Крассе вассер не требует четкой пропорции ингредиентов, поэтому зеленый матовый Джо из пробирки оказался в мелком конусе джиггера, а потом в шейкере со льдом. За ним, но уже в высокий конус мерного стакана угодила искрящаяся ночным небом Viva la vida, а маленькая ампула с кроваво-красной песнью храбрых лишилась носика и содержимого, но осталась ждать на столе, поскольку идет под учет лично Андрею. Северин схватил шейкер и побежал наверх.

В Белом справа раздался знакомый голос.

– Куда бежишь, ментал?!

– Засохни, мышь компьютерная! – бросил Северин, не сбавляя темпа. Ответной реплики не последовало.

В кабинете Веры Павловны произошли мелкие изменения: открылось окно, диван стал чистым и сама хозяйка кабинета уже лежала на нем без туфель. Через крышку шейкера, холодная смесь из смесей, оказалась в высоком стакане, а потом исчезла за тонкими, смазанными алой чертой, губами Веры Павловны. Глаза ее, ясные, голубые, тут же открылись, сама она уже сидела, опустив ноги на ковер.

– Песня храбрых, значит. – сказала она с достоинством.

– Прямое распоряжение Андрея, светлейшая. – сказал он тоном официанта.

– Замечательно. Когда мне ждать счет в три моих зарплаты за такой дефицит?

– Счастье любимых дам дороже денег.

– Подонок. – сдержанно заметила Вера Павловна, не спуская взгляда с красного лица запыхавшегося подростка.

– Будьте здоровы, Вера Павловна. – поклонился он. – Я еще зайду по поводу аттестации.

– Заходи. – откинулась она на спинку дивана. – Я жду.

Северин направился к выходу, в то время как Вера Павловна заметила Лидию.

– Такая ты хорошая. Хочешь, настроение тебе испорчу?

– Нет, Вера Павловна.

– Ты не маг природы, а темная ведьма.

– Отдыхайте, Вера Павловна.

Лидия подошла к столику и демонстративно прихватила с собой остатки коньяка.

Они шли по узкому коридору. Вдвоем. Она усиленно пыталась отстать, но но сбавлял шаг в результате чего ей тоже пришлось его сбавить. Дошло до того, что Лидия остановилась пригубить коньяк, и он тоже остановился. Она предложила и ему.

– Мне нельзя, спасибо.

– Я никому не скажу.

Северин заложил руки за спину, снова он потянулся к ней взглядом, таким же материальным, как руки. Вдохнул полной грудью летучий дубовый запах.

– Я сказал, что мне нельзя, а не что мне не хочется.

Лидия усмехнулась, но притянула пузырь к себе.

– Пытаешься навесить таинственность? Поучись у Веры Павловны.

Ромб его лица качнулся.

– Я бы проводил тебя до дома, но, кажется, я проклял твоего мужа.

– И что мне делать?

– Полей из лейки.

– Спасибо за совет. – поджала она губы.

– У меня злой язык. Прости.

– Можно было просто этого не делать.

– Это от души. Прости.

– Мне было бы проще, если бы ты сдержался.

Он сделал шаг назад, покачнулся, все еще глядя на волшебницу во все глаза.

– Хороших тебе выходных.

– Тебе тоже.

Юный Майский развернулся и скрылся в Черном.

Лидия вышла из коридора, в общем холле, который был, по сути, владениями Лидии, лежала тишина и не горел свет. Прямо по курсу виднелся ее длинный стол, чуть ближе общий стол с бумажками, а ещё ближе общая кухня с вечно сломанным вендинговым автоматом. По левую руку двери. Одна из них, нулевая, была дверью домой. Только сейчас она увидела неорганично накренившегося мужа. Дверь номер ноль была приоткрыта, чего обычно Евгений никогда не допускал. Спрятав за спину остатки коньяка, Лидия, крадучись, подошла к нему. Он был в подобии оцепенения: красные глаза, под которыми дорожки закристаллизовавшийся соли, приоткрытый рот с потрескавшимися губами, а вся его шея сухая, но липкая, а хлопковая кофта хрустит под пальцами, будто просоленная.

– Засох, значит. – мгновенно поняла урожденная, как маг природы, Лидия.

Она развернулась, прикончила коньяк, бросила бутылку в общую урну, в которой раздался звон стекла о стекло, пошла к кадке с развесистым фикусом у своего стола, взяла лейку. Что удивительно, она не испытывала ни капли так хорошо заметного, вылезающего колючками раздражения. Наоборот, было даже немного смешно.

Евгений испустил хриплый вдох, согнулся и страшно закашлялся. С пшеничных его волос, потемневших от влаги, капала вода. Он омывался ладонями, как шиншилла.

– Что так долго, черт побери?

– Что случилось?

– В ту сторону пробегал твой ментал, я что-то ему сказал, не помню, а он меня…

– У него злой язык. И он не “мой ментал”.

Евгений выпрямился, лохматый, на очках капли воды.

– Почему от тебя водкой пахнет?

– Это Веры Павловны.

– А он шел к Вере Павловне?

Лидия замялась.

– Наверное…

– И зачем?

– Не знаю. Почему ты у меня это спрашиваешь?

– Потому что когда я спросил его, он меня проклял, логично? А знаешь, что не логично?

Лидия отступила на шаг назад и скрестила руки на груди.

– Ну давай. Поделись своими чувствами.

Он начал загибать пальцы.

– Не логично, что женщина, которую ждут дома, задерживается на работе. Это раз. Не логично, что этот темный урод с неопределенным уровнем силы бегает по Белому отделу, когда здесь никого нет, и кидается настоящими проклятиями. Это два. Не логично, что вместо того, чтобы пить со мной, ты пьешь с алкоголичкой Верой Павловной, которая только и может, что конвертировать зарплату в космополитен. Это три. Но самое нелогичное, что я пострадал, я был заколдован, на меня бросили темную магию, а ты сейчас стоишь и лыбишься.

– Прости. – Лидия попробовала убрать улыбку, но получалось плохо. – Мне кажется, что если ты задерживаешься на работе, я тоже могу. Вере Павловне было правда плохо.

– Ей всегда плохо, это не оправдание.

– А я и не оправдываюсь перед тобой, родной. Просто есть работа, у тебя своя, которую не понимаю я, а у меня своя, которую не понимаешь ты. Это работа с людьми. Я не могу по будильнику отнять руки от клавиатуры и уделять тебе все свое свободное время.

– Да никто не претендует на твое время. Что я, школьник, чтобы тебя уламывать? Хочешь – живи здесь, играй в “три в ряд”, заигрывай с маньяками, сплетничай про всех и вся: никто не держит. Только не надо называть это работой.

– Мне кажется, мы с тобой сейчас снова поругаемся. Женя, я не хочу этого.

– Так я тоже не хочу с тобой ругаться. Просто я не понимаю, как ты можешь так поступать со мной все время?

– Что значит "все время"? – удивилась Лидия.

– Это и значит. Ты знаешь, что я за человек.

– А что ты за человек?

– Не надо сношать мне мозг своими психологизмами. Они даже не твои. Есть вещи, которые должны быть по-моему. Это основные вещи. Базовые. Это наша семья. Тебе не нравится?

– Не нравится. – просто сказала она. Лицо у нее серо-красное.

– Вот незадача! – повысил он голос. – Тебе всегда нравилось. А сейчас вдруг что-то не так. Ни с того ни с сего. Может, ты забылась? Ты полигений с пупырками на лице, а я специалист технологической магии. У тебя даже нет высшего образования. Я сильнее тебя. Я вижу больше, чем ты, и сейчас я вижу, что ты неправа. Ты ведешь себя, как ребенок, от тебя разит алкоголем и ты врешь мне прямо в лицо.

– Я не вру тебе.

– Перестань оправдываться и прекрати, пожалуйста, общаться с этим садистом. Вообще.

– Вот как… – протянула она, опуская глаза.

Евгений утер лицо руками, заговорил тихо.

– Я не в первый раз прошу тебя об этом.

– Да, я знаю. – вздохнула она. – Пойдем лучше домой.

– Да, конечно.

Евгений открыл дверь, за ней сразу начиналась их уютная квартира, но не успела Лидия ступить на порог, как прикрыл прикрыл дверь.

– Нет. – сказал он. – Я не хочу пускать этот конфликт в дом. Извинись передо мной, пожалуйста.

– Я должна?

– Мне жаль, что ты не поняла этого. Значит, все, что я сказал, я сказал в пустоту. – он усмехнулся. – Как всегда…