Глубокая ночь, а я сижу на кухне завернутая в полотенце после душа, пью зеленый чай и наблюдаю, как Ромка роется в моем холодильнике, ища, из чего можно сделать бутерброд. И это ощущалось таким привычным и естественным, словно происходило ежедневно.

– Давно набил? – спрашиваю, замечая тату под левой лопаткой, ее не было раньше. Он оборачивается, кладя на хлеб пару кусков колбасы и сыра.

– В период трехмесячного запоя после твоего отъезда. Ты в Дубае с подругой косточки грела, а я тут бухлом заливался, – откусил бутерброд, уминая сразу треть и, забрав мою кружку, запил моим чаем. Вот что за дурацкая привычка? Мог же себе отдельно налить.

– Меня туда Гришина с собой потянула, мое грустное тулово осевшее после больницы у нее на диване, видимо, ей очень надоело, и она решила меня реанимировать, – забрала обратно чашку, допивая остатки чая.

– Помогло?

– В какой-то степени. С ее дивана я съехала, сняла квартиру, правда, потом Ковалев присоседился, но это уже другая история, – он, дожевав бутерброд, отвернулся к раковине, чтобы вымыть руки, а я, воспользовавшись моментом, подошла ближе, проводя пальцами по контуру татухи. Мотоциклетное колесо и лиса, выполнено филигранно, прорисовка шикарная, на переднем плане перед колесом хвост лисы, а сама она позади и лишь мордочка выглядывает с другого края. – Красиво.

Обернулся, ловя меня в свои руки, притягивая ближе, оставляя поцелуй на моих губах.

– Я бы утащил тебя снова в постель, но скоро рассвет, и мне вставать через три часа, – еще один поцелуй, уже более откровенный и снова отстранился.– Я снова уйду рано, у меня завал на работе.

– Пошли спать, – нежно проводя пальцами по его щеке. Я не против второго раунда секса, но спать хотелось больше.

Меня вырубило почти моментально, едва голова коснулась подушки, я даже будильник Франца не слышала утром, ни как он собирался, ни как уходил. Давно я так крепко не спала. Потянулась в постели, замечая на подушке стикер с размашистым почерком Ромки: «Доброе утро, Соня-засоня», улыбнулась, он раньше всегда с утра присылал мне именно такое сообщение. Набросив халат, пошла варить кофе, и умываться. Наконец, устроившись на диване с чашкой кофе, выключила режим полета у телефона и офигела от количества сообщений, посыпавшихся ото всех подряд, Гришина, Васина, Егор, Ромка, а еще уведомление от банка, что на карту поступили деньги. Не успела прочитать от кого перевод, как на экране телефона высветился номер Егора.

– Доброе утро! – расслабленно зевнула в трубку.

– Доброе оно было часа три назад. Ты дрыхнешь еще, что ли?

– Встала недавно. Что-то случилось?

– В семь часов сегодня взяли твоего Ковалева прямо в аэропорту. Поэтому собирайся и езжай ко мне, подъедет один мой хороший знакомый, поможет тебе заявление на этого ушлепка правильно составить. Там у него целый набор, твое будет вишенкой на торте.

– Хорошо. Минут через двадцать буду.

Как оказалось, Гришина и Васина звонили мне, чтоб донести ту же новость. Порадоваться, поздравить и искреннее пожелать, чтоб Ковалев за содеянное надолго отъехал в места не столь отдаленные. А вот перевод оказался от Франца, и сумма там была приличная. Только какого лешего непонятно. Спонсировать меня решил, что ли? Ладно, с этим я позже разберусь, сначала к Егору съезжу. Допив остатки кофе, пошла собираться.

***

Вставать с постели сегодня совершенно не хотелось, а вид спящей Сони и вовсе рождал грешные мысли, если была бы возможность отменить все сегодняшние дела и остаться тут рядом с ней я бы обязательно это сделал, но ни отменить, ни отложить сегодня я ничего не мог к своему великому сожалению. Поэтому стараясь не разбудить Соню, вылез из-под одеяла. Выпив кофе, оделся и спустился на подземную парковку. Надо еще домой заехать, чтобы переодеться и пересесть на машину. Несмотря на недосып проведенная ночь рядом с Софьей, что-то внутренне во мне зажгла, вызывая эмоциональный подъем и прилив сил. Эта женщина всегда именно так на меня и действовала, заставляла чувствовать себя живым, подсвечивая нужные моменты и добавляя перца в мою жизнь. Она как клеймо, выжженное в моем сердце , отпечатанное в душе и как бы я ни хотел, как бы не поворачивалась жизнь, я оставался однолюбом, и, видимо, это уже не изменить, да и не хочется менять. Хочется только как можно скорей вернуться к ней.

Но день выдался тяжелым, помимо завала с новым проектом, была еще текучка по центру, да и Шатохин с подготовкой к мотофестивалю периодически дергал.

Зарывшись с головой в бумаги, напрочь забыл про обед, и если бы Кирилл не завалился в кабинет с пакетом из доставки, я бы так и сидел на одном кофе.

– Хватит уже джобу воркать, выспись хоть немного, – дожевывая лапшу из коробки, выдал Силин, смотря на мое невыспавшееся лицо.

– Плохо выгляжу?

– Пока не пугаешь, но еще чуть-чуть и начнешь.

– Проект утвердим и отосплюсь.

После перекуса, Силин, прихватив утвержденные и подписанные бумаги ушуршал.

А вместо него внезапно вошла в кабинет Лаврова.

– Франц, а что это за денежные вливания в мою персону? Это ты секс так оплатил? Только подумай раз десять, перед тем как отвечать, – нахмуренные брови и воинственный вид вызвал лишь мою улыбку.

– Это за вчерашнюю гонку.

– Это твои. Мне-то зачем.

– Мне они тем более не нужны. Ты ради них в это ввязалась. Получите, распишитесь.

– Уже не нуждаюсь. Ушлепка этого, который бывший муженек, сегодня взяли в аэропорту. С прошмандэ своей возвращался из Турции. Егор с утра позвонил, вот ездила, заявление писала.

– Соф, делай с этими деньгами, что хочешь. И хватит на меня волком смотреть. Иди лучше сюда, – откатился от стола на стуле, протягивая к ней руку. Улыбнулась и, плюхнувшись мне на колени, обвила руками мою шею.

– Мог с утра просто сообщение прислать, а не стикер на подушку.

– Побоялся, что у тебя звук на телефоне не отключен, и я тебя разбужу.

– Ты сегодня допоздна тут?

– Боюсь, что да. Но завтра к часам шести уже освобожусь. Есть предложения?

– Давай предложения будешь ты озвучивать, я девушка свободная, а вот у тебя дочь, которой ты нужен.

– Договорились, – притянул к себе, беря в плен ее губы. И мысли о работе мгновенно покинули голову.

– Кхм, Кхм, – раздалось возле двери, и я нехотя оторвался от Сони. Шатохин стоял у порога и приподняв бровь, улыбался, – простите, что я вас отвлекаю, но я тут через весь город бумазейки тащил, уделите минуточку. Потом продолжить можете.

– Спасибо за разрешение Михаил, – улыбнулась Лаврова, вставая с моих колен перед этим коротко поцеловав меня в щеку. – Без тебя Шатохин мы бы не разобрались.

– Я тебя сегодня на трассе увижу? – у Михи тут же включился режим учителя.

– Нет. Я отдыхаю. В понедельник приеду.

– В субботу уже заезд.

– Да помню я, помню. Не волнуйся так. – И повернувшись ко мне. – Ладно, я пошла, а то он еще на «кольцо» потащит. Набери мне, как освободишься.

– Конечно.

– Помирились? – Шатохин положил на стол бумаги и развалился в кресле напротив.

– А сам не заметил, капитан-очевидность?

– Поздравляю. Наконец-то это чудо свершилось. Может, рычать на людей меньше будешь.

– И не надейся.

Стрелка часов давно перевалила за полночь, когда я постучал в дверь Лавровой, даже не надеясь, что мне откроют, но, к моему удивлению, она не спала.

– Разбудил? – спросил, проходя в квартиру, сразу ловя ее в свои руки и срывая поцелуй.

– Нет. Ужинать собиралась.

– Ночной дожор?

– Ага. За бумагами засиделась. Я у отца на заводе осваиваюсь, вот пришлось домой кое-что тащить.

– Трудоголизм Софья Денисовна неизлечим, так что вы поаккуратней с этим. Это я вам из собственного опыта говорю.

– Учту. Но пока мне все нравится.

– Егор же вроде должен был занять место управляющего на заводе? – младший Лавров как-то сам говорил, что отец готовит его на свое место.