Надо ехать искать Ленку и уже закрыть этот вопрос с документами. Завтра мне не до нее будет, весь день расписан по часам, еще и встречу с Сорокиным надо в расписание впихнуть.

Когда я остановил машину возле старой «засраной» общаги меня внутренне передернуло от одной мысли, что моя дочь могла тут жить, не забери я ее тогда с собой. Переполненные мусорные баки в нескольких шагах от входа в подъезд. Вонь, смрад и стаи бродячих собак и крыс. Спящий алкаш в подъезде прям вишенка на торте, завершающий эту картину, наполненную беспросветным отчаяньем. Внутри оказалось не лучше, ободранные, обшарпанные, исписанные стены, загаженные площадки. Дверной звонок не работал. Выругался, постучав в дверь носком ботинка. В ответ тишина. У*бал еще пару раз, сдерживаясь, чтобы с ноги не выбить ее на хрен.

– Кто такой смелый бл*ть? – раздалось за дверью, и она, наконец, распахнулась. Мужик неопределенного возраста, подпитый, с сигаретой во рту при виде меня сразу подобрался. – Те че надо?

– Ленка дома?

– Какая?

– Смирнова.

Мужик, перекинув сигарету на другой край рта, отступил в сторону, пропуская меня в захламленный коридор.

– Третья комната, – бросил, скрываясь за соседней дверью.

Я не сразу ее узнал. Мало что осталось от той симпатичной женщины, которой она когда-то была. Сейчас передо мной сидела пропитая насквозь алкашка неопределенного возраста с опухшим лицом. Остриженные коротко волосы, давно не мытые, были собраны в куцый хвост. Напротив нее за столом спал, уткнувшись в сложенные руки какой-то мужик. В комнате спертый воздух и вонь.

– Какие люди пожаловали! Сам барин явился! А где псы твои дворовые? Хвосты поджали? – ее хриплый смешок вызвал отвращение. – Будешь? – произнесла, потянувшись за бутылкой водки и плеснув себе в чашку, выпила залпом.

– Нет, спасибо. Выйдем. Поговорим.

– Тут базарь.

– Я сказал, выйдем.

– Он сказал! Надо же! – заголосила Ленка, отчего ее собутыльник заворочался.

– Не вынуждай меня применять силу, – процедил сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не схватить ее за шкирку как паршивую кошку и не вышвырнуть в коридор.

– Да, надо же… – снова начала Смирнова, но у меня уже заканчивалась терпение.

– Встала и вышла,– зло обрубил, не давая ей договорить.

– Да, ладно, ладно. Не быкуй, – она встала, вскинув руки в примирительном жесте.

Находиться в этом клоповнике даже лишние десять минут было невозможно, поэтому, подталкивая Ленку к выходу, спустился к машине.

– Садись.

– А карета-то понтовая, – и снова этот хриплый смешок, омерзительный. Тратить лишние слова на нее не хотелось, как и заводить с ней какие-то разговоры не касаемые напрямую того вопроса, с которым я сюда был вынужден приехать.

– Мне нужно, чтобы ты подписала документы…

– Хрен тебе, – перебила на половине фразы, чем взбесила еще больше. Нервно повел головой, сдерживаясь изо всех сил.

– Дослушай до конца, бл*ть. Ты за пять лет не вспомнила о существовании дочери, не надо тут изображать из себя мать-героиню. Назови сумму, сколько ты хочешь денег и поставь подпись на отказ от родительских прав. Сделай хоть что-то для своей дочери хорошего, не усложняй ей жизнь.

– Что вот так просто любую сумму забашляешь? – наверное, я все-таки идеалист, ибо все еще надеялся, что она сейчас спросит про Варвару, а не про бабки. Но чуда не произошло.

– Любую, – ответил, не поворачиваясь в ее сторону и приоткрыв окно, подкурил сигарету, чтобы хоть немного перебить запах, что от нее исходил.

– А если я пятьсот тысяч попрошу?

– Получишь пятьсот.

– Сначала бабки потом подпись, – нажал на кнопку, заблокировав двери машины, и потянулся к папке с доками. Протянув ей документы и ручку, достал из бардачка заготовленную пачку денег. Честно думал, что попросит больше. Но она оценила нашу дочь в пятьсот тысяч, в пятьсот. Даже не в миллион.

– Подписывай, вот деньги, – бросил пачку на панель.

– Настоящие, что ли? – в голосе и страх и восторг.

– Проверь.

Она дрожащими руками вытащила из пачки купюру и посмотрела на свет.

– Смотри, если обманешь…

– Подписывай, – произнес с нажимом.

Пока она все заполняла, я выкурил уже вторую, стараясь унять бурлящий вулкан эмоций, душевное месиво. Выходило плохо. Но когда она закончила, сжав зубы, сдержался, проверил каждый лист, дабы исключить возможность еще одной вынужденной встречи с этим подобием женщины. Убрав документы, кивнул на пачку денег и разблокировал двери. Она жадно схватила пачку, разделив ее на части, рассовала деньги по карманам своих засаленных штанов, остатки засунула в лифчик.

– За подгон спасибо.

– Свободна.

Дождавшись пока она выйдет, тронул машину с места снова закурив, вроде радоваться надо, но на душе было тошно. Бросил взгляд на панель, на часах уже было больше пяти, надо еще по пробкам успеть добраться до детского сада, а то Варя обижается, когда я ее забираю последней.

Меня разбудил телефонный звонок, оторвав голову от подушки, впервые ощутила, как у меня болит все тело. На экране телефона мигал номер Уварова. Отвечать не хотелось. Он снова будет меня куда-нибудь звать, ресторан, кино, выставки, а я сегодня ни петь, ни рисовать. Переключив телефон в режим полетов, снова уронила голову на подушку и сама не заметила, как снова заснула.

Когда я в следующий раз открыла глаза, на часах уже был полдень. Морщась от боли в плече и колене, отскребла себя от постели и поковыляла в душ. В последний раз я слетала с мотоцикла, когда мне было лет пятнадцать, я уже и забыла, насколько это больно и неприятно. Теплые струи воды скользили по коже, прогоняя сон, голова начинала работать и так некстати подкидывать мне воспоминания о вчерашнем дне. Хреновом дне во всех отношениях. Выбравшись из душа, завернулась в халат, кадры вчерашнего дня проносись в памяти и это не были кадры падения или флирта с Уваровым, это был Франц, его руки, губы, тепло и аромат его кожи, и … Черт! Хватит. Надо идти варить кофе и перезвонить Илье. Не стоит витать в облаках, с них очень больно падать, я уже через это проходила, и мгновения полета совершенно не стоят сломанных крыльев.

Стоило только выключить режим полетов на телефоне, как тут же посыпались уведомления о пропущенных звонках и сообщения с просьбой перезвонить, Егор, Гришина, Уваров. Я прямо сегодня нарасхват. Набрала брату и, включив громкую связь, принялась колдовать над кофе, единственный волшебный эликсир, способный воскресить во мне бодрость жизни.

– Привет, систр! До тебя, как до президента не дозвонишься, – раздался басистый голос Егора, уже после второго гудка.

– Спала как убитая. Телефон вырубила. Что-то серьезное?

– Информацию по твоему благоверному, который оказался, не настолько уж верен, нарыл, спишу поделиться.

– Вещай, – произнесла, переключая кофемашину в режим варки.

– Греет косточки твой Алекс под Турецким солнышком, да не один, а с какой-то прошмандэ.

– Ну, счастья и любви я ему не пожелаю, жирно будет. Номер телефона его узнал новый?

– Конечно, уже скинул, сообщения посмотри.

– Спасибо большое.

– Там парни под него еще роют, говорят интересный тип твой Алекс, наши доблестные стражи порядка могут очень сильно им заинтересоваться в ближайшее время.

– И этому я буду безмерно рада. Готова даже проставиться твоим парням, если они этому посодействуют.

– Смотрю, разозлил он тебя не на шутку, – брат был как никогда близок к истине.

– Ты даже не представляешь насколько, – но наш разговор пришлось прервать, на дисплее высветился незнакомый номер, настойчиво пробивающийся уже третий раз за наш разговор. – Егор, я попозже перезвоню, тут кто-то очень сильно меня хочет, настолько, что телефон обрывает.

– Без проблем, – усмехнулся брат, отрубая вызов. Я же, наконец, налила себе чашку кофе и отхлебнув этот божественный напиток, приняла звонок.