В холле банка, внизу, послышался звон битого стекла. Мигом оторвавшись от окна, Бурков прильнул к экрану монитора компьютера, переключившись на сигнал камер наружного наблюдения. Ни одна камера не зафиксировала чьего — либо нахождения внутри здания. Но, несмотря на это, звон внизу повторился.

Не теряя времени, депутат, достал из выдвижного ящика офисного стола, пистолет «Удав», взвёл курок, и направил его на, крепкую деревянную офисную дверь. В кабинет никто не спешил входить, а вот звон разбитого стекла, повторялся с завидным постоянством, начиная действовать на нервы. Не сводя прицел Удава с двери, Бурков осторожно приблизился к ней. Прислушался.

Снаружи было тихо. Бесшумно. Не было слышно не единого шороха, не звука шагов, ни голосов. Все звуки остались снаружи, на заполненных белоглазыми безумцами улицах. Бурков решил, что ему просто показалось.

Звон разбитого стекла повторился. Плюнув на осторожность, бывший командир воздушно — десантного батальона, резко распахнул дверь, и рванулся вперёд, переводя стволом пистолета справа налево. На винтовой лестнице, обложенной плиткой, с расцветкой «под дерево», ведущей с нижнего этажа на верх, никого не было. Перила, с ограждениями из дорогого стекла, были целы. Бурков с подозрением покосился на две массивные колонны, расположенные с двух противоположных сторон от входа в кабинет, выполненные в античном стиле, венчавшие верхний и нижний пролеты этажей. Сооружения были массивными, и достаточно широкими, что — бы за ними мог спрятаться враг. Выбрав ближе стоящую к нему колонну, Николай Сергеевич, стал осторожно подбираться к ней, держа Удав наготове. Мягко, как кошка, он подкрадывался к месту предполагаемого укрытия, злоумышленника, как вдруг, откуда — то снизу, вновь донёсся звон стекла. Не теряя ни секунды, Бурков, метнулся к поручням, направив пистолет вниз, в поисках потенциальной мишени, на нижнем этаже.

— Не двигаться! — послышалось за спиной.

Бурков раздраженно поморщился. Его смогли выманить из укрытия, застав врасплох, выставив полным дураком. Самолюбие депутата, было больно уязвлено, когда он осознал, что сделай он ещё пару шагов к колонне — точно сцапал бы негодяя. К тому — же, этот гадёныш, спрятался за той колонной, единственной не попадающей в поле зрения камер. Конечно, добраться до неё, будучи не засеченным ни одной из камер, злоумышленник не мог. Казалось бы, сиди себе за монитором камер, промотай записи с них, на минутку назад, да и засечешь негодяя, а потом преспокойно сцапаешь. Но Николай Сергеевич, пренебрег одной из главных негласных солдатских правил, гласивших что «инициатива наказуема». Снова его выставили полным олухом. А уж когда, он, медленно повернув голову, узнал, кто именно совершил такое святотатство с его августейшей персоной, то едва не прокусил себе губу с досады.

— Брось пистолет вниз! — держа его на прицеле пистолета Макаров, потребовал Николай.

Бурков не стал сопротивляться, понимая, что сейчас находится в проигрышной позиции. Удав полетел вниз, загрохотав, падая на покрытый плиткой пол.

— В кабинет! — приказал Николай, указав стволом пистолета на дверь. Из окровавленной второй руки, он бросил на пол, неровные осколки битого стекла, того самого, с помощью которого выманивал депутата из кабинета. Бурков коротко усмехнулся, мысленно оскорбляя Николая, самыми последними словами, но повиновался.

Зайдя в след за депутатом, Николай, не сводя с него прицела своего оружия, запер дверь, повернув ключ в замке. Биатлонист оглядел роскошный кабинет. Рядом с большими панорамными окнами, окаймлёнными шикарными портьерами, стоял добротный компьютерный стол, дорогой отделки, орехового цвета. На столе стоял стационарный телефон и мощный компьютер, а рядом со столом, комфортабельное кресло на колесиках. Справа от стола, рядом с великолепным, черным лакированным журнальным столиком, стоял роскошный диван и кресла. Пол, был устелен дорогостоящим ковролином, а потолок увенчан, величественной люстрой. На полу, возле стен, находясь во включенном состоянии, стояли очистители воздуха, а рядом с ними, по аккуратно прикрепленному к стене кабель-каналу, куда — то на крышу, уходили провода от небольшого электрощита, запускающие какие — то, аппараты. Николай ещё не знал, что именно установлено на крыше, но судя по басистому жужжанию, доносившемуся откуда — то с крыши, что было слышно даже при закрытых окнах, машины там стояли весьма неслабые. Кабинет был подобран депутатом, что надо, красиво жить не запретишь, даже в условиях глобальной катастрофы.

— Как остановить мутацию у людей?! Как прекратить всё это?! — переходя на повышенный тон, спросил Николай.

— Никак — присаживаясь на диван, и не сводя глаз с биатлониста, честно ответил Бурков. — Антидота нет. Его просто не сделали. А действие газа необратимо. Тех, кто попал под его воздействие, уже не спасти.

Николай, ещё несколько секунд, с ненавистью смотрел на холенного подонка, а затем, бросился к компьютерному столу. Сев в кресло, он лихорадочно стучал по клавишам компьютера.

— Что ты пытаешься там найти? — с легкой ухмылкой спросил Бурков. — Думаешь, я держу здесь, какой — то компромат, или сведения, доказывающие мою причастность к этим событиям? Брось, тёзка. Неужели ты решил, что я вот так глупо, буду себя подставлять? Я думал, что ты умнее.

Николай, ещё некоторое время стучал по клавишам, затем, видимо бросив бесполезную затею, вскочив из-за стола, вновь навёл пистолет на депутата.

— Встать — задыхаясь от гнева, прошептал Николай. — ВСТАТЬ!

Предупредительный выстрел в потолок, особенно громко прозвучавший в закрытом кабинете, убедил Буркова, в серьёзности намерений биатлониста, по — этому, он поспешил подняться с дивана.

— Ты знаешь, для чего люди голосуют на выборах? А? Ты знаешь, зачем люди выбирают депутатов, президента? Не знаешь? — глядя глазами полными слёз и гнева, процедил Николай, наступая на депутата. — Не для того, что — бы такая мразь как ты, творила беззаконие, прикрываясь благими намерениями. А для того, что — бы те, кого люди выбрали, соблюдали закон и конституцию.

— Спокойно, спокойно — выставив руки вперёд, пятился назад Бурков. — Брось. Другие депутаты, приходят лишь воровать деньги из казны, а я, делаю благое дело. Я, если хочешь, делаю одолжение этому миру, исправляя ошибки Бога. Он создал людей несовершенными. А я всё исправил. Я. С идиотами надо бороться. С идиотизмом надо бороться. Да ты только посмотри, на всех этих выродков, носящихся внизу. Что ещё могло изменить их сознание? Уголовные сроки скажешь? Что, все бывшие уголовники, после отсидки, становятся на путь добропорядочности?

Отступая, Бурков обошел кабинет, и теперь его от Николая, отделал компьютерный стол.

— Раз ты такой правильный, тогда почему не выключишь свои очистители воздуха, и сам не подышишь тем, что наделали твои шестёрки? Если твои намеренья действительно направлены на всеобщее благо, с тобой ничего не случится. Давай, нюхни немного! Или боишься? — стоя с другой стороны стола, Николай не сводил оружия с депутата.

— Ты не спровоцируешь меня на такую глупость. Потому — что, овцам нужен пастух — невозмутимо отвечал Бурков. — Если не я, то кто будет управлять этим стадом дегенератов?

— Значит ты — Николай стал обходить стол с обратной стороны, заставив Буркова снова отступать по кругу. — Ты просто решил устроить геноцид, своего собственного народа, и думаешь, что тебя не постигнет наказание?

— От кого?! — нахально отвечал Бурков. — Кто сможет доказать мою причастность? Мэра и губернатора уже нет, а тебе никто не поверит. Я никого не боюсь, даже президента. Он тоже покорится. Все покорятся, когда мой препарат, пойдёт дальше. И ты меня не остановишь. Никто не остановит! Очистив этот город, пойду дальше! Вся страна очистится, все люди станут нормальными! И это всё — только моих тук дело! Военные скоро закончат чистку на улице, и тогда…

— Стоп, снято — внезапно потеряв интерес к беседе сказал Николай, бросив пистолет на компьютерный стол, и вновь усевшись кресло, принялся стучать по клавишам.