— Мира, это я… — шепчу я, приподнимая руки, показывая, что ей нечего бояться. — Это я, Богдан.

Девушка лихорадочно машет головой.

— Пожалуйста, — сдавленно произносит она. — Оставь меня в покое, ты уже итак забрал все что мог.

Я ничерта не понимаю, но видя ее в таком состоянии во мне просыпается давно забытый инстинкт. Я хочу ее защитить.

Не знаю, что это. паническая атака или еще какая-нибудь психологическая ерунда, я в этом не силен. Но одно я знаю точно, Мира сейчас где-то далеко. В своем кошмаре.

Облизнув пересохшие губы и не сдвигаясь с места, произношу как можно спокойней.

— Колючка, это я, — пытаюсь выдать самодовольную улыбку, чтобы как-то отвлечь ее. — Давай же иди ко мне. Это всего лишь я.

Мира отнимает голову от колен и бросает на меня испуганный взгляд.

— Мне снова будет больно. Я не хочу, — ее глаза мокрые от слез, смотрят на меня с такой мольбой, что мое сердце разрывается на тысячу частей. — Пожалуйста…

— Нет. Клянусь, — протягиваю к ней руку и Мира вздрагивает от этого жеста. — Просто отдай его мне. Отдай свой страх, — шепчу я, аккуратно сжимая ее дрожащие руки в своих.

Не знаю правильно ли я действую, но надо дать ей понять, что это всего лишь кошмар, безумный страх, сковавший ее.

Придвигаюсь еще ближе, стараясь не пугать, но в тоже время быть рядом. Беру ее ледяные ладони в свои, подношу к губам и оставляю на них легкий поцелуй.

— Его нет, — тихо произношу я, касаюсь ее щеки и стираю мокрый след с кожи.

Всхлип, за ним еще и еще, непрекращающаяся череда рыданий вырывается из ее груди и я прижимаю ее к себе, крепко обхватив за плечи. Мира цепляется за меня так, будто только я способен в данную секунду ее спасти. Ее пальцы впиваются в мою спину и она все больше вжимается в меня. Подхватываю ее на руки и усаживаю к себе на колени, давая возможность выплакаться и сдаться на волю слабости, которую она тщательно скрывает на протяжении всего времени.

Я не осознаю, что делаю, просто глажу ее по спине, целую в макушку и прижимаюсь щекой к ее голове. Жду, когда она успокоится и поймет, что не одна.

Не знаю, сколько мы сидим в таком положении. Я не замечаю онемевших ног и сухости в горле, мне плевать на весь окружающий мир. Сейчас важна только она — девушка, тихо всхипывающая в моих объятиях и молящая о помощи.

Мы остаемся в таком положении до рассвета. Мира успокаивается и засыпает у меня на груди, не выпуская мою футболку из своей хватки. Кое-как я пишу сообщение Максу, чтобы он немедленно возвращался домой, где бы он не был, но в тоже время не желая, выпускать ее.

В моей жизни достаточно людей, о которых я готов заботиться, но ради колючей девчонки, презирающей меня каждую секунду своей жизни, я готов намного большее.

— Мира! — раздается крик, а за ним громкий стук двери о стену.

Макс влетает в гостиную и озирается по сторонам. Делает несколько шагов, а затем замечает меня, держащего Миру в объятьях. Я так и не смог встать с пола, чтобы отнести девушку в кровать. Сначала, руководствовался тем, что не хотел ее будить, но по факту просто не смог выпустить ее из своих объятий. Не хотел, чтобы ее вновь одолевали кошмары или чтобы то не было.

Голова девушки покоится в изгибе моей шеи, горячее прерывистое дыхание обдает кожу, в то время как руки лежат на моей груди, все еще сжимая ворот футболки. Каждый раз, когда я хоть на сантиметр двигался, Мира вздрагивала, будто я сейчас уйду и сильнее вжималась в меня.

Макс тихо подходит к нам и присаживается на корточки. Подносит руку к щеке Миры, но не касается ее, лишь сжимает ладонь в кулак и закусывает губу с такой силой, что она наливается кровью. Под глазами друга залегли синяки, а лицо бледное словно мел. Его взгляд наполняется тревогой, когда наталкивается на царапины, оставленные ею на собственном плече: ранки в форме полумесяца от того, как сильно впивались ее ногти.

— Давай я отнесу ее в комнату, — шепчет Макс, вновь протягивая руки к Мире.

— Она проснется, — одной рукой крепче обнимаю ее за талию, а второй провожу по макушке, прижимая ее к себе.

Не хочу отпускать.

Макс помогает мне встать, поддерживая спину и Мира прерывисто вздыхает, когда я выпрямляюсь и делаю несколько шагов. Друг порывается переложить ее в свои объятья, но я упрямо следую с девушкой в руках в комнату. Аккуратно укладываю ее на постель, чтобы не разбудить и когда мои губы находятся в нескольких сантиметрах от ее виска, сдерживаю себя, чтобы не поцеловать ее. Мне хочется лечь с ней рядом, обнять и сделать все, чтобы она улыбалась, кричала на меня, прожигала сердитым взглядом и стала той Мирой, которую я видел на протяжении всего этого времени. Сейчас она хрупкая, разбитая и такая беззащитная, что только мысль о том, чтобы оставить ее кажется преступлением.

Нехотя отстраняюсь и накрываю ее легким пледом, лежащем на самом краю кровати. Стоит мне сделать шага назад, как Макс присаживается на корточки, аккуратно убирает несколько прядей с ее лица, а затем нежно целует в лоб и что-то шепчет на ухо.

Покидаю комнату, чтобы друг мог побыть рядом с той, которая ему дорога.

Я давно живу с чувством потери. Мне казалось, принимая решение стать одиночкой, изгоем, я поступаю мудро. Но ошибался. Одиночество стало моим спасением и смыслом жизни, но также — это мое проклятье.

— Что произошло? — раздается позади меня натянутый голос Макса.

Киваю на снимки все еще разбросанные на полу. Друг наклоняется, собирает их и даже не удостаивает взглядом. Резким движением он запихивает фотографии в остатки бумажного конверта, а затем разворачивается и устремляется к себе в комнату.

— Макс! — я следую за ним. — Объясни какого черта происходит?

— Богдан, извини, но это тебя не касается, — он швыряет конверт в верхний ящик комода и отворачивается к окну.

— Это еще как меня касается! — вылетает из моего рта прежде, чем я успеваю подумать.

На самом деле, это действительно меня не касается. Мира для меня совершенно посторонний человек. Но это не Макс просидел полночи прижимая к себе ее хрупкое тело. Не он даже сквозь сон шептал, что все будет хорошо. Не он давал обещание, что никому не позволит обидеть.

Я уже давно понял, что Миру кто-то обидел. Возможно, кто-то вроде меня. Напыщенный самовлюбленный мудак, думающий только о собственном удовольствии. Тот, кому плевать на чувства и мысли других. Секс на одну ночь? Конечно же, да! Узнать девушку прежде, чем выставить ее за дверь? Да никогда в жизни.

Но отчего-то мне кажется, что все намного глубже. Слова Миры не выходят из головы.

Ты не можешь вновь меня забрать. Мне снова будет больно.

Найти бы отморозка и вытрясти из него всю душу. Далеко ходить не надо, стоит всего лишь посмотреть в зеркало.

— Богдан, просто забудь, ладно? — Макс оборачивается и в его глазах отчетливо видна усталость. — Просто сделай вид, что ничего не произошло. Мира не любит, когда посторонние видят ее слабость.

Посторонний… Слово больно режет слух, но мои чувства сейчас не важны.

— Что на снимках? — настаиваю я.

— Не важно, — стоит на своем Макс. — Это уже моя проблема. Не влезай туда, за что не готов взять ответственность.

— Ей было страшно, — в ушах все еще стоит испуганный крик, когда я коснулся ее и мольбы не причинять ей боль. — Я пришел домой и услышал плач, — каждый мускул в теле натягивается и мне вновь хочется отправиться в зал, чтобы излить всю свою злость.

— Знаю, — хрипло отзывается он. — Я благодарен тебе за то, что ты спас Миру, но прошу, не разрушай ее. Я не смогу еще раз собирать ее по осколкам. Чтобы между вами не происходило просто забудь. Ты не готов к такому.

Больше не произнося ни слова, он уходит к Мире, оставляя меня одного.

***

На следующее утро я наливаю себе кофе и возвращаюсь к обработке фотографий, которые сделал перед самым отъездом из Нью-Йорка. Майк прислал очередное письмо с подробностями выставки и требованием, чтобы я немедленно возвращался домой. Пролистываю несколько снимков, но не нахожу в себе силы вновь взяться за работу. В голове полный хаос после бессонной ночи.