После очередного обмена ударами я сделал вид, что поскользнулся на мокром асфальте и потерял равновесие. Штурм решил использовать эту возможность, чтобы нанести сокрушительный удар мне в грудь, но… когда победа уже была так близка, я перехватил его правую руку за запястье, плавно блокируя движение. После этого мне оставалось только ногой заблокировать ему возможность для отступления, заведя ступню за его колено, и схватить за шею правой рукой. Штурм слишком поздно понял свою ошибку и не успел вырваться. Я «заломал» его, выкручивая руки, а потом… медленно и демонстративно сломал все четыре конечности, оставив трепыхаться на земле.

– Я же предупреждал, что сильнее тебя. – Попенял я герою, оттаскивая его под ноги Панацее.

Тот в ответ лишь скрипел зубами и старался не заорать от боли.

– Итак, Оружейник. Финальный босс сил зла. – Обозначил я своего последнего соперника, уже занявшего место в центре «ринга».

Тот не стал отвечать на подколки и сосредоточился на отслеживании моих движений.

– Что это? Алебарда? Тогда и мне стоит использовать оружие.

Щитки у меня на бедре раздвинулись, смещая «мышцы» нанокостюма, и я достал оттуда небольшой цилиндр. А потом тот начал расти, копируя манеру «раскрытия» алебарды Оружейника. Но поскольку я не был ограничен использованием настоящих технологий пространственных карманов, то процесс развёртывания моего оружия был гораздо более зрелищным. Через пять секунд у меня в руках была секира, которой я бился с Сочником. Правда, я украсил её узорами, золотыми вставками и драгоценными камнями. Надо же пафос как-то генерировать? А пафосное оружие подходит для этого лучше всего. Оружейник внимательно следил за моими действиями, и от меня не укрылось, как он недовольно сжал губы от вида моего оружия, признавая, что смотрится оно круче, чем у него.

– Начали! – Скомандовал я, и мы бросились друг на друга, замахиваясь ковырялками.

Лезвие алебарды Оружейника сверкало силовыми полями, которые могли резать сталь как масло. Но всё это не имело особого значения, потому что вне режущей части «древко» было обычной железкой. Алебарда и секира столкнулись и сцепились намертво. Лезвие алебарды конечно же разрезало лезвие секиры, но после этого края разреза достигли древка и намертво сцепились с ним, сжимая с двух сторон. Оружейник напрягал мышцы и сервоприводы, но разрушить или погнуть довольно толстую секиру из моего металла не мог.

Я взмахнул руками, притягивая противника поближе, и попытался пнуть его. Оружейник увернулся, но ценой этого манёвра было то, что теперь он держал алебарду неудобной хваткой, и ему приходилось напрягаться не для того, чтобы освободить оружие, а чтобы вообще не остаться без него. Несколько секунд мы занимались перетягиванием каната, после чего я смилостивился и расцепил наше оружие. Оружейник отскочил на пару шагов назад, наблюдая за тем, как восстанавливается лезвие моей секиры.

– Что это за технология? – Поинтересовался он.

– Нанороботы из полиморфного сплава. – Озвучил я официальную версию.

Что касается реальности, то… я сильно сомневался, что моя нынешняя форма существования имела хоть какое-то отношение к роботам и технике вообще. Скорее, это была качественная эмуляция, воссоздающая все те особенности «жидкого терминатора», о которых я знал. Но стоило копнуть чуть глубже, как выяснялось, что это не нанотехнологии, а очередная хренова магия. Впрочем, любая достаточно развитая технология для необразованных папуасов выглядит магией. А для образованных папуасов выглядит техникой, в устройстве которой они не разбираются. Вот кто из владельцев смартфонов знает, как там всё внутри устроено и работает? Замени кремниевые микросхемы на шаманское вуду, и никто не заметит разницы, если внешне устройство будет работать так же.

Вторая атака Оружейника была уже более осторожной. Он вознамерился отрубить кусочек моей секиры и при этом не попасться в ту же ловушку. Но для меня траектория движения оружия была очевидной из-за траектории движения частей тела Оружейника, так что я уклонился от удара и попытался достать его ударом в бок, обойдя справа, но он успел отпрыгнуть. Впрочем, он уже попался на мой финт, и теперь следовало «дожать» его примерно так же, как гроссмейстер разыгрывает комбинацию в шахматах.

Я нанёс стремительный удар по правой руке, который он был вынужден заблокировать древком алебарды. Вот только клинок моей секиры не ударил по древку, а обволок его, зажимая как в тисках. Используя преимущество анатомически более удобного рычага, я рванул алебарду по дуге вверх и влево, и сделал шаг вперёд, выходя из оптимальной дистанции для алебарды, что по сути превращало её из оружия в помеху. А дальше я отпустил древко, взмахнул секирой и обрушил её сверху-вниз на торс противника. Оружейник попытался отскочить, но не успел, и я располосовал его бронекостюм от груди до поясницы.

Ага, располосовал. Только в моих мечтах. Лезвие натолкнулось на прочную броню и оставило на ней лишь глубокую царапину. Но зато, чтобы сохранить левую руку, Оружейник был вынужден убрать её в сторону, и теперь он держал алебарду только правой рукой, плюс я находился на дистанции, на которой меня нельзя было эффективно атаковать.

В общем, совершив первую ошибку, Оружейник лишился инициативы, и дальше мог только уклоняться от меня, пытаясь разорвать дистанцию. Но я эффективно блокировал все его попытки защититься, наседая и раз за разом нанося удары, каждый из которых ставил его во всё более невыгодное положение. Закончилась эта серия ударов тем, что я пнул Оружейника в грудь и отправил в полёт на пяток метров. Конечно же, он смог сгруппироваться и не шлёпнулся на задницу, но нам обоим было понятно, что захоти я, и смог бы безнаказанно долбить его хоть полчаса.

В третий раз Оружейник подходил ко мне ещё более осторожно. Заняв идеальную позицию, он нанёс стремительный укол алебардой, используя её как копьё. Я поставил на пути копья лезвие секиры и позволил пробить его насквозь. Но когда древко алебарды начало приближаться к моему оружию, Оружейник понял, что сейчас он опять попадётся в ту же ловушку с захватом древка. Он попытался убрать алебарду назад, но тут уже я прыгнул вперёд, опять сплетая наше оружие воедино. В попытке помешать этому, технарь активировал что-то вроде электромагнитного импульса, который сверкнул электрической дугой. Вот только мой контроль электричества на такой дистанции был абсолютным, и я использовал его, чтобы усилить разряд и направить поток электронов обратно в алебарду.

Моё вмешательство привело к тому, что оружие Оружейника закоротило, и оно взорвалось в яркой электрической вспышке. Осколки алебарды брызнули во все стороны, высекая искры из камней. Мою секиру разорвало напополам, демонстрируя структуру жидкого металла. Но через секунду секира приняла свою изначальную форму, а вот алебарда так и осталась в форме обгоревшей кривой спички. Оружейник остался без оружия. Я принялся гонять его, размахивая секирой, от которой он пытался защититься обломком алебарды. Но я опять провернул свой фокус с превращением клинка в захват и вырвал древко у него из рук.

Убедившись в том, что Оружейник не торопится доставать из задницы вторую алебарду, я повесил секиру за спину и перешёл в рукопашную. Тут уже Оружейник вообще мне ничего противопоставить не мог, так как мастер карате из него был никакой. Он же технарь, а не реинкарнация Брюса Ли. В конце концов я избил его и отправил пинком с разворота в груду строительного мусора, в которую превратилась лестница, ведущая к банку. На ноги он после этого уже не поднялся.

– Да! Зло повержено! – Вознёс я правую руку над головой. – Земля спасена.

А через пару секунд у съёмочной группы закончилась плёнка в последней камере, и остались только телефоны, на которые они снимали происходящее дрожащими руками.

Осмотревшись по сторонам, я подошёл к Панацее и сорвал с неё ошейник, который тут же впитался в мой костюм. Но при этом я встал так, что моя левая нога стояла на решётке сливной канализации, куда через секунду и утекло моё ядро. Там я превратился в крысу и утёк в глубины труб. А Кризис остался, чтобы произнести прощальную речь.