— Я устала, уложи меня в кроватку, Ром. — но от ее прикосновения меня отдернуло как от укуса змеи. Не то. Противно как-то. Это не лёгкие касания холодных пальчиков Бельчонка. Хочу, чтобы только её отпечатки остались на моей коже, нельзя больше никому касаться меня.

— В моей кровати нет для тебя места.

— Зато в моей есть место для тебя. Поехали ко мне?

— Я сплю только в своей постели. — и это правда. Я трахал тёлок где попало, но возвращался спать к себе в квартиру один.

— Ты хотел меня, я это видела, что изменилось? Это из-за Бельчонка, так вы её зовете, она уже удовлетворила тебя? — «Бельчонок» прозвучало как ругательство, как что-то с родни слову шлюха.

— Не смей. Никогда больше не смей говорить о ней. А теперь прочь, ищу другого, кто согреет твою постель.

Вот почему Бельчонок. Вот почему я её хочу. Вот почему она должна быть со мной. Она чистая. Не сука, которая готова унижаться ради секса, а чистая девочка, для которой чувства выше секса. И пусть это не на руку мне, пусть это усложняет мой путь к её телу, но это делает моего Бельчонка эксклюзивной, игру интересной, а уровень более сложным. Я никогда не показывал девушкам чувства только желание, но ради Бельчонка, я сыграю по-другому. С ней я сыграю в любовь. Не потому, что она особенная, хотя за это ей третья звёздочка, а потому что я хочу, чтобы она сама отдалась мне, сама… Иначе она так и будет сбегать от меня, робеть и ёжиться, а мне нужно, чтобы она горела, стонала и просила сделать ее своей… Хочу, чтобы мне принадлежало не только её тело, а и её разум. Хочу и получу… Это как пари с самим с собой. Пари на Катю Богданову, на то что она подарит мне себя на мой День рождения. Одиннадцатого декабря я распакую свой подарок… Распакую, поиграю и забуду. А что? Не в одну же игрушку мне вечно играть. Это я её сейчас хочу, а наигравшись куколкой по имени Бельчонок, захочу новую куколку. Так всегда было и так будет…

Так срок мне две недели, поэтому не буду терять время зря, пойду поищу свой «подарок».

После пар Богданову надо искать в столовой. Надеюсь она не решила остаться голодной, лишь бы со мной не встречаться?

Не доходя до столовой, я вижу моего Бельчонка в компании с Марком Шахом. Она стоит ко мне спиной, но по её напряженной позе понимаю, что разговор не из приятных. Ускоряю шаг.

— Богданова, теперь моя очередь. Давай мы с тобой сегодня вечером переспим, а завтра утром ты нам с Ромкой скажешь, кто круче. А то мы с Ветровым уже года четыре соревнуемся и никак решить не можем. — говорит Шах вроде как Богдановой, но адресовано это точно мне. Он совсем мозгами тронулся, я же его размажу по этому цементному полу. Только вот Богданова… Когда она рядом, я не могу помахать кулаками. Она отбирает мой хлеб. А рука у нее тяжёлая, Маркушу вот прям аж перекосило от пощёчины.

— Шах ты будешь последним, кому я позволю притронуться к себе… — беру за плечи и отодвигаю мою девочку в сторону. Надо добавить этому придурку. Бельчонок подпрыгивает от моих прикосновений, не заметила, наверно, как я подошёл.

— Ром?… Ром, стой. Не надо. — перегородила мне дорогу. — Пожалуйста. Пойдём.

Смотрит прямо в глаза, за руки схватила, словно сможет меня удержат. Но в ее глазах столько тревоги, что не могу напугать её еще больше, хотя руки прям сами собой сжимаются в кулаки. Она так легко может остудить мой пыл- одним взглядом, одним касанием, одним словом.

— Шах, вали от сюда, иначе придётся уборщице смывать твою кровь с пола. — мне плевать, я могу и врезать, только с Бельчонком надо быть аккуратнее. Не хочу ее спугнуть дракой, поэтому придурку лучше уйти.

— Ромашка, а ты подобрел или поумнел? Раньше сразу бил, теперь предупреждаешь заранее. Богданова на тебя хорошо действует.

— Я повзрослел, Маркуша. А ты как был прыщавым школьником, который со мной девчонок не мог поделить, так таким и остался. Повзрослеть пора…

За спиной появились Гор и Дёма. До парней, по ходу, долетел слушок, что у меня намечается драка и они по привычке прибежали вдвоём меня растаскивать. Могли не торопиться, парни, теперь одна Бельчонок может меня сдержать. Она кстати всё время крепко сжимала мои запястья своими маленькими холодными ручками. Прогнать всех от сюда охота и согреть эти ручки…

— Шах, иди пока цел. И всем тоже пора расходиться. — прорычал Дёма. Все мигом усвистели. Мой брат умел задушить авторитетом, это даже срабатывало со мной, не говоря об обычных смертных.

Как только ситуация успокоилась, Бельчонок убрала руки и отступила от меня на шаг. Опять собралась смыться, но я уже всё решил и не собирался играть с ней в прятки, поэтому быстро схватил её за руки и для надёжности как обычно переплёл наши пальцы.

— Ром, не нужно… — Бельчонок смотрела на наши руки и пыталась разжать пальцы, но я не собирался этого делать. Приподнял за бороду ее голову и зафиксировал нежно, чтобы не сделать больно, но в тоже время, не давая возможности отвернуться.

— Объясни, почему ты снова бежишь от меня? — смотрел прямо в ее голубые глаза и не намеревался больше ждать, мне нужно ее заполучить и нет времени додумывать самому, что у ее на уме.

— Ром, послушай. Все решили, что мы с тобой переспали и ты меня бросил. Давай не будем продолжать притворяться парой, если и так все решили, что мы расстались. — Богданова говорила едва слышно, было видно, что она смущалась или боялась быть услышанной.

— Бельчонок, ты серьёзно? Мне чихать, что думают или решили другие. Меня волнуешь только ты? Почему ты настаиваешь на том, что нам нужно расстаться? Я этого не хочу. — я был серьёзен как никогда, она не может уйти, потому что я этого не хочу.

— Почему? Почему, Ром, ты хочешь притворяться парой вместе со мной?

Рома

— Тебе как обычно — котлету и салат? — спросил я у Богдановой, когда мы пришли в столовую. — Садись, я принесу.

Катя кивнула. Я чмокнул Бельчонка в щёку, чтобы ни она, ни любопытные студенты, которые следили за нами, больше не сомневались, что мы вместе, мы не расстались. Я больше не собирался допускать разговоров о наших ссорах и расставаниях с Богдановой. Бельчонок умная девчонка ей так просто не навесишь лапшу на уши и вопросы она задаёт совсем не риторические, а вполне конкретные: почему не хочешь перестать притворяться, зачем тебе эти фиктивные отношения со мной? У меня на все эти вопросы только один ответ: я хочу Катю Богданову и пока только её. Но это ответ не для Бельчонка, она от такого ответа мне и пощёчину отвесит как Шаху и закроется от меня да так, что я до конца жизни не доберусь до её сладкого тела. Поэтому я рассказал Богдановой другую сказку. Сказку о том, что я еще недостаточно взбесил Шаха, что не хочу надоедливого внимания девчонок, что решил изменить мнение о себе. Подумал, что пора переквалифицироваться с мачо, который использует телок только для секса (хотя они только для этого и нужны), в приличного парня, способного на серьёзные отношения. Не знаю на сколько в это поверила Бельчонок, но согласилась продолжить быть моей фиктивной девушкой. Это её «фиктивная девушка», «притворяться парой» совсем мне не нравились. Это держало между нами дистанцию.

В буфете взял котлету, салат и сок для Богдановой и кофе для себя и направился к столику, где уже сидели Гор и Демьян. Бельчонок сидела напротив Дёмы, о чем-то с ним мило болтала и улыбалась. Она очень красивая, когда так открыто искренне улыбается. По- настоящему улыбается. Мне она никогда не адресовала таких улыбок. Со мной она притворяется. Притворяется девушкой, притворяется милой, притворяется улыбаясь. Подумал об этом и разозлился.

— Бельчонок. Чем это мой брат заслужил такую твою ослепительную улыбку?

— Есть чем. — ответила Богданова, продолжая улыбаться и смотреть на Дёму.

Твою ж мать.

Я собирался быть нежным с Бельчонком, не ругаться и не злиться, но как тут сдержаться, если меня всего подрывает. Хочу такое отношение только в мою сторону, а не для других парней. И пофиг, что это мой брат. Я уверен, что Дёма никогда не заинтересуется моим. Да и Богданова не в его вкусе. Брат предпочитает изысканных леди. Знаете, таких у которых все по максимуму. Одежда только лимитированных коллекций, прическа и макияж только из дорогого салона. А главное дама должна быть сдержанной. Такая средневековая принцесса, красивая, начитанная, но молчаливая, почитающая мужчину как Бога.