Медленно, она снова и снова насаживает себя на мою твердую длину, не торопясь и доводя меня до не измождения. Я смотрю, как мой член исчезает в ее сладкой киске, так много раз, что сбиваюсь со счета. Загипнотизирован этим зрелищем, и все, что я могу делать, это стонать от удовольствия, когда она опускается на меня снова и снова.

Верона распадается на моем члене, испытывая мощный оргазм, заставляющий содрогаться все ее тело. Она отчаянно пытается продолжать кататься на мне, сбиваясь с ритма и вскрикивая. Схватив ее за бедро, я насаживаю ее на свой член, пока не извергаюсь в нее, глубоко постанывая.

Я закрываю глаза и наслаждаюсь этим ощущением. Черт, это лучше любого лекарства, которое они могли бы мне дать.

Верона падает мне на грудь, и я прижимаю ее к себе здоровой рукой. Я больше никогда не хочу ее отпускать.

— Я люблю тебя, — шепчу в ее волосы.

— Я тоже тебя люблю.

Она поднимает голову и смотрит на меня своими знакомыми глазами медового цвета.

— Ты будешь отличным папочкой, — говорит она, заставляя меня улыбнуться.

— И ты будешь отличной мамочкой.

Ее глаза наполняются слезами, и она наклоняется, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на моих губах.

— Я не могу дождаться, когда смогу подержать на руках нашего маленького сына или дочь.

В моем горле образуется комок, и я с трудом сглатываю.

— Я тоже.

Я не знаю, что ждет Верону и меня в будущем, но я знаю, что наша любовь победит все, что преподнесет нам жизнь. Вместе мы нерушимы, нас не остановить, и ничто никогда не разлучит нас.

Эпилог

Верона

Три года спустя

Ожидание — худшая часть. И я не говорю о том, чтобы просто ждать в кабинете Луки, уставившись в экран компьютера и ожидая, что что-то произойдет. Я имею в виду последние три года, когда мы ждали этого самого момента. Империя Константина Карбоне наконец пала. Он был арестован две недели назад, и благодаря видеонаблюдению Луки с беспилотника нам удалось обнаружить еще одну группу пленников, которых собирались продать для торговли людьми. Арест Константина Карбоне последовал за многолетним расследованием ФБР, в котором участвовали мы с Лукой.

Лука выложил все, что у него было на Константина, анонимно, конечно. Он все еще занимается некоторыми незаконными делами, к которым не хочет привлекать нежелательного внимания, но я думаю, он постепенно приходит к осознанию того, что вести себя честно намного проще... и безопаснее. И в последнее время это, кажется, единственное, о чем он заботится — обеспечить безопасность нашей маленькой семьи.

Мы терпеливо наблюдаем с помощью видеозаписи с беспилотника, как женщин и детей освобождают из транспортных контейнеров на заброшенном складе, где Константин держал их. Если бы не анонимная наводка Луки, кто знает, нашли бы их когда-нибудь. Константин определенно ни в чем не признавался с момента своего ареста и не был готов разглашать какую-либо информацию, которая могла привести к новым обвинениям.

— Ты их ангел-хранитель, — говорю я Луке, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку.

Он ничего не говорит в ответ, но я вижу, как по его лицу расползается улыбка. Я знаю, что он никогда в этом не признается, потому что ему все еще нужно поддерживать репутацию, но у моего мужа золотое сердце. Лука пожертвовал много денег, чтобы помочь финансировать приюты, в которые попадают женщины и дети после их спасения. Он не только спас им жизни, но и позаботился о том, чтобы они получили дополнительную помощь и уход, в которых они нуждались впоследствии.

Лука выключает запись.

— Это должно быть последние из них, — говорит он, и я почти чувствую облегчение, исходящее от него волнами.

Это был долгий и трудный процесс, но Константин наконец-то за решеткой, где ему самое место. И люди, которых он пытался продать — спасены. Мы сделали все, что могли, и теперь очередь судебной системы запереть Константина и выбросить ключ.

Дверь внезапно распахивается, и врывается Нико в сопровождении Бенито, быстро наступающего на пятки.

— Мамочка! — кричит он.

Мой маленький малыш ковыляет ко мне с крупными слезами, катящимися по его пухлым щекам. Он бежит прямо в мои объятия, и я подхватываю его на руки, крепко прижимая к себе.

— Что случилось? Ты скучал по маме и папе?

Он кивает, и его слезы мгновенно начинают высыхать. Я провожу пальцами по его темным волосам, пока он смотрит на меня проницательными серыми глазами. Он совершенно миниатюрная копия своего папочки.

— Спасибо, что отвлек его, пока мы разбирались с этим, Бенни, — говорю я с улыбкой.

Бенито выглядит запыхавшимся, когда подходит к столу.

— Я пытался занять его, сколько мог, но он говорил "нет" на все, что я предлагал, — выдыхает он с раздражением. — Мне больше нравилось, когда он был ребенком и все время спал, — признается он.

Я не могу удержаться от смешка. Бенито был лучшим крестным отцом, о котором мы могли мечтать. Он так защищает своего маленького крестника, никогда не выпускает его из виду. Кто знал, что он будет так хорош с детьми? Они с Нико лучшие друзья, и я часто слышу, как Бенито читает книги моему маленькому мужчине, когда думает, что рядом никого нет. Бенито не хочет, чтобы кто-нибудь знал, что он большой размазня, когда дело касается нашего сына, и я думаю, это так мило.

Нико извивается в моих объятиях, и я осторожно опускаю его на пол. Он бежит прямо к Бенито и хватает его за ногу, имитируя борцовские приемы против крупного мужчины. Бенито подыгрывает ему, и Нико визжит от смеха, когда Бенито поднимает его высоко в воздух, прежде чем осторожно поставить обратно на ноги.

— Ты не скучаешь по слезам и бессонным ночам, Бенито? — Спрашивает Лука.

Бенито увлечен Нико, но он качает головой.

— Нет, не уверен.

— Хорошо. Потому что Верона беременна.

Глаза Бенито вылезают из орбит, когда он встречается взглядом с Лукой.

— Ч- что?

— На этот раз мы надеемся на девочку, но если это будет мальчик, то тоже все в порядке, — говорю я, потирая свой плоский живот. У меня небольшой срок, так что пока живота не видно.

— Может быть, это будут близнецы, — предполагает Лука.

— О боже. Ты можешь себе представить? — Спрашиваю я.

— Нет! — Бенито выпаливает, и заставляет нас смеяться. Даже при том, что он любит Нико, я не думаю, что он смог бы справиться с двумя из них одновременно.

— Сколько их бы у нас не было, они будут любимы, — говорит Лука, кладя свою руку на мою.

— Да, так и будет, — соглашаюсь я.

Нико подбегает к нам, и Лука поднимает его на руки.

— Люблю тебя, папочка, — нежно говорит он.

— Я тоже тебя люблю, — говорит Лука.

Мне нравится думать, что мы с Нико вместе научили Луку тому, что любить кого-то — это легко. Мы любим его безоговорочно, и я знаю, что он любит нас точно так же.

Конец