— Витамин. Давай, давай, быстренько, мне некогда — словно ярморочная зазывала, подстрекающая зеваку сделать ненужную ему покупку, противным голосом, ответила медсестра.

Бородатый мужчина, на соседней раскладушке, внезапно согнулся пополам, и на весь шатер разразившись громким кашлем.

— Чего такое?! Что случилось?! — обернулась к нему свинка, на несколько секунд упустив из вида Николая.

Бородатый так — же внезапно как начал, так — же внезапно и закончил кашлять. Медсестра хмуро взглянула на него, прищурив поросячьи глазки, и молча подала ему таблетку.

— Ну что? Принял? — вновь возвращаясь к Николаю, проскрипела свинка — балерина. — Давай — ка я проверю! Открой ротик — и с этими словами, Дюймовочка взяла Николая за нижнюю челюсть, по — варварски оттянув её вниз. — Скажи «а»!

— Ааа! — с болью прорычал Николай, вырываясь из цепких рук медсестры живодёрки. — Что вы такое делаете?!

— Зубки твои смотрю — ничуть не смутившись, ответила та.

— Скорее заговариваете! — держась за челюсть, выпалил Николай. — Причём тут мои зубы??? Что вы при таком освещении, можете увидеть???

— Ты чего такой буйный?! — уперев руки в толстенные бока, взвизгнула свинка живодерка. — Может тебе укольчик успокоительный поставить?

Бородатый мужчина, перехватив взгляд Николая, яростно замотал головой.

— Да я, это — ещё не до конца поняв, правильно ли трактует жесты бородатого, пролепетал Николай. — Извините, погорячился. Устал, нервы…

— Ну вот, другое дело — удовлетворенно ответила свинка. — А теперь спать ложись. Всем спать!

Все присутствующие в палате — шатре, моментально приняли горизонтальное положение. Бородатый, подмигнув Николаю глазом, тоже лёг на свою раскладушку. Ничего не понимающему Николаю, осталось только последовать примеру соседа.

В шатре погас свет. Через несколько минут, послышалось расслабленное мирное расслабленное посапывание, всех здешних обитателей. Лёжа в темноте, Николай, украдкой коснулся кармана, своих новеньких армейских штанов. Сквозь материю, его пальцы нащупали таблетку, скрытую им от медсестры. Стараясь двигаться тихо, Николай привстал, повернувшись к бородатому соседу.

— Эй — едва слышно зашептал Николай. — Эй, вы спите?

Словно в ответ на его шепот, бородатый разразился громогласным храпом, вздрогнув от которого Николай едва не слетел с раскладушки. Но, как только, биатлонист снова занял горизонтальное положение, храп моментально прекратился.

Что происходит? Николай точно понимал, что бородатый, явно пытается что — то сказать. Но что? Кто он? Можно ли ему доверять? И что за поведение было у этой тяжеловесной во всех отношениях, медсестры? Николай остро нуждался в ответах.

Всеобщее, почти хоровое посапывание, подействовало на Николая, самым прямым и непосредственным образом. Усталость от дороги, вместе со всеми стрессами, перенесёнными в пути, сделали своё дело, и вскоре, к хору спящих, присоединился ещё один солист — биатлонист Николай Никольский.

***

Утро началось, как это не странно, без осмотра врачей. Насколько сердобольно вела себя (или делала вид) медсестра, перед сном, настолько — же равнодушно, вели себя медики по утру. Никаких осмотров, проверок состояния, ничего ровным счетом. Куда улетучилось, вчерашнее стремление, поиграть в добрых докторов, Николай не понимал. И это лишь добавляло вопросов.

После побудки, мужчин из шатра, небольшими группами, стали выводить к душевым кабинкам и туалетам, для удовлетворения естественных потребностей, и последующего принятия водных процедур. Николай, ощутил немалое облегчение, нормально помывшись, впервые за несколько дней.

После завершения утренних омовений, всех мужчин повели в другой шатёр, для кормления. Военно-полевая кухня, порадовала весьма неплохим борщом, перловой кашей на второе, и компотом. Женщин, в этом шатре, из числа спасшихся, пока не приводили, что тоже добавило лишних мыслей подозрительному Николаю, однако объяснилось всё совсем просто — у женщин уходило чуть больше времени на, утренние прихорашивания, даже в таких, не самых привычных для них условиях, по — этому, мужчин, в виду более ранней готовности кормили раньше.

После завтрака, за Николаем пришли двое солдат, и коротко сообщив что его хотят видеть, молча повели к нескольким, стоящим рядом друг с другом, грузовым автомобилям, с раздвижными кузовами закрытого типа, с окнами и дверями, именуемыми военными передвижными пунктами управления, или, мобильными штабными модулями.

— Заходите, вас ждут — сказал один из солдат Николаю, указав на небольшую лесенку, ведущую к входной двери одного из модулей.

Николай, не задавая вопросов, поднялся по ступенькам, и вошел внутрь. Внутри, оказался довольно просторный, по меркам автомобильного кузова, кабинет, в центре которого стоял стол, и несколько офисных стульев, часть которых была занята, людьми в военной форме.

— Садитесь — сказал один из них Николаю, указав на один из свободных стульев.

Хотя допрос длился относительно не долго, Николаю так не казалось. После каждого нового вопроса, допрашивающие измеряли биатлониста пристальными взглядами, словно пытались просветить насквозь рентгеновскими лучами, затем некоторое время молчали, делая записи в свои рабочие папки, после чего, наступала пора новых вопросов. Николай без утайки рассказал всё, с того момента, как вернулся со спортивных сборов в город. Иногда он замечал плохо скрываемое призрение, в глазах бритоголовых вояк, например, когда рассказывал про свои столкновения с белоглазыми. Бравые ратники, явно не видели в начитанном биатлонисте, истребителя белоглазой нечисти. Однако, доказывать недоверчивым солдафонам свою правоту, Николай и не думал. Пусть себе думают, что хотят. Думать, вообще полезно.

Наконец, в очередной раз измерив Николая рентгеновским взглядом, один из военных, коротко произнёс:

— Идите, вы свободны.

— Так тошно — не моргнув глазом съязвил Николай, и вышел на улицу.

Солдаты, сопровождавшие до «допросной», терпеливо ожидали его возвращения, а дождавшись, сопроводили уже в здание института. Неискушенному взгляду могло показаться, что в стенах обители знаний, что до нашествия белоглазых, что после, совершенно ничего не поменялось. На стенах красовались портреты великих химиков: строго с картины глядел бородатый Менделеев, задумчиво смотрел куда — то в сторону круглолицый Парацельс, с лёгкой улыбкой, с книгой на коленях, взирал Фарадей. По просторному фойе, по — прежнему, туда — сюда сновали люди в белых халатах, с той только разницей, что если раньше это были молоденькие студенты, трясущиеся над сдачей предстоящей сессии, то теперь, это были врачи и мед сестры, трясущиеся совершенно по другим причинам. Одному из таких «трясущихся», с неприветливым выражением лица, солдаты и передали Николая. Лицо врача, и без того, не вполне притягательное, после такого внезапного «подарка» стало ещё более неприветливым, словно ему, в особо болезненной форме, отдавили ногу, или сунули под нос несвежие носки, однако, перечить солдатам тот не стал. Жестом велев следовать за ним, угрюмый эскулап долго вел его по коридорам, пока наконец не привёл в одну из аудиторий.

— Вот. Ещё одного вручили — обращаясь к своим коллегам, раздраженно произнёс угрюмый врач, после чего, поспешно удалился.

Здесь, за Николая взялись уже другие врачи, из чего, он сделал вывод, что поспешил с мыслями о равнодушии медиков. Их заинтересованность проявила себя в полной мере, когда они, налепив ему на голову целую кучу проводов на присосках, переключая различные тумблеры на каком — то хитроумном устройстве, стали проводить одним лишь им понятные опыты, постоянно следя за реакцией Николая, при этом совершенно не давая никаких пояснений. А он лишь сконфуженно сидел на стуле, обвешанный проводами, совершенно не понимая, что происходит, ощущая себя лягушкой, над которой скальпелем колдуют школьники на уроке биологии — к тебе вроде и относятся с легким пренебрежением, однако всем жутко интересно что у тебя внутри.