Подхожу и нагло обнимаю. Ближе, еще ближе прижимаю её к себе. Мало, мне слишком мало её. Хочу чувствовать ее каждой клеточкой. Зарываю лицо в её волосах, вдыхаю аромат, руки гладят нежную бархатистую и такую холодную кожу под топом, губы скользят по виску, щеке к её губам. Мягкие теплые. Легкое, невесомое касание. Хочу большего, не могу остановиться. Знаю, что напугаю, но не могу ничего с собой поделать. Втягиваю ее нижнюю губу в свой рот и посасываю ее, а затем мой язык скользит в ее рот, ласково изучая его. Бельчонок вцепляется в мои руки, пытаясь оттолкнуть меня. В ответ на это я лишь углубляю поцелуй. Напираю, давлю, хочу полностью завладеть ее. Охренеть, просто охренеть как. Тело трепещет, голова кругом, между ног пожар и боль, от которой подкашиваются ноги. Безумие затапливает мое сознание.

— Бельчонок, ты не уйдешь от меня, потому что я тебя хочу.

Катя

— Останови, пожалуйста.

— Мы еще не приехали. Что случилось?

— Мне нужно на воздух.

— Тебе плохо? — в голосе мелькнули нотки тревоги, но на лице спокойствие и уверенность.

«Умеет держать лицо» — вроде так говорят. Про этого парня точно можно так сказать. Он всегда невозмутим внешне. Только голос и взгляд иногда выдают его истинное состояние.

Например, когда он называет меня «Дикаркой», я улавливаю его презрение, когда я всучила ему в руки свою байку в випке, в глазах было раздражение, когда он предложил отвезти домой, от него веяло беспокойством. Но эти эмоции невозможно увидеть, можно только почувствовать. Он не орет, не сжимает кулаки, не устраивает разборок и драк. Расслаблен, рассудителен, уверен в себе, умен, молчалив и равнодушен. Демьян — это спокойствие. Но его спокойствие пугает, не меньше, чем бешенный нрав его брата.

Ветровы очень похожи внешне, на разные по характеру.

Демьян — лёд, Рома — пламя.

Демьян — гладь озера, Рома — лава вулкана.

Демьян — удав, Рома — тигр. Оба грациозны, красивы, опасны.

Братья Ветровы — доминирующая элита нашего университета.

Они оба доминировали и надо мной, но по-разному: Демьян как взрослый над ребенком, Рома как хищник над жертвой.

Перед Дёмой я могла быть слабой как сейчас, не боясь быть съеденной, уничтоженной. Он мог поругать, назвать глупой, осудить, оскорбить, но за дело.

Хотя в данный момент я чувствовала от него заботу, беспокойство.

— Подожди минуту. Тут нельзя останавливаться.

Демьян буквально через минуту действительно останавливается на автобусной остановке. Выпрыгивает из своего джипа, открывает дверцу с моей стороны, помогает мне выйти и сесть на скамейку. Меня штормит, поэтому Демьян придерживает меня за локоть.

— Все в порядке. Меня просто укачало. — оправдываюсь я.

— У тебя такое состояние с клуба. Тебя в клубе укачало? — парень очевидно не верил моим объяснениям.

— Ты поэтому вызвался меня отвести в общагу? — меня это действительно интересовало.

Когда я вышла с кабинета Ильина, где мы с Ромой выясняли отношения, Демьян подошел ко мне, отдал кофту и предложил отвезти домой. Меня очень удивило это предложение, ведь я никогда не ожидала от него помощи. Но он вызвался мне помочь и уже второй раз за вечер.

Парень не ответил, только кивнул.

— Я немного перенервничала. — предприняла вторую попытку объясниться.

— Дикарка… — это слово прозвучало, как приказ перестать хитрить и притворяться. — Тебе Рома что-то сделал?

И что ответить?

Нет.

Нет, точно нет. Он не сделал ничего, чего я сама не хотела. Он целовал, я отвечала на поцелуй. Он обнимал, я прижималась к ему еще сильнее. Даже когда он усадил меня на стол, я не оттолкнула его, а, наоборот, обхватила ногами и притянула еще ближе к себе. Мои руки блуждали по его горячей груди и спине, точно также как его руки обжигали кожу по всему моему телу. Его губы оставляли ожоги на щеках, шее, плече… И спустились бы еще ниже, если бы не сработал будильник, который я наставила, чтобы успеть вернуться до закрытия общаги. Но не это всё-таки заставило меня окончательно прийти в себя. Сигнал будильника только на секунду оторвал нас друг от друга, но этой секунды хватило, чтобы я увидела его глаза. Глаза вот что стало ушатом холодной воды, который вернул меня в реальность. В его глазах была похоть. Ни страсти, ни любовании, ни интереса, ни нежности. Только похоть. Какая-то дикая, необузданная, грязная. Он целовал не меня, он утолял своё желание. На моем месте могла быть любая девушка. ЛЮБАЯ…

Противно, больно и холодно. Моё тело, по которому мгновение назад гулял жар, сковал холод. Каждое новое прикосновение парня заставляло меня сжаться, съёжиться под ледяной коркой, которой покрывалось моё тело. Бежать от его. А скорее от себя, от той себя, которой я становлюсь рядом с ним. Безвольная, глупая, слабая, бесстыжая и беспринципная. Я же знала, что он пришел в клуб за сексом. Видела, что он хотел ту девушку в випке. И все равно позволила, позволила там много. Наивная, думала, что он хочет меня, Катю Богданову, но ему нужно только тело. В горле противный вязкий ком, меня тошнит. Не фигурально, это реальное физическое состояние. Я начала вырываться, отталкивать парня. Но он не замечал этого, он словно был не здесь, не реагировал на мои действия. Я хотела закричать, но губы и язык Ветрова не позволяли мне это сделать. Поэтому я укусила парня за нижнюю губу, сильно до крови. Это отрезвило парня, он немного отстранился. А мне только это было и нужно. Не глядя, я соскочила со стола и вылетела прочь из кабинета. Вот такую жалкую меня и встретил Демьян.

— Нет. Рома мне ничего не сделал такого…

— Сказал что-то обидное? — не унимался Демьян.

— Знаешь, как по Фрейду: человека нельзя обидеть, он может только сам обидеться. Вот и я обиделась, не потому что Рома мне что-то плохое сказал или сделал, а потому что я напридумывала себе того, чего нет и ждала этого от него.

— Ты любишь его? — вот этот вопрос застал меня в врасплох, не ожидала от Демьяна его услышать. Хотя парень и сам наверно выпалил его не подумав, потому что выглядел сейчас очень потерянным и озадаченным.

— Всё сложно. — всё что могла сказать я. У меня есть чувства к Роме — это уже не оспоримый факт. Но что это за чувства и как они сильны?

Я не буду в этом разбираться прямо сейчас. Для этого нужно время и ресурсы, которых у меня сейчас просто нет. Я подумаю об этом позже. У меня впереди два выходных без Ветрова младшего, идеальное время для размышлений.

— Поехали, мне уже лучше.

На следующий день я проснулась только под обед. Субботу у меня свободный от занятий день, но я его всё равно проводила в студии — тренажерный зал, бассейн, бокс с Димой, полотна с Машей, а иногда еще и подработка. К Князевой иногда обращались богатые люди за помощью хореографа для постановки, например, свадебного танца или танца, чтобы порадовать любимого. Богатые, но не профессионалы. Таких Инга сплавляла «низшему классу» своих работников и мне в том числе. Но сегодня таких заказов не было и я могла посветить день себе. А мне это было очень нужно. Нужно было физически убить себя, иначе я просто съем себя мозг. Позвонила Маше и договорилась с ней об встрече, подруга обещала приехать через два часа.

Эти два часа я изматывала себя в тренажерке, но легче не становилась. Как я не пыталась выключить голову, воспоминания вчерашнего вечера всплывали в моем мозгу. Его руки под моей одеждой, его крепкая мускулистая спина под моими руками. Я встряхиваю головой и добавляю скорости на велотренажере. Мне нужно разобраться в себе, определиться со своими желаниями, осознать свои чувства, но я так этого боюсь, что просто оттягиваю момент.

После часа полотен чувствую себя тряпкой, все мышцы гудят и ноют, в голове сквозняк. Состояние идеальное, можно возвращаться домой. Но когда я принимаю душ, меня накрывает истерика. Я вижу на теле следы прикосновений Ветрова: небольшой засос на шее и синяк на предплечье от его жёсткого захвата — и меня колотит, нервная система не справляется, и я реву, стоя под струями тёплой воды. Реву не от боли, не от горя, а от переизбытка эмоций и переживаний. И знаете, это помогает. Никогда не была плаксой, но это неплохая разрядка для моих натянутых до предела нервов.