: последнее время этот жест стал у меня машинальным. После подземелий я частенько отбрасывал волосы с глаз, особенно когда уходил в себя — уж слишком они отросли. Ну а с тех пор, как облысел, руку уже не останавливали волосы и привычный жест переместился ближе к макушке, став чем-то средним между почесыванием и поглаживанием. Наконец, я сказал:
— Кажется, теперь я понимаю твое… эээ… настроение. И кто теперь первый в очереди к трону?
— Никто. В том-то и дело. Непрямых родственников, теоретически способных претендовать — более чем достаточно. И у всех одинаково слабые позиции. Я могу навскидку назвать человек пять, которые имеют самые большие, но плюс-минус равные шансы. И мало кто из них захочет уступать другому просто так, по доброте душевной…
— Будет грызня.
— Именно. И дай боги, чтобы она не вышла за пределы кулуаров и измерения, у кого… кхм… меч длиннее и тяжелее! Империю ждут тяжелые времена, Грег. Да и южане с орками щелкать клювом не будут, мигом воспользуются любой удобной возможностью…
— А что насчет моего теоретического освобождения? Оно вообще возможно в такой ситуации?
— Возможно. Да, формально в такой ситуации нужно именно императорское помилование, но не думаю, что это помешает. Найдут лазейку. Только вот… — Риман печально покачал головой. — Я уже не уверен, что открывать правду о тебе будет верным шагом. В грядущей неразберихе каждый обладающий будет ценным приобретением для любого аристократа, и остаться нейтральным для тебя будет очень сложно. Да и непонятно, будет ли продолжаться финансирование обучения обладающих. Денег на тренеров, алхимию и прочее должна уходить просто бездна. Если поток государственных денег перекроют — вас точно расхватают поодиночке все власть имущие, а претенденты на престол — в первую очередь. И будут платить за вас сами. С одной стороны — дорого, с другой — вы будете их личной гвардией, которую можно использовать как душе угодно.
Я пожал плечами:
— А какая разница? Ну буду я сидеть на денежном крючке не у самого императора, а у какого-нибудь захудалого графа. Невелика беда. Зато на границу с южанами точно не отправят. Может, даже получится выбрать какого-нибудь аристократишку с родовым гнездом поблизости от границы с орками, и уговорить его на поиски родителей…
— Во-первых, ты чем учителей в школе слушал? Или забыл, что рассказывали про устройство империи? — Брат поднял палец и сымитировал интонацию нашего старого учителя, который когда-то учил не только его, но и меня тоже. — На границе с орками все поселения являются свободными от податей в связи с постоянной угрозой с севера… Кхе-кхе… Наделы трех баронов непосредственно граничат с орками… Кхе-кхе…
Я понял, к чему он клонит и, поморщившись, подхватил:
— … ими являются бароны Генссен, Тахан и… эээ… третьего не помню. Да, я понял, про что ты. Они все трое бедные, как храмовые мыши.
— Именно так. Мало того, что половина поселений от налогов освобождена, так еще и, стоит столичным войскам уйти, как орки набегают, потому что собственных дружин баронам не хватает, чтобы все дыры закрыть. А когда из столицы вновь присылают помощь — этих воинов надо кормить и обслуживать, что тоже обходится недешево. Так что свободных денег у них никогда нет, и тратиться еще и на тебя они не смогут. Да и веса у них толком нет. Даже если попробуют подступиться к обладающим — их просто шуганут более сильные аристократы и бароны отступятся.
— Ну хорошо. На север попасть навряд ли получится. Но все равно…
— Ты не дослушал, Грег. Во-первых, да, скорее всего, ты так и останешься в столице, по крайней мере первое время. Большая часть аристократов живет в поместьях здесь и родовые замки посещает раз в год. Но есть и во-вторых. Есть вероятность… — Он неопределенно покрутил рукой в воздухе. — … столкновений. Между аристократами. Навряд ли дойдет до полноценной гражданской войны или раскола империи, но… Не знаю. Грязи будет более чем достаточно в любом случае. Я не хочу, чтобы мой брат в этом участвовал. Да и ты навряд ли сам бы хотел.
— То есть мне все-таки надо выиграть свободу на турнире? — Хмуро уточнил я. — А если его отменят? Траур по безвременно почившему императору, все дела?
— Могут и отменить… но навряд ли. Скорее, приостановят на пару дней. Народ требует хлеба и зрелищ, а в такое время проще оставить народ наедине со зрелищами, пока в верхах все устаканивается.
